Мишель Ходкин - Возмездие Мары Дайер
В тот момент больше всего мне хотелось, чтобы Ной ожил. Он этого заслуживал. Но мысли не материализуются. Желания не становятся реальностью.
Вот только не в моем случае. Это мой дар. Моя болезнь.
Я крепко сжала глаза. Увидела витиеватые буквы, написанные не моим почерком.
«Ты можешь решать: забрать чью-то жизнь или отдать, но за каждой наградой последует наказание».
Наказание. Награда.
Я хотела отдать Ною жизнь. Наградить его. Но за все надо платить, так всегда. Если я чего-то хочу, то должна буду отдать что-то взамен.
Я хотела Ноя. Но на что его обменять?
Кого обменять — это уже более правильный вопрос.
«Люди, о которых мы заботимся, всегда значат для нас больше, чем люди, которые нам безразличны. Наши притворства не имеют значения».
Эти слова принадлежали Ною, но теперь они обрели нового хозяина. Кого бы я обменяла на него? Не родных. Ни за что.
Но были и другие люди. Мир полнился ими. Скольких придется наказать, чтобы добиться вознаграждения? Скольких стоила жизнь Ноя?
Его отец, Дэвид, должен быть наказан за свои злодеяния, в этом не было сомнений. Но даже миллион таких, как он недостойны одного Ноя. Он бесполезный. Даже хуже.
Но это касалось не всех. Я оглянулась на мужчин и женщин, переполнявших комнату, кидающихся с головой в опасность, надеясь спасти чью-то жизнь. Это хорошие люди. Храбрые. Самоотверженные. Настоящие герои.
Обменяла ли бы я одного из них на Ноя?
А если его спасение требует всех них?
Я больше не питала иллюзий по поводу себя. Мне не нужно думать дважды, ответ — да.
65
Я знала, что произойдет дальше. Ко мне подошла женщина-полицейский:
— У вас есть что-то опасное в руках?
Задайте неправильный вопрос и получите ненужный ответ. Я покачала головой, а она надела на меня наручники.
— Что здесь случилось?
Я не ответила. Что тут скажешь?
Кроме того, у меня было право хранить молчание, что я и сделала.
Приехали медики и начали раскладывать каталки, а также осматривать тела, будто в этом был хоть какой-то смысл.
Женщина наклонила голову и спросила:
— Вы в порядке?
Забавный вопрос. Я покачала головой.
— По-моему, у нее шок, — сказала она работнику скорой помощи. — Быстро осмотрите ее, и поедем в больницу.
— Здесь еще один, — крикнул кто-то. Я оглянулась и увидела Джейми с двумя копами.
— Я рассказал им, — слишком громко сказал он, проходя мимо. — О твоем шизанутом бывшем.
Умный мальчик.
— Бывшем? — подняла брови женщина. — Который из них?
Я посмотрела на Джуда.
— Это ваш парень? — Она кивнула на тело Ноя, когда его плавно подняли на каталку. Я быстро кивнула. Его забирали. Я не знала, как это пережить.
— Кажется, я догадываюсь, что здесь произошло, — тихо сказала офицер другой женщине, присоединившейся к ней. — Мы оповестим родителей, как только доберемся до больницы. — Она взяла меня за локоть, а тело Ноя начали увозить. Впечатление, словно мои конечности омертвели. Я не могла пошевелиться. В глазах все размывалось от слез. Я часть заморгала, но они продолжали наворачиваться.
Женщина потянула меня в сторону выхода, а медики подняли покрывало, чтобы накрыть лицо Ноя. Я увидела, как он моргнул.
Лицо закрыто, колеса скрипят. Ноя чуть не увезли, но мне наконец удалось выдавить:
— Стойте.
Никто не услышал, потому пришлось закричать.
Все замерли. Должно быть, медики что-то прочли в моем выражении. Они посмотрели на меня, затем на Ноя, и подняли покрывало.
— Матерь Божья, — пробормотал один. — Он дышит!
Секунду назад в помещении царила мертвая тишина, но теперь оно гудело от активной деятельности. Вокруг Ноя собрались медики, скрывая его из моего вида. Я мельком заметила, как на него надели кислородную маску, а затем меня обхватили полицейские, сдерживая от приближения к нему. Я наблюдала, как он открыл глаза, и заметила под прозрачной маской намек на его коронную полуулыбку, ставшую мне такой дорогой и любимой.
Я многое повидала с тех пор, как все это началось. И не все то было реальным.
Но когда Ноя провозили мимо меня, он опустил руку с каталки. Его кожа задела мою. Зарядила ее.
Он был живой. И настоящий.
66
Слева от койки Ноя запищал аппарат, справа зашипел. Я видела и слышала их, проходя мимо открытой двери в его палату. По бокам от нее стояли два полицейских, и когда они заметили, что я пытаюсь заглянуть, один из них закрыл дверь. Детектив Говард — так звали ту женщину-офицера — повела меня в импровизированную комнату для допросов. Я заметила номер на двери — 1213.
— Доктор говорит, что ваш парень быстро идет на поправку. Поразительно, — добавила она. — Такая рана в груди… выглядела неутешительно. Словно его аорта была задета. Медики сразу посчитали его мертвым… Обычно, в этом они не ошибаются.
Она смотрела на меня в ожидании, но что я могла сказать? Что я захотела, чтобы он жил, и произошло чудо?
Какое безумие.
— Ваш друг… Джамал, верно? Он рассказал, что с вами случилось, и дал нам номер ваших родителей. Мы позвонили вашей маме и оставили голосовое сообщение. Надеюсь, она скоро будет.
Вряд ли.
— Но я хотела бы услышать обо всем от вас, пока она не приехала. Опишите все собственными словами, если можете.
Могла, но не стану. В конце концов, я дочь адвоката. Я наклонила голову вперед, пряча лицо за волосами. Я также дочь психолога и знаю, что нужно делать.
— Вы все были в каком-то лечебном центре, не так ли?
Можно и так сказать. Я посмотрела на стол и заморгала, словно не расслышала ее.
— Наверное, вам очень тяжело, — ласково произнесла женщина, переходя на новую тактику.
Я сильно закусила губу, чтобы сдержать смех. Она подумала, что я пытаюсь не заплакать, и положила руку мне на плечо.
— Если это была самозащита, то вы не сделали ничего плохого.
Много вы знаете…
— Всего пара вопросов, и я передам вас докторам, хорошо?
Я не ответила.
— Кто-то доложил об убийстве на заброшенном складе. Не знаете, кто бы это мог быть?
У меня были подозрения; Дэвид Шоу стоял в начале списка. Естественно, он считал, что я мертва, а кто-то должен понести ответственность за мое убийство, не так ли? Могу поспорить, он планировал спихнуть вину на Джуда.
— И за полчаса до нашего приезда в больницу поступил мальчик, не многим старше вас. Не знаете, кем бы он мог быть?
«Даниэль».
Мое сердце сжалось от одной мысли о нем, но я боялась спрашивать. Мне запрещено что-либо говорить. Вместо этого я выглянула в окно. Мы были на двенадцатом этаже, потому из него открывался хороший вид на Нью-Йорк. Отсюда он выглядел, как игрушечный городок, вот только я не могла играть или ломать его частички.
