Вера Чиркова - Маг для бастарда
— Я больше не буду так тебя назвать… только прости. Я теперь поняла… это она меня все время дергала… а я думала… я же ее почувствовала, когда ты что- то намагичил… — она говорила все тише и жалобней.
— Уже простил. Я сам виноват, не сумел сдержать себя в руках. А такое заклинание, невозмутимости, всегда на себя бросаю… мне оно легко дается, — прощать и просить прощения почему- то всегда легче, когда осознаешь, что простили тебя самого. — А это все пока не надевай, я сейчас обновлю защиту.
Разумеется, вливая в амулеты щиты и отвороты от всевозможных заклинаний и ловушек, я сделал все, что только мог. Выложился до нитки, постаравшись ничего не пропустить и не забыть.
Даже пот на лбу выступил, когда я сводил вложенные заклятья в единую конструкцию и наполнял ее силой.
— Все твои заколки теперь с защитой, — предупредил я ведьмочку, откидываясь на стену, и незаметно отирая лоб, — и кстати… давно хочу спросить, тебе не хотелось вернуть косу? Разве у ведьм нет заклинания для роста волос?
— Нет… раньше не хотелось, — туманно пояснила она, — а теперь незачем.
В ее печальных глаз на миг мелькнуло уже знакомое мне выражение умудренной жизнью старушки и исчезло, и я решил больше не задевать эту тему. Раз ей нравится быть похожей на парнишку, мне все равно.
— А можно я спрошу? — Осторожно осведомилась девчонка и я утвердительно ей кивнул.
Спрашивать маглоров можно всегда… но не стоит думать, что на все вопросы будет ответ.
— А у тебя есть отец и мать?
— Конечно, — на этот вопрос я могу отвечать сколько угодно, — и даже брат есть. Но он старше и давно прошел практику.
— А они не волнуются? — помолчав, спросила девчонка и я вздохнул.
— Думаю, волнуются. Но я иногда посылаю письма… нам разрешено раз в два месяца писать короткое послание.
Про то, что родители имеют право в случае, если у них разбушуется интуиция или начнут появляться предвиденья запросить отчет у наблюдателей, рассказывать я разумеется не собирался. Людям трудно понять, как можно тратить столько усилий для воспитания, обучения и защиты детей, а потом бестрепетно бросить их в свободное плавание по полному рифов и мелей житейскому морю обычных людей.
— А учитесь вы долго?
— Да. Мы ведь рождаемся уже со способностями. А маленький ребенок не понимает, почему нельзя ничего поджигать или привязывать к себе мать, чтоб не уходила… поэтому первые два года всем помогают воспитатели. А потом в доме поселяется первый учитель. Поэтому мы считаем, что учимся с двух лет. Ну а в пятнадцать или шестнадцать сдаем экзамены, и он уезжает. После этого мы сами выбираем себе магистра, и если он согласится учить, ходим к нему на уроки.
— Ир… прости, Тадор, а тебе не хотелось остаться дома?
— Нет, — помолчав, ответил я, на этот вовсе не простой вопрос, — и есть же закон, пакт Хангерса. Но если другие смогли отработать, чем я хуже? Или лучше?!
— Нет… ты не хуже, — девчонка тяжело вздохнула, стараясь сделать этот вздох незаметным, и вдруг задала такой вопрос которого я никак от нее не ожидал, — а ты не можешь узнать… где они теперь? Те маглоры… которые жили в крепости.
— Сейчас не могу. Но когда пойду к наблюдателю отчитываться за год, обязательно спрошу. А тебе они зачем?
— Попросить прощения. Я ведь не думала… — она смолкла, махнула рукой и ринулась к очагу, крутить жарящуюся тушу.
— У меня салат готов, — завершив надоевшую работу маленьким заклинанием, объявил я, — принеси хлеб и отрежь мяса, я его магией дожарю. Есть хочется.
Сигналки сработали, когда за окнами почти стемнело и Мэлин начала зевать, а я уже почти поверил, что нас не найдут.
— Сиди на месте, — предупредил я девчонку, и направился к двери, следилка доложила, что незваный гость всего один.
Он не скрывался и не пытался прорваться сквозь щиты, просто сидел на шарге, склонившись на шею животного.
— Кто вы такой? — я без малейших колебаний совести сдвинул набок шапочку и уставился на незваного гостя, методично проверяя все, что мог проверить.
Самой сильной, подавляющей все остальные эмоции, в нем была усталость. Как будто он был гребцом на баркасе и три дня вырывал свое судно из злобных лап урагана. Еще легкая злость, много досады, забота о ком- то неизвестном, тревога, и совсем немного страха, ровно столько, сколько бывает у любого человека при встрече с незнакомцами в пустынном месте. И никакой враждебности или агрессии.
Вполне нормальные эмоции нормального человека, и я пропустил бы его в дом сразу, если бы он был человеком. Увы, он был кем- то иным, это говорила аура, тщательно и умело скрытая защитными и искажающими щитами. Но как ни старался прятавший ее маг, скрыть крошечных, едва заметных синеватых проблесков по краям ореола ему было не под силу.
— Я путник, хотел тут переночевать, — ответил он устало и миролюбиво, и смолк, ожидая моего решения.
Мне было о чем подумать, пока я продолжал его молча разглядывать и проверять оружие и багаж, и он определенно чувствовал прикосновения моих следилок. Но не сделал ни малейшей попытки увильнуть или воспротивиться такому обращению с собственной персоной и личным имуществом.
Стало быть, или шпион, или парламентер, другого вывода не было. Можно еще предположить, что это профессиональный убийца- одиночка, но тогда нужно записать его в полные идиоты, а он таким не выглядел даже на первый взгляд. Необходимость кастовать по вечерам ночное зрение в последнее время перестала быть для меня таковою, с каждым днем я видел в темноте все лучше. Поэтому неплохо рассмотрел спокойное выражение худощавого лица и открытый проницательный взгляд. Нет, этот умен… возможно, даже слишком, и с ним лучше не хитрить. Вести беседы на грани откровенности и недоговорок я никогда особенно не умел, хотя ничего не имел против того, чтоб этому подучиться.
В этот момент у меня появилась идея вернуть на себя и Мэлин иллюзии, которые я снял, едва убедился, что в доме мы одни, но капитулировала под напором здравого смысла. Если мы собираемся ехать в обозе, где, несомненно, будут жители Дройвии, то лучше ехать в своем натуральном виде. На границе стоят посты и в них обязательно присутствуют маги, которые настрого проверяют, кто к ним пожаловал.
— Проезжай, — нехотя позволил я, и открыл в первом щите узкий проход.
А едва гость сквозь него протиснулся, снова замкнул круг, и открыл следующий. И пусть называет меня параноиком, сколько ему угодно.
Когда он проехал последний, самый сильный круг, я отчетливо рассмотрел мелькнувшую на его губах уважительную ухмылку и разом успокоился. Слава великой пентаграмме, он далеко не новичок в магии, и по силе щитов сообразил, что я настроен защищаться до последнего. Следовательно, немедленной атаки не начнет. А возможно мы еще и сумеем договориться хотя бы до перемирия.
