Давным-давно… – 1. Обрести себя (СИ) - Леванова Марина

Илиодор шумно вздохнул, прихрамывая, двинулся к ней.

— Прости меня! — не в силах продолжать, он замолчал. Взрослый мужчина, суровый воин едва справлялся со своими эмоциями. Он вглядывался в её лицо. — Мне не хватит всей жизни, чтобы искупить перед тобой свою вину, — голос его предательски дрогнул. — Прошу, позволь любить тебя, окружить заботой, дать семью. — Мужчины за его спиной одобрительно зашумели. Он подошёл ещё ближе. — Ведь у тебя огромная семья, Джим, которая с нетерпением ждёт твоего возвращения.

По щекам Джим потекли слёзы. Ей так сильно хотелось верить ему!

— И мама? И папа? — с надеждой спросила она.

— К сожалению, нет, — Илиодор тяжело вздохнул. — Но у тебя есть дедушка, бабушка и я.

— И ещё куча родственников, — сказал Изар, отделяясь от стены и подходя к ним. — Джим, поехали домой!

И в этот момент Илиодор сделал шаг вперёд и обнял её за плечи, привлекая к себе.

— Я нашёл тебя!

Эпилог

Отогория. Родовой замок семьи Олдман — Вираэль. Последний месяц лета

Главный Отогорский хребет протянулся с востока на запад, отделяя Отогорию от Светлой Империи. Он, как и другие параллельные ему горные цепи, состоял из гор с заоблачными вершинами, которые никогда полностью не лишались снега, и узкими глубокими теснинами. На границе этих хребтов раскинулось предгорье с плодородной землей, часть которого покрывали прекрасные луговые травы, часть — занимал лес, который внизу у склонов состоял преимущественно из буков и дубов, а на высотах — из сосен и ёлок. А у подножия вечных ледников брали своё начало две великие реки: Отога и Ория. Они начинали путь в виде маленьких ручейков и спускались в долину полноводными бурными реками.

В одном из живописнейших мест этого предгорья расположился замок Вираэль. Огромный клин земли, ограждённый Отогой и Орией, придавал крепости треугольную форму. За защищавшими замок стенами, украшенными зубцами, возвышались две опорные башни, а посередине территории находилось само величественное здание.

Заканчивался последний месяц лета. Наступало раннее утро.

Илиодор открыл глаза и уставился на балдахин над кроватью. Привычка рано просыпаться выработалась ещё с детства, но сейчас ему не надо было никуда спешить, и он бесцельно разглядывал складки плотной ткани и вспоминал прошедшие события. Он слышал, как в комнату вошёл слуга, поставил на умывальный столик кувшин с колодезной водой, тихо поздоровался и вышел. Илиодор поднялся, прошёл босыми ногами по каменному полу к окну и распахнул его настежь. Горный утренний воздух ворвался в комнату и прогнал остатки сна. Мужчина направился к столику, плеснул в чашу студёной воды и умылся. Взял со стула приготовленные для него вещи и начал одеваться. Сегодня он непростительно опаздывал к завтраку.

***

В академии они пробыли всего два дня. За это время Джим собралась и попрощалась со всеми друзьями до следующего учебного года. Было решено, что академию она закончит обязательно. Правда, никто из отряда первородных тогда не понял, почему случился такой переполох, когда стало известно, что Джим Ветерн — это Эвелин Деф'Олдман. Лишь потом из разговоров Илиодор узнал, что, оказывается, в академии его племянницу считали мальчиком. Такая новость несказанно повеселила Старкада и его племянника Изара.

Надо отметить, отношения между Изаром и Джим не задались с самого начала. Он постоянно старался задеть её словом, а однажды даже специально напугал, заставив свою лошадь продемонстрировать ей клыки.

Это случилось в самом начале, когда Адагелий Оторонталий любезно открыл для них портал, из которого они вышли в двух днях пути от родины. Дальнейшую дорогу предполагалось преодолеть на лошадях. Джим с опаской поглядывала на необычных животных и долго не решалась сесть на одну из них, но потом в надёжных руках (перед своим дядей) она путешествовала с удовольствием.

Джим с самого начала путешествия стала завоёвывать сердца суровых воинов, и первым был Старкад. Предстояла ночёвка в лесу, и они решили остаться возле костра, чтобы не травмировать обращением неподготовленную психику девушки. Наставник выкупался в ближайшем озере и вернулся полностью одетый, но с мокрой головой. Он по‐старчески ворчал под нос о хрупкости и нежности девиц, одновременно пытаясь одними пальцами собрать волосы в причёску.

Илиодор вспомнил, как тогда забеспокоилась Джим. Она чуть ли не с головой залезла в свой вещевой мешок, выудила оттуда расчёску и робко предложила старику свои услуги. Старкад долго с подозрением взирал на неведомый предмет в её руках, но всё же согласился. Она сначала тщательно прочесала его космы, затем бороду и приступила к плетению сложной причёски, которую однажды показал ей Виттор. Всё то время, что она кружила вокруг старика, Джим весело щебетала о том, как смешно у неё раньше торчали в разные стороны короткие волосы и как долго не получалось собрать их даже в маленький хвостик. Мужчины, сидящие вокруг костра, внимательно прислушивались к её рассказу и всё больше хмурились.

А Илиодор не мог отвести изумлённого взгляда от старого друга и наставника. Никогда прежде он не видел на его лице такого умиротворения. Правда, когда Джим закончила возиться с его причёской, Старкад открыл глаза и очень серьёзно посмотрел на своего бывшего подопечного. Твёрдым голосом задал один только вопрос:

— Ты же мне потом расскажешь, где находится этот Ветернхильский дом милосердия?

Следующими были родители Илиодора — бабушка и дедушка Джим.

Когда отряд прибыл в замок, родители вышли встречать их. Илиодор никогда не забудет смущённого выражения на лице отца и трогательного — матери. В первый момент они растерялись и удивлённо разглядывали невысокую девушку, вцепившуюся в руку Илиодора, не решаясь подойти познакомиться. Покорение сердец началось с завтрака на следующий день, когда перед Джим выставили свежевыпеченную сдобу. Она нахваливала творение кухарки и уплетала за обе щёки, два раза просила добавки молока. Матушка с умилением выслушала её восторженные отзывы и сообщила, что эти булочки должны выпекаться немного иначе, и назавтра пообещала лично испечь их для неё. В следующий раз перед Джим уже выставили творение бабушки и поставили полный кувшин с молоком. Девушка ещё больше нахваливала завтрак, а когда встала из‐за стола, чтобы отправиться к себе в комнату, проходя мимо, смущённо чмокнула бабушку в щёку. Глядя на эту сцену нежности, дед тут же неодобрительно нахмурил брови, но только до тех пор, пока Джим не проделала то же самое с ним.

С тех пор так и повелось. Рано утром Джим спешила на кухню, где вместе с бабушкой занималась выпечкой домашней сдобы. И вовсе не беда, что булки у Джим выходили неказистыми и сплюснутыми. Зато от всей души! Дед, чтобы привлечь к себе немного её внимания, тоже придумал занятие — стрельбу из лука. И тоже не беда, что, когда Джим отправлялась вместе с дедом на очередную тренировку, прислуга боялась казать нос на улицу, потому что стрелы летели куда угодно, только не в цель.

Одно только огорчало родных: Джим наотрез отказалась от своего настоящего имени. Скромно потупив глаза, она сказала: «Простите, но я не знаю имени Эвелин. Позвольте остаться Джим». Бабушка тихо плакала, дед хмурился, а Илиодор принял решение съездить к поверенным и просто вписать в её документы ещё и это имя.

Одним из вечеров, когда они все вместе собрались тесным семейным кружком, Илиодор поведал Джим всё, что знал про её родителей. Правда, он так и не решился рассказать, что Джим была украдена по приказу деда (отца её матери), который отрёкся от своей дочери, а потом и от внучки. Он просто не смог. Видел её полные невыплаканных слёз глаза и слышал шёпот: «Значит, меня мама с папой любили». В тот вечер они долго разговаривали, но в основном вспоминали Исидора. Когда пришло время ложиться спать, Джим сообщила, что однажды она непременно узнает, почему погибли её родители, и обязательно накажет виновных.

С того момента, как они приехали в замок, прошло немного времени, а у Джим уже появились две навязчивые идеи: первая — научиться стрелять из лука, вторая — ездить на «страшных» животных. И следующим, кого Джим покорила, стал конюх и сторож в одном лице. Илиодор помнил, в каком он пребывал шоке, когда застал племянницу, работающую на огромной конюшне бок о бок со сторожем, с которым никто раньше не мог сладить. Но племянница каким‐то образом нашла путь и к его очерствевшему сердцу. По незнанию, Джим всё пыталась накормить бедных животных морковкой, на что те скалили клыки и недовольно били копытом. Вот тогда, видно, и состоялся первый контакт. Конюх больше не мог выносить такого издевательства над своими подопечными и заговорил первым. После этого на кухню Джим заявлялась исключительно за кусками свежего мяса… и морковкой, но только уже для себя.