Баллада о неудачниках (СИ) - Стешенко Юлия

— Не совсем. Всегда есть четвертый вариант. Почему бы тебе не заняться чем-то другим? Я имею в виду — вообще другим, совершенно.

— И чем же? Постричься в монахи? Начать тачать сапоги? Открыть трактир? Я рыцарь, и я не намерен превращаться в какого-то купца или ростовщика.

— Значит, только гордость и деньги? Больше ничего?

— Мне достаточно. Ты ждала чего-то более возвышенного? Извини.

Вилл пожала плечами, допила вино.

— Тогда какой смысл рисковать? За те же деньги ты можешь просто отдать приказ, а не тащиться лично с отрядом в лес. Зачем ты поперся со мной в Рокингем охотиться на оборотня? Шериф, помнится, прямо тебе это запрещал.

— Я не трус. И если я берусь делать что-то, то делаю это так хорошо, как могу. Сейчас мне платят за то, чтобы я обеспечивал безопасность жителей Нортгемптона. Какая разница, нравятся они мне или нет? В любом случае охранять их — мой долг.

— Значит, ты просто выполняешь свою часть договора? Твое чувство долга начинается с кошеля?

— Когда речь идет о работе — да.

— И если шериф скажет, что деревню нужно сжечь…

— То я ее сожгу. Это его деревня, не моя.

— А если прикажет кого-то убить…

— Убью. Он — рука, я — меч. Попробую догадаться. Тебе нужно сделать что-то, что сильно тебе не нравится. И ты не можешь решить, выполнять приказ или нет. Я прав?

— Да. И что бы ты мне посоветовал?

— Это опасно? То, что тебе нужно сделать?

Вилл медленно провела пальцем по краю кубка.

— Меня настоятельно попросили пропустить один караван.

— Так пропусти. Каким бы ни был груз, вина лежит не на тебе, а на том, кто отдал приказ. Твоя совесть чиста.

— Нет, не чиста.

— Ты считаешь, что должна брать на себя ответственность за чужие приказы?

— Я считаю, что должна брать на себя ответственность за свои действия.

— Не вижу ни одной причины, почему тебе нужно так делать. Но если тебе хочется... И что будет, если ты не выполнишь приказ?

Я спросил это очень, очень спокойно. Я был сама сдержанность и любезность. Я не орал «Какого, мать твою, хрена!», «Ты что, с должности хочешь вылететь?» и «Тебя же выкинут отсюда нахер, дуру хромую!». Я не швырнул кубком в стену. Я молодец, и я попаду в рай.

— Вероятно, ничего существенного. Понизят премию, перенесут график отпуска, откажут в повышении, если я вдруг решу о нем просить. Так, мелкие неудобства.

Ф-фух. Славься, господь наш, сущий на небесах. Как хорошо, что я не начал орать.

— Ну так отказывайся. Не понимаю, чего ты так дергаешься.

— Потому что если я просто не пропущу караван, это не решит проблему. Груз уйдет через другой портал.

— И что? Это тебя уже не касается. Ты считала неправильным пропустить груз — ты его не пропустила. А кто пропустил, тот и сволочь.

— Да, с твоей стороны это выглядит именно так.

— Ты о чем? — у меня появилось очень, очень, очень нехорошее предчувствие.

— Я о том, что это правильный ответ для тебя.

— А для тебя нет?

Вилл молча поглядела на меня.

Ну да.

Конечно.

Естественно, мать твою!

— Что ты собираешься делать? — ровным голосом спросил я.

— Переоденусь, — Вилл поднялась, вытирая о полотенце жирные пальцы. — И колено надо бы перетянуть потуже, повязка уже разболталась.

— Ты отлично поняла, что я не об этом.

— А ты не будешь орать?

Ну что ты. Конечно же нет. Я тебя, паршивку недомерочную, молча придушу.

Я торжественно возложил руку на миску с сахаром, как на Библию.

— Клянусь лучшим, что есть в этом доме — нет.

— Умеешь ты делать комплименты.

— Что? Я не… Я не об этом! Я…

— Плюнь. И разотри. Я собираюсь арестовать караван.

Твою ж мать.

— Тебя прикончат.

— Не прикончат. По плану караван должен пройти через портал беспрепятственно. А значит, серьезной охраны там не будет — так, шелупонь.

— Уверена?

— Если я скажу да, ты перестанешь дырявить стол?

Я опустил глаза. Оказывается, я сломал куриную кость и теперь тыкал острым концом в столешницу. Надо же, а я и не заметил.

Была в нашей деревне одна семейка. Младенчик у них помер, первый и единственный. А мать умом тронулась. Внешне оно было незаметно — женщина как женщина, симпатичная такая блондинка, приветливая. Меня яблоками угощала. Вот только накатывало на нее иногда — и она вешаться шла. Брала веревку, прятала под подол и уходила из дому — место поукромнее искать. А муж ее ловил. Все время за ней приглядывал, что бы ни делал, в сторону косился — тут или сбежала уже. Даже когда у нас на полях работал, жену с собой брал, чтобы перед глазами маячила. Мне это ужасно забавным казалось.

Маленький был. Дурной.

Нихрена это не смешно.

— Я успею съездить меч забрать?

Дернул же меня черт оружие в замке оставить. Так сбежать торопился, что только у самого дома вспомнил.

— Зачем тебе меч?

— А что мне там с голыми руками делать?

— Где — там?

— Что значит — где?

Лицо у Вилл вытянулось.

— Ты что, со мной собираешься ехать?

— А у меня есть выбор? Нет, я могу дать тебе по башке и положить спать дальше...

— Я тоже могу дать тебе по башке! И положить спать дальше! — ужасно предсказуемо полыхнула Вилл.

— Вот и я о том же. Ничья. Так что давай не будем бесить друг друга, — рассудительно предложил я. Ну должен же хоть один из нас быть рассудительным. А на ведьму надежды никакой.

Несколько секунд Вилл сверлила меня яростным взглядом, потом глубоко вздохнула.

— У меня нет меча.

— Ладно. Сойдет и нож.

На самом-то деле, естественно, не сойдет... Но не камнями же мне в контрабандистов швырять.

Господи, ну какого дьявола некоторые люди не в состоянии просто отойти в сторону? Зачем лезть на рожон? Почему?! Нет, если ты герой баллады, которую распевает похмельный менестрель, тогда все правильно. Благородные рыцари, поверженные злодеи, вся эта хренотень. Но мы же не в балладе! Если ты будешь бросаться с мечом на каждого, кто поступает не по законам божиим, то жизнь у тебя будет интересная, но короткая. И никакой славы, никакой благодарности. Сдохнешь где-нибудь под кустом с болтом в спине. А те обездоленные, которых ты защищал, еще и сапоги с тебя стащат, не говоря уж о кошеле. Видел я этих обездоленных. Грязные тупые пропойцы. Я буду рисковать жизнью ради чести, ради денег, ради высшего долга. Но не ради них.

Вышла Вилл, уже в ботинках и в куртке.

— Такой пойдет? — покачала она поясом с ножнами.

— Дай, посмотрю.

Пояс был тонкий и дамский, но мой остался где-то в замке, так что черт с ним. А вот кинжал был приличный. Даже рукоять по руке.

— У меня еще арбалет есть. Хочешь?

— Очень умный вопрос.

— Сейчас принесу. Но болта всего три.

— Лучше, чем ни одного.

— Ладно. Подожди.

Это было глупо. Ужасно глупо. Но что мне оставалось делать?

Глава 58, в которой Марк таится в кустах

Небо затянуло тучами, и на месте луны колыхалось сероватое расплывающееся пятно. Похолодало, и поднялся ветер, он рождал в ветвях шепот и шорох, дробное, стремительное лопотание — будто шлепали в темноте невидимые босые ноги. Нехорошая ночь. Недобрая. В такую ночь нужно дома сидеть.

Вилл ехала молча, угрюмо ссутулившись в седле. Я тоже молчал.

Почему бы мне не заняться чем-то другим. Вообще другим.

И в самом деле — почему?

Сколько себя помню — я всегда знал, что буду воином. А кем же еще? Кем может быть младший сын провинциального затрапезного баронишки, который не получит ни земли, ни денег?

Или воином, или священником.

Все. Других вариантов нет.

А кем бы я стал, если бы мог выбирать? Сама возможность такого выбора плохо укладывалась в голове — но допустим. Допустим, что она действительно существует.

Торговец? Угадывать желания людей, лебезить и пресмыкаться, вымучивать каждое пенни, взращивая свою малую выгоду…