Быть человеком (СИ) - Максимова Анна "Анна Дарк"

Мысль о неминуемой встрече с Эроном повергла Милену в состояние, близкое к панике. Интересно, сколько стоит самолёт на соседний материк и успеет ли она удрать прежде, чем придётся объясняться?

Данные размышления разозлили. Хватит! Пора брать себя в руки. Ей по-прежнему невыносимо больно, только это не повод превращаться в глупую неврастеничку. Мотать нервы себе и Эрену. Чёрт! Да если он решит собрать вещи и уйти, прав будет. Куда это годится, сначала обвиняет, потом требует не самых приличных вещей и снова обвиняет.

Браво, Милена! Ты познала новые уровни дна.

Но бежать или пытаться сделать вид, будто ничего не было, глупо. Здесь и сейчас, как только они встретятся, нужно расставить всё по своим местам. Непременно извиниться. Перестать пытаться свалить на Эрена вину за свои проблемы и навязываться столь откровенно. Да, она его любит, но что с того? Насильно мил не будешь. Милене, конечно, казалось, Эрен к ней неравнодушен, но… Хватит! Она последнее время словно не в себе. Постоянно что-то требует от него, пытается торопить и давить. Так отношения не строятся. Пусть всё идёт как идёт, и если он решит, что с него довольно, придётся его отпустить. Пусть и больно нестерпимо от самой мысли.

Самовнушение действовало так себе. Зато эти метания позволили ей на время отвлечься от боли потери. Что хуже, ещё понять бы…

Эрен появился почти через час после того, как Милена проснулась. К этому моменту она успела привести себя в порядок, сотню раз накрутить до предела и столько же успокоить, чтобы потом начать по новой психовать. Сейчас она пила кофе и безуспешно пыталась понять, как себя вести при встрече, и так задумалась, что упустила момент, как Эрен вошёл на кухню.

— Как ты себя чувствуешь?

Банальный, праздный вопрос, но за ним ощущалось искреннее беспокойство. Эрен волновался за неё. Волновался, несмотря на все её выходки! От этого стало только хуже. Лучше бы обматерил с ног до головы. Это было заслуженно.

— Бывало и хуже, но бывало и лучше.

Посмотреть на Эрена не было никаких сил. Как же стыдно! Милена чувствовала, как пылают лицо, шея, да, наверное, всё тело. Сгореть от стыда… Фразеологизм. Правда, сейчас она не была в этом уверена. Может, она станет первой, кто осыплется пеплом от переизбытка этого чувства?

— Кофе это, конечно, хорошо, — заговорил Эрен, — но тебе бы поесть.

Серьёзно? Они говорят о завтраке и прочей безликой чуши?

— Эрен, вчера я… Прости меня. Я вела себя омерзительно. Мне очень стыдно. Такого больше не повторится.

Милена сама поморщилась от того, насколько примитивно и жалко звучат её слова.

Тихо подойдя, Эрен взял её за руку и потянул за собой. Милена шла следом безропотно, чувствуя себя отвратительно уязвимой. Он усадил её на диван и присел рядом.

— Милена, я на тебя не злюсь, — как-то грустно произнёс Эрен. — Тебе пришлось тяжело последнее время.

— Тебе не легче, — тут же отозвалась Милена.

И ведь правда, ему было ничуть не проще, а она своими выходками только добавляла. Как потребность поддержать и уберечь мутировала в подобное поведение?

— Сейчас речь не обо мне, — отмахнулся он. — Милена, возможно, тебе кажется, что всё мои слова лишь отговорки и я играю с тобой, но это не так. Я правда пытаюсь тебя уберечь. В том числе от себя.

На неё Эрен не смотрел, предпочитая выискивать что-то на стене. Это немного нервировало. Проще понять человека, имея возможность посмотреть ему в глаза, но если ему так легче, пусть.

— Попав к людям, я многого не знал, но зато был просвящен, что семьи мне не построить, — продолжал Эрен. — Моя ма… Светлана Петровна оставила мне звуковое послание, где объяснила это. Начиная обустраиваться, я был преисполнен стремлениями не допускать никаких личных отношений. Только я тоже живой, Милена. Как бы я ни пытался держать себя в руках, ты играючи проникла за все барьеры, что я построил. Стала самой необходимой.

— Иногда мне так не кажется. Ты вроде и подпускаешь к себе, но держишь на расстоянии вытянутой руки. Я устала от чувства, что безуспешно бегаю за тобой, пытаясь схватить радугу, а в руках каждый раз остаётся только вода.

Когда слова уже вылетели изо рта и упали в пространство грудой камней, Милена осознала их смысл. Захотелось надавать себе пощёчин. Снова ведёт себя, как неуравновешенная дура, выпрашивающая ласки. Позорище!

— Прекрати, — поморщился в ответ Эрен, наконец посмотрев на неё. — Если бы я не захотел, все бы твои попытки приблизиться завяли ещё в зародыше. Сама ведь знаешь, был опыт…

Эрен запнулся и замолчал. Имени Гели он так и не произнёс, да и не нужно. Милена и ещё куча народа были свидетелями безуспешных попыток сестры привлечь внимание красивого парня в лице Эрена и полного равнодушия с его стороны. Скромностью Геля не страдала, отступать не привыкла и отстала только после того, как он высказал ей в лицо, где видел её интерес и что думает о поведении.

— Всё нормально, — поспешила успокоить его Милена. — Мне больно, и это нормально. Какой бы ни была Геля, она моя сестра и я её любила. И её смерть не повод предавать её имя забвению.

— Я — трус, — выдал Эрен после недолгого молчания. — У меня никого нет дороже тебя, и я до жути боюсь. Боюсь причинить тебе нечаянно вред. Боюсь разочаровать. Но больше всего я боюсь себя. Слишком хорошо помню, каким был, что из себя представлял после сыворотки учёных, и боюсь, что однажды стану таким и без всякой сыворотки. Это ведь тоже я, Милена, как бы мерзко ни было. Это существо есть внутри меня, и мне страшно, что оно возьмёт верх и причинит тебе вред.

Эрен-Эрен.

Каких же глупостей только нет в его голове. Скорее всего, Милена никогда не устанет поражаться такой смеси силы и страха, уязвимости и смелости. Ещё было очевидно, что пройдёт много времени, прежде чем Эрен сможет отпустить инцидент, случившийся из-за халатности учёных. Правда, она не верила в ошибку, зато вполне допускала злой умысел.

— Эрен, этого никогда не произойдёт, — уверенно ответила Милена. — Только не с тобой. Твоя мама воспитала хорошего сына.

При упоминании матери он дёрнулся, потом прикрыл полыхнувшие болью глаза. Принять эту истину ему тоже нужно время.

— Повторять, во что превратится любой человек, лиши его моральных ценностей, не вижу смысла, — продолжала Милена. — И если люди порой сами по себе дрянь, то ты, наоборот, удивительный. Ни за что не поверю, что ты можешь стать бездушной сволочью. Да и я не позволю. Верь мне.

— Верю.

Одно слово, а как много в нём скрыто! Это и безусловное доверие, и желание быть рядом, и готовность бороться с преградами, что строит им жизнь.

Подсев ближе, Эрен осторожно обнял Милену, привлекая к себе и уткнулся носом в макушку.

— По-хорошему, я должен уйти, — заговорил он совсем тихо. — Оставить тебя в покое и не портить тебе жизнь. С моим появлением у тебя одни проблемы и беды. Из-за меня ты в опасности. Мне бы так хотелось сделать тебя счастливой, но я не знаю, как.

— Глупый, — улыбнулась Милена. — Я уже счастлива. Да, порой с тобой не просто и проблем хватает, но в том нет твоей вины. Ты не отвечаешь за Управление или Дейва. Но главное, твоё появление заставило меня очнуться. До этого я будто спала. Всё ровно, предсказуемо, серо до ужаса. А сейчас я живу. Пусть иногда страшно и больно, но лучше так, чем трясина, в которой барахталась до этого.

— Не оставляй меня. Я не справлюсь без тебя, Милена.

Не просто слова. Мольба, вырвавшаяся из глубин души. Обернувшись, Милена увидела закушенную губу и досаду на дне любимых глаз. Эрен явно не хотел этого озвучивать. Но сказанного не воротишь, и ему пришлось посмотреть ей в глаза и бледно улыбнуться.

— Не оставлю. Обещаю.

Скрепила Милена обещание поцелуем. Нежным, ласковым, ни к чему не принуждающим, лишь говорящим: «Я буду рядом». И получила невербальный ответ: «Никогда не оставлю, ты нужна мне»

Иногда всего несколько прикосновений и взглядов значат куда больше множества слов. Как сейчас. Они давали друг другу молчаливые клятвы, что были весомее любых показушных заявлений. Милена чувствовала, как комок напряжения и стыда окончательно размяк и растворился. Она была счастлива. Впервые за множество дней.