Ольга Митюгина - Хранитель Тайного Алтаря
Снежок хлестнул хвостом по бокам — и прыгнул на Эета.
Зомби вскинул руки в последний момент — и оттолкнул белого тигра.
Правда, сам упал навзничь на камни.
Снежок плавным прыжком обрушился сверху, припечатал юношу к земле, прижав плечи мощными лапами. А потом, яростно мотнув головой, показал на ползущую с моря бурю.
Эет, гневно прищурив глаза, сдавил пальцами лапы тигра. Снежок выпустил когти.
Чёрт, эти когти причиняли боль!
От неожиданности Эет дёрнулся и, отпустив лапы Снежка, вцепился в его морду, пытаясь запрокинуть голову тигра и зубами схватить за горло.
Снежок попытался сделать то же самое.
Они катались по берегу, рыча и грызясь, как два диких хищника, а гроза гремела совсем рядом…
Зелёная вспышка полыхнула меж ними, раскидав в разные стороны. Оба, оскальзываясь на камнях, сели.
Ветер стал ураганным, гнул вершины деревьев, море с грохотом бросалось на камни, обрушивая ливень вспененных брызг на берег…
— Ладно, я всё понял! — сквозь нарастающий вой бури крикнул Эет. — Сейчас, только могилу камнями снова закидаю!
Снежок только коротко взвыл, совсем не по-тигриному. И, пока Эет торопливо стаскивал обратно валуны, задними лапами скидывал на тела песок и гальку.
А потом Снежок и Эет бежали.
Они бежали через потемневший лес, уворачиваясь от слепящих разрядов, метивших в юного некроманта, от загоравшихся стволов… к зелёному свечению, что вновь окутало Храм.
Эет с ужасом думал, как они будут подниматься по лестнице, где любая молния легко настигнет их… но, едва его ноги коснулись ступеней, как молодой маг словно окунулся в пространство абсолютного покоя. Над Храмом не задувал ветер, и беснующиеся над лесом молнии отсюда, из-под покрова зелёного света, казались обычными и безопасными…
Они забежали под колоннаду, и Снежок, бросив полный негодования взгляд на Эета, ушёл во фреску.
Эет покосился на картину и сжал губы.
«Ну и ладно! — подумал он. — Подумаешь тоже, когти выпускать!..»
Юноша встал меж колоннами портика, не выходя на балкон, и смотрел на пламенеющее небо, озарённое вспышками.
Он уже видел подобное… Но когда? Неужели?…
На душе было препаршиво…
— Ну ладно! — обернулся он к фреске. — Я был неправ, Снежок!
Ни звука в ответ. Ни движения.
— Ну прости меня!
Ничего.
— Чёрт, ну я же не виноват, что!..
Эет с досадой метнул с Жезла длинную зелёную молнию. Она с шипением пролетела через зал и врезалась в боковую стену, оставив на ней чёрное пятно копоти.
Эет подошёл к фреске и ласково коснулся нарисованной головы тигра.
— Снежок, ну долго ты ещё будешь на меня дуться? Давай всё обсудим по-хорошему? Снежок!
Молчание.
Юноша кинул взгляд на богиню.
Грозовые ли сумерки были тому виной, но ему показалось, что Мортис хмурится.
— Прости… — прошептал Эет. — Мы не должны были вынуждать тебя вмешиваться… да ещё чтобы нас разнять. Мы идиоты. Я идиот. Прости, богиня…
Ни звука. Ни движения.
Эет с шипением втянул воздух и яростно повернулся на месте.
— Ну что мне сделать, чтобы вы меня простили?! — крикнул он.
Ничего. Ни знака, ни дуновения.
Махнув рукой, Эет, ссутулясь, поплёлся в свою комнату. На душе было так скверно, что и сказать нельзя.
Юноша тяжело сел на постель и, кинув Жезл на стол, обхватил голову руками. Об эксперименте думать не хотелось. Нет, разумеется, там было над чем поразмыслить, но…
Но все мысли занимал только негодующий, прощальный взгляд белого тигра.
Неужели навсегда?
Эет стукнул кулаком по краю постели. Как всё скверно получилось… И ведь Снежок хотел ему добра, когда просил уйти… но так хотелось закончить эксперимент! Разобраться, понять… Гроза казалась неважной.
Вот если бы всё получилось… Если бы опыт удался…
Эет представил, что сейчас с ним в комнате был бы человек. Собственный слуга. Который преданно смотрит и отвечает на вопросы… когда ему приказывают.
А Снежка рядом нет.
Эет вскочил и бросился было к двери…но на полпути остановился.
Он представил, как снова подходит к фреске и вновь получает в ответ молчание…
Невыносимо!
Юноша рухнул на постель, уткнув лицо в подушку. За окном выл ветер, полыхали зарницы, и Эету хотелось одного: провалиться в преисподнюю.
Или, по меньшей мере, встать и выйти в лес.
Но подобный поступок казался непростительной слабостью. Полным предательством. Даже не Госпожи… Богини.
И Снежка.
Всех, кто верил в него.
Эет вцепился зубами в уголок подушки.
— Ну прости меня… Прости! — прошептал он, сам не зная, к кому обращаясь. То ли к богине, то ли к другу.
Эет сам не заметил, как уснул.
Во сне он сидел на пирсе городского причала, свесив ноги к воде.
Только внизу была не вода… Серый туман.
А сверху весело пригревало солнце.
Потом рядом послышались шаги, Эет поднял голову и увидел над собой стоящего Вира. Глаза вампира горели таким гневом и негодованием, что хотелось провалиться сквозь землю.
— Я никогда ещё не встречал настолько тупого… эгоистичного… упрямого… — Вирлиссу не хватило слов, и он замолчал. А потом запальчиво добавил: — Теперь я понимаю богиню! Спасти такого невероятного осла можно было, только лишив его возможности спорить!
— Вир… — юноша в растерянности поднялся, не смея протянуть навстречу руку. Вирлисс фыркнул.
Как-то очень знакомо…
— Что — Вир? — И вдруг рассерженно выдал: — Какого чёрта ты в драку полез?!
Вампир отдёрнул изысканно отделанные манжеты рубашки, показав изящные бледные запястья. На них отчётливо виднелись чёрные следы кровоподтёков.
— Я… — Эет ничего не понимал. — Я никогда тебя даже словом не…
— О-о! — Вирлисс закатил глаза. — Ну разумеется.
Он повернулся и пошёл прочь.
— Вирлисс!.. — Эет кинулся вдогонку. Отпустить Вира второй раз, вот так, обиженным… даже во сне… Особенно после ссоры со Снежком…
Это было немыслимо.
— Вирлисс, постой!
Вампир остановился и чуть повернул голову. Тёплый ветер играл его длинными серебристыми прядями, свет солнца золотил чёткий благородный профиль.
Белый тигр.
Эет вдруг поразился про себя, насколько же Вир похож… Статью, манерами, ещё чем-то неуловимым…
— Вир, я идиот. Прости…Слушай… мне, наверное, кажется, но…
Вирлисс рассерженно дёрнул уголком рта.
— Есть тигры, а есть ослы, — коротко бросил он. — Пусть и невероятно талантливые.
Эет улыбнулся.
— Ну, хорошо. Пусть я осёл. Я согласен. Я… кем хочешь меня назови, только… пусть белый тигр вернётся. Я… больше никогда не буду обижать тех, кто мне дорог…
