Райчел Мид - Сны суккуба
Время шло, по стенам скользили тени, показывая, что солнце клонится к закату. Стемнело наконец, но свет я включать не стала. Не было ни сил, ни желания.
Не знаю, сколько я еще пролежала, прежде чем услышала стук. Сперва даже не поняла, что это такое. Потом он повторился, и я сообразила, что стучат в дверь. Но, не желая никого видеть, осталась в постели. Мелькнула было мысль — вдруг это Сет? Вдруг он передумал и вернулся? Но я ее прогнала. Я видела выражение его глаз. Он принял решение. И вернуться не может. Это не он… а других мне не надо.
Постучали в третий раз, громче. Обри, лежавшая рядом, посмотрела в сторону гостиной, потом на меня — с упреком. Почему, мол, не встанешь и не прекратишь этот шум? Вздохнув, я выбралась из постели и двинулась к двери. На полпути остановилась. За нею точно был не Сет.
— Джорджина! — возопило визгливое сопрано. — Я знаю, что ты дома. Чувствую тебя.
Я тоже чувствовала Тауни. Потому и остановилась. Вздохнула еще раз, понимая, что, если не впущу, она будет колотиться в дверь весь вечер, раз уж знает, что я дома. Лучше открыть. Я приготовилась к очередному потоку слез и жалоб. Однако Тауни вместо того, чтобы броситься мне на шею, скромно осталась за порогом. Глаза у нее были мокрые, правда, но сдерживалась она изо всех сил. Из последних, судя по дрожащим губам.
И вокруг нее мерцал суккубовский ореол.
— М-можно войти? — пролепетала она.
Я отступила в сторону.
— Заходи. Хочешь отпраздновать со мной свою победу?
Тут-то и началось. На вопрос она не ответила. Зарыдала, закрыв лицо руками, и рухнула в кресло. Сил разбираться с ней у меня, оглушенной собственной бедой, не было. Я не могла ни сочувствовать, ни злиться. Впала в полное безразличие.
— Тауни, я…
— Прости! — перебила она. — Пожалуйста, прости. Я не хотела… не хотела этого делать! Но он сказал, что мне это тоже будет выгодно, он похлопочет о повышении для меня, и я…
— Тихо… притормози, — сказала я. — Кто — он? Нифон?
Она кивнула, вытащила из сумки пачку платков и громко высморкалась. Ну, хоть подготовилась на этот раз…
— Он велел мне притворяться, что я совсем плоха. Ну… я и вправду не больно-то хороша… может, даже и плоха. Завлекать мужчин, как ты, не умею. И танцевать тоже. — Она умолкла на миг горестно, словно последнее ее особенно угнетало. — Но ты была права, когда говорила, что такого не бывает… хоть кого-то я должна суметь подцепить. Я и цепляла. Только врала, что ничего не получается.
Именно это я и подозревала. Однако радости сейчас, услышав подтверждение, не почувствовала. Лишнее напоминание о несчастьях, что преследовали меня в последнее время… Сердиться на нее я тоже не могла. Сил по-прежнему не было, да и не заслуживала она этого. Нифон использовал ее, чтобы играть со мной. Но он и с ней играл.
— Врать ты умеешь, — сказала я. — Верила я тебе с трудом. Тем не менее ты казалась искренней. А в людях я вообще-то разбираюсь.
Тауни слабо улыбнулась. Чуть ли не с гордостью.
— Я кучу народа обдурила, пока была смертной. Махинациями всякими занималась. — Улыбка пропала. — Пока этот гад не кинул меня ради какой-то белобрысой дешевки. Она знать не знала, во что он ее втравил. А ему было по фигу. Дрянь. Жалеет теперь. Оба они жалеют.
Я захлопала глазами. Неожиданное откровение, о котором я вовсе не просила. Желание Тауни заставить страдать всех мужчин до единого сделалось вдруг понятным. Как и причина, по которой она могла продать душу. Я понадеялась про себя, что ее теперешний внешний вид — не попытка утереть нос «белобрысой дешевке». А то как-то даже жутковато стало…
— Э-э-э… наверняка жалеют. И знаешь что… искусство соблазнять ничем по большому счету не отличается от умения дурить и мошенничать.
Возможно, от того, что я начала двигаться и говорить, голова у меня тоже заработала. Разум очнулся и приступил к анализу.
— Тауни, а зачем ты рассказала мне про Нифона? Если ты на него работаешь, по головке он тебя не погладит.
— Да. Он не знает, что я пошла к тебе. Я… я испугалась. Все выплывет, когда ты расскажешь, а я с ним под раздачу не хочу! Вот и подумала, что приду, поговорю с тобой, объясню, как это вышло, и, может быть… ты меня простишь. Мне здесь нравится, хотелось бы остаться. А если его накажут, так ведь и меня…
— Стой, стой. Помедленнее. За что его накажут? За то, что заставлял тебя врать? — Я нахмурилась. — И… что именно я расскажу?
Тауни так удивилась, что перестала шмыгать носом.
— Про нее.
— Про нее?..
— Про эту… ведьму, которая лазила в мои сны.
— Никта? Ох… теперь понятно, как ты скрывала свечение.
Хью был прав.
— Я ее терпеть не могла, — с чувством сказала Тауни. — Каждый раз он посылал меня к ней, чтобы она высосала энергию. А потом мне снились такие странные сны…
«Думай, Джорджина, думай! — велела я себе. — Похоже, все сейчас сложится, если сумеешь отодвинуть на время любовные страдания».
— Ты… ходила к Никте добровольно? Чтобы она высасывала энергию и я не могла догадаться, что ты врешь?
Тауни кивнула. У меня заломило виски от напряжения.
— Тебя посылал к ней Нифон… — Я сделала паузу. — Он знал, что Никта здесь. И как ее найти.
— Да он ее сюда и заманил, когда она сбежала. Пообещал двух суккубов.
Тауни шмыгнула носом. Посмотрела на меня озадаченно.
— Я думала, ты все это знаешь… Ее же при тебе поймали?
И слегка занервничала. Подумав, видно, что поторопилась сдать Нифона. А я вдруг очутилась снова у себя в спальне, где шло сражение, и услышала, как Никта говорит, что поможет мне кому-то отомстить… тому, кто послал ее ко мне.
Нифону?
— Это он? — воскликнула я. — Нифон натравил на меня безумное божество хаоса? Но почему? За что он меня так ненавидит?
Тауни, удивленная моей внезапной вспышкой, выпучила глаза.
— Не знаю. Он сказал только, что хочет малость подпортить тебе жизнь. Чтоб медом не казалась. Ну, может, хотел еще, чтобы тебя отослали.
И тут мне вспомнились слова Хью.
«Если появление черта на горизонте связано со столь великими хлопотами не пойми о чем, то это „не пойми что“ должно быть очень серьезным».
Сердце у меня заколотилось. Я схватила Тауни за руку.
— Послушай… он упоминал когда-нибудь о моем договоре? Или о каких-то договорах вообще?
Она энергично потрясла головой, отчего кудри ее растрепались окончательно.
— Нет… при мне, во всяком случае, ни разу.
— Точно? Подумай. Вспомни все, что он говорил, когда объяснял, для чего это затевает.
— Да ничего он не объяснял! — Она вырвала руку. — Я не вру сейчас. Преподнес это так, как будто… просто тебя не любит. Хочет помучить. Нервы потрепать. Да и все.
