Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
— А ну тихо, — шикнул третий. Причём обращался не ко мне. — Скажите своим, чтоб языками не трепали! Чтоб ни одна живая душа!
Десятник и дозорный одновременно согнулись в полупоклоне, после чего дозорный побежал к костру. Следующие слова были обращены уже ко мне:
— Значит, Настя? Что ж… — придирчивый взгляд прошелся по платьишку не первой свежести и чистоты, стоптанным сапогам, обветренному лицу и всклокоченной гриве потускневших каштановых волос.
Хотелось сказать: не я такая, мир такой! Ни помыться, ни причесаться толком. Про крема и прочие полезные косметические штучки вообще молчу. В таких условиях даже топ-модель в замухрышку превратится.
— Ну пойдём, Настя, — усмехнулся воин. Я, наконец, распознала в нём сотника. Косарь дёрнулся следом, но тут же напоролся на повеленье: — Здесь жди, деревенщина.
Мы с вешенцем переглянулись и решили — спорить не будем. В конце концов, в предстоящем разговоре Косарь не помощник.
— Я постараюсь вернуться как можно быстрей, — сказала и последовала за провожатым.
Мы не шли, а крались по самым тёмным «закоулкам», далеко обходя костры и бегом минуя промежуточные дозоры. Будто не говорить с Рогором идём, а грабить и убивать. Когда сотник вдруг остановился, стянул плащ и укутал меня на манер Гюльчатай — не выдержала, спросила.
Воин тихонечко выругался, больно ухватил за локоть и зашипел в ухо:
— А чего ты хотела? Чтобы я вёл тебя под фанфары?
Слова, мягко говоря, удивили. Почестей от горанцев совсем не ждала, но и повода скрываться не видела. Я ведь не преступница.
Заметив мой шок, сотник вконец обозлился:
— По-твоему, недостаточно господина Рогора опозорила? Добавить хочешь?
— Я? Чёрт! Когда успела?
— Когда?! Ну ты… ну и зараза же ты! Думаешь, каждый день лучшая сотня во главе с первым военачальником, наплевав на войну, носится по следам какой-то бабы?
— Чего? — я едва не потеряла челюсть.
— Того! И мало, что отряд гонял, так ещё с пустыми руками вернулся! Над Рогором теперь половина армии потешается. Каково, по-твоему, идти в бой за таким главнокомандующим, а? А ему самому, думаешь, легко?
— Ой.
Слова сотника достигли разума только через пятнадцать минут, когда до шатров оставалось всего ничего. Я закусила губу, чтобы не завизжать от счастья. Чёрт! Я ему небезразлична! Я ему нравлюсь!!! Да за такую новость я готова расцеловать всех окрестных жаб и архиепископа Ремвида в придачу!
— Здесь подождёшь, — буркнул сотник, заталкивая меня в один из шатров.
— А как же…
— Что?
— Я думала мы сразу к Рогору…
— Вот баба! — зло сплюнул воин. — Мало опозорила? Теперь ещё на военный совет заявиться хочешь? Чтобы он при всём командовании на твою красоту посмотрел?
— Ой, я ведь не знала…
— Не знала она, — передразнил сотник. — Что ты вообще знаешь, Настя? Задурила голову мужику, а теперь ещё ойкает. Сиди тихо, поняла? Я окончания совета дождусь, доложу о тебе.
Я послала сотнику самую искреннюю улыбку.
Да, я буду сидеть тише воды, ниже травы и… молиться, чтобы этот дурацкий совет кончился как можно быстрее. Вот только…
— А можно ещё один вопрос?
Воин замер и воздел глаза к небу. Наверно, решил возблагодарить богов за ниспосланное ему счастье.
— Ну?
— Креатин, ма… мальчишка, который путешествовал с нами, жив?
— Жив, — выдавил сотник. И лицо его стало в стократ недовольней прежнего.
Я вовремя сообразила: если хочу дожить до встречи с Рогором и Креатином, прыгать, хлопать в ладоши и вопить — нельзя! И всё-таки, когда полог шатра закрылся, не удержалась: подпрыгнула и тихонечко пропищала:
— Yes!!!
Хозяин шатра страдал нездоровым аскетизмом — здесь не было ничего, кроме двух напольных светильников и широкой деревянной лавки, прикрытой волчьей шкурой. Я сиротливо уселась на краешек и уставилась в огонь.
Светильники были коваными — глубокие чаши на длинных, витых ножках, загнанных прямо в землю. В чашах, судя по запаху, расплавленный жир. На кончиках погруженных в него фитилей, задорно плясали огоньки. Вместе с огоньками плясали тени, они казались зловещими. Я и не заметила, как начала мандражировать…
Вот придёт Рогор, скажет: «Здравствуй, Настя». А я? Что скажу я? «Привет, Рогор?». И что дальше? Чёрт! Что бы ни сказала — наверняка буду выглядеть дурой!
Мама дорогая, ну почему всё так сложно? Не любит — плохо, любит — ещё хуже!
Стоп! А с чего я взяла, что Рогор меня любит?
Чёрт! Может ногти погрызть? Может полегчает?
Я попыталась дышать ровно и глубоко, прикрыла глаза, пытаясь вспомнить то волшебное слово для медитации. Слово затравленно пряталось в глубинах памяти и сдаваться не собиралось. Я настаивала. И вот, когда уже почти ухватила его за хвост, рядом прозвучало насмешливое «Кхе, кхе».
Давешний сотник вернулся в компании пары воинов. Судя по одежде и доспеху — тоже не рядовых. Один был лыс, как коленка, второй ещё гордился густой тёмной шевелюрой, но тоже уже лысел. Под радиационное излучение попали что ли…
— Вот. — Сказал сотник, указывая на меня. — Это Настя.
С тем же успехом можно было сказать: «Вот. Это «славянский шкаф». Вещь известная, но ничем не примечательная. Любуйтесь.»
Хотелось протянуть руку и ответить: «Царь. Очень приятно.» Но лица воинов к веселью не располагали, к истеричным заявлениям тоже. Будто подтверждая мои мысли, лысый протянул недвусмысленное:
— Мда…
Повисла неудобная тишина. Я сообразила подняться с лавки и вежливо кивнуть.
В памяти опять вспыхнуло неуместное: «Так вот ты какой… северный олень.»
— Настя… — повторил лысый. — Ладно, давай посмотрим, что Железный Рогор в тебе нашел…
Прежде чем успела сообразить, в чём дело, сотник подлетел, схватил за шею и зажал рот.
