Бет Рэвис - Через вселенную
Он идет обратно к двери. Старший кусает губу, не зная, следовать за ним или нет.
— Стойте!
Старейшина оборачивается на мой крик, но не подходит.
— Мне нужны ответы, ясно? — заявляю я, устремляясь к нему. — Мы оба знаем, что тут творится какая-то муть. Одного Сезона хватило бы, но теперь еще и доктор утверждает, что я сумасшедшая, и прописывает мне те же таблетки, что и Старшему, и тут…
— Довольно, — холодно и властно обрывает Старейшина. — Я предупреждал, чтобы ты не становилась проблемой. Ты определенно не послушала.
— По-моему, этот корабль не помешает немного встряхнуть!
— Последний, кто так думал, сейчас уже ни о чем не думает.
В тишине Регистратеки слышится резкий вздох Старшего. Мы стоим и смотрим друг на друга, замерев: Старейшина — у дверей, я — под глиняными планетами, а Старший — между нами, наш ориентир в перетягивании каната истины.
— Идем, Старший, — Старейшина поворачивается к выходу.
— Что случилось во время Чумы?! — кричу я ему вдогонку. — Что вы от нас скрываете? Вы знаете… Я знаю, что знаете! Почему просто не рассказать правду?
При этих словах Старейшина поворачивается и в три широких шага оказывается рядом со мной.
— Этот корабль построен на секретах, он живет секретами, — чеканит он; на лицо мне летят крошечные капельки слюны. — И если ты будешь продолжать выспрашивать, то лично узнаешь, на что я готов, чтобы их сохранить. Возвращайся в свою комнату, на этот раз Док тобой займется. Идем, Старший! — рявкает он. Подскочив, Старший спешит к выходу следом за Старейшиной. По дороге он бросает в мою сторону извиняющийся взгляд, а потом двери закрываются, оставляя меня в сумрачном холле наедине с пыльными глиняными моделями.
Я не осознаю, что руки у меня сами сжались в кулаки, пока не разжимаю их, чтобы размять пальцы. Меня просто трясет от ярости. Только одно я знаю наверняка: что бы там Старейшина ни хотел сохранить в секрете, я это выясню, а как только выясню — буду об этом кричать с крыши.
60
Старший
Как и ожидалось: Старейшина ведет меня прямо к гравтрубе в учебный центр. Я сажусь за стол, как будто жду начала занятия, но в голове у меня роятся мысли.
Знаю, Эми считает, что я просто покорно побежал за Старейшиной, как послушная собака за хозяином. Уходя из Регистратеки, я заметил разочарование в ее глазах. Придется позволить Эми считать меня слабым; придется пожертвовать своей репутацией в ее глазах.
Потому что так должен поступать лидер.
Нужно еще немного поиграть в эту игру. Положиться на уверенность Старейшины в моих глупости и невежестве, на его презрение к моей слабости. Не навсегда. Лишь на время, чтобы суметь разрушить стену между мной и моей ролью лидера корабля.
Старейшина распадается на части. Спор с Эми, то, как быстро он теперь выходит из себя, внезапные взрывы ругани и жестокости, появившиеся с началом Сезона… холодная, представительная оболочка Старейшины трескается, и сквозь трещины просачивается его истинная сущность — мелочная и властолюбивая.
Он выглядел так глупо в гневе, когда ругался с Эми. Просто старик, который изо всех сил цепляется за власть. Нужно всего лишь расковырять эти трещины, и у меня получится проникнуть внутрь и узнать, что он столько времени от меня скрывал, почему всегда боялся поделиться со мной секретами корабля.
Хоть я и родился Старшим, но только сейчас наконец в первый раз чувствую, что могу однажды стать Старейшиной.
Старейшина передо мной сжимает пальцами переносицу.
— Зачем тебе все эти данные?
— Какие — эти?
— Об истории Сол-Земли, о строении двигателя, о Чуме… что ты ищешь? — голос его звучит жестко и сдержанно, но он на грани.
— Какая разница?
— БОЛЬШАЯ! — ревет Старейшина, грохая кулаком по столу. Я не реагирую.
С усилием заставляю себя казаться спокойным. Если сегодня я чему-то и научился у Старейшины, так это тому, что в гневе человек выглядит глупо и по-детски. Вместо этого я говорю медленно, спокойно и четко, как будто объясняю что-то очень простое.
— Я начал искать информацию, которую ты отказался мне дать. Однажды мне суждено стать Старейшиной. Если ты не расскажешь мне, что делать и что нужно знать, чтобы быть лидером, я выясню это иным способом. Если ты собираешься просто стоять и орать на меня за то, что я ищу ответы на свои вопросы, то вини в этом только себя; твоей обязанностью было с самого начала рассказать мне обо всем этом.
Лицо Старейшины сначала бледнеет, потом наливается краской.
— Тебе никогда не приходило в голову, что у меня была очень важная причина что-то от тебя скрывать?
— Нет, — бесхитростно отвечаю я. — Я знаю тебя с тех пор, как был мальчишкой, ты полностью контролировал мое взросление, последние три года я живу рядом с тобой. Мне трудно представить себе хоть одну причину, по которой ты не можешь доверить мне какую-то информацию о корабле.
— Тебе кажется, ты все знаешь, — усмехается Старейшина. — Ты еще совсем ребенок.
— Твое время прошло, — говорю я спокойно, кивая в его сторону. — Ты теряешь контроль. Посмотри на себя. Все время срываешься. Ты не справляешься с ролью Старейшины.
— А ты справишься? — почти орет Старейшина на мучительно высокой ноте.
Пожимаю плечами.
— Тебя до такой степени рассердило то, что искали мы с Эми. Интересно, что именно…
Старейшина кипит от ярости. Я говорю себе: Орион ошибся. Со Старейшиной не нужно быть хитрым. Нужно просто очень, очень его разозлить.
— Вряд ли история — эти пленки ты сам мне показывал. Значит, Чума.
Подняв голову, Старейшина смотрит мне в лицо. Гнев теперь бушует глубоко внутри, словно горящий уголь в животе; он проглотил свою ярость, и мне ее уже не видно.
— Очень давно я о ней не говорил.
Я не удерживаюсь и охаю.
— Тот Старший?
Старейшина кивает.
— Так он умер? Или это ты… — не могу заставить себя задать этот вопрос.
— Хочешь, чтобы я рассказал о Чуме? — произносит он страшным, безжизненным тоном. — Хорошо. Я расскажу.
Он вскакивает, потом переносит вес с больной ноги. Поставив кулаки на стол, Старейшина нависает надо мной, и мне ничего не остается, как только покорно смотреть на него и ждать.
— Начнем с того, — произносит он наконец, — что никакой Чумы не было.
61
Эми
Старший бросает меня в Регистратеке, и я остаюсь стоять одна в темноте посреди холла. Мне непонятно, почему он пошел со Старейшиной. Я доверяю Старшему, но вот Старейшине — нет, и мне касалось, Старший со мной согласен.
