Бойся пламени (ЛП) - Дарлинг Оливия Роуз

Краем глаза я вижу, как он кивает.

— Я сорвал некоторые, когда смог.

— Спасибо, — бормочу я, подталкивая его голень ботинком. Но золотая вспышка, которую он выстрелил в меня, быстро угасает, и я снова окружен тьмой, окруженная Имиратом. Я чувствую себя в ловушке, как тогда, когда амулет показал мне мою камеру. Находясь здесь… кажется, что я не могу дышать. Зубчатые края замка пронзают мою душу, разрывая стежки, которые я сшила после того, как ушла.

Он скользит рукой мне под волосы и гладит пальцами верхнюю часть моей шеи.

— Не погружайся в свой разум, если только ты не берешь меня туда с собой.

Сломанный смех трещит в моей груди. Он пустой и выкованный осознанием того, что Кейден Велес у меня под кожей и в моем разуме, и я не хочу его вытаскивать. Я позволяю ему откинуть меня назад, пока мы не оказываемся лицом к луне и звездам, двум вещам, которые всегда приносили мне утешение.

— Ты любишь ночь, — говорит он.

— Да. — Прошло несколько минут молчания, но его терпение достойно восхищения. Слишком много воспоминаний поглощают меня, может быть, поэтому некоторые из них выплескиваются наружу. — Я считала звезды, и до сих пор считаю, но это началось, когда меня заперли в темнице. В камне была маленькая полоска, как раз достаточная, чтобы видеть сквозь нее, если закрыть один глаз. Это давало мне возможность сосредоточиться на чем-то, кроме боли.

Он не может многого сказать на это. Часть меня чувствует себя виноватой за то, что поставила его в такое положение. Я собираюсь извиниться, когда он отвечает:

— Раньше я считал капли дождя. — Он прочищает горло, наклоняя голову, чтобы посмотреть на меня. — Когда я жил на улице, это отвлекало меня от голода, и иногда я использовал это, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, а не на своих мыслях. И на боли тоже.

— Ты поэтому любишь воду? — спрашиваю я. Он кивает.

— Так вот почему ты носишь лунный камень каждый день? — спрашивает Кейден. Я киваю. — Ты скажешь мне, зачем ты сюда пришла, или тебе нужна тишина?

Я вздыхаю, считая звезды для утешения, и все больше осознаю шум воды внизу.

— Мне страшно. — Признать это сложнее, чем поделиться тем, почему я люблю ночь. — Я боюсь снова увидеть драконов. Я боюсь за тебя. Я боюсь, что веду всех в ловушку.

— Единственный момент, когда человек может быть по-настоящему смелым, это когда он остается стоять, пока страх пытается его сломить.

— Ты не похож на человека, который испытывает страх.

— Я равнодушен к большинству, — он отодвигается, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и накручивает один из моих локонов на палец, — но я боюсь некоторых вещей. В основном гипотетических.

— Раньше я боялась, что векстри заползет по трубам в моей ванной комнате и утащит меня вниз.

Он лает и смеется.

— Ты, лесной пожар, который я не собираюсь тушить, и я знал, что мы окажемся здесь с той секунды, как мы заключили сделку. Я всегда буду верить в тебя, даже если ты не знаешь, как это сделать.

— Ты веришь, что драконы все еще будут хотеть меня?

— Мне трудно представить себе реальность, в которой ты можешь быть нежеланной.

Я дарю ему водянистую улыбку, когда он проводит костяшкой пальца по моей щеке. Я жажду этой его стороны, которую он не показывает миру.

— Есть шанс, что завтра нас узнают. Если это произойдет, и мы расстанемся, мне нужно, чтобы ты пообещал, что оставишь меня. Беги из замка и выиграй эту войну. Я буду большей мишенью, чем ты.

Он отрывается от меня и проводит рукой по лицу.

— Я не принимаю твоих приказов, принцесса, и не буду предлагать тебе ложь под видом утешения.

— Пожалуйста, — хриплю я.

— Я найду способ бросить вызов самой смерти, чтобы удержать тебя здесь. У нас сделка. — Кейден резко поворачивается, хватает меня за подбородок и приближает наши лица. — Ты помнишь, что я сказал об обещаниях, которые я тебе даю?

— Ты никогда не пообещаешь мне то, что не сможешь сдержать.

— Я никогда тебя не оставлю. Мы с тобой вместе до самого конца, каким бы он ни был. Если ты умрешь с клинком в руке, то и я умру рядом с тобой и с мечом в своей. — Он произносит эти слова как проклятие, словно ненавидит их вкус, но не может остановиться, проклятый какой-то высшей силой, чтобы выплеснуть свои мысли.

Путь, по которому мы движемся, одновременно коварен и безрассуден. А окружающий нас лес полон ядовитых ягод, скал, которые могут отправить нас вниз и разбить нас насмерть, и существ, которые могут вызвать только кошмары. Нет карты или компаса, которые могли бы направить нас, но мы не останавливаемся. Я держу свою руку в руке Кейдена, пока мы идем сквозь тьму, освещенную только луной и звездами, и слабый шум воды, наш единственный спутник.

— Я ненавижу твое упрямство, — говорю я, прижимаясь своим лбом к его. — И я ненавижу, что ты всегда знаешь, что сказать.

Он заправляет мне за ухо локон.

— Что еще ты во мне ненавидишь?

Я могла бы воспользоваться этой возможностью, чтобы скрыть свои чувства за шуткой, но он заслуживает большего. Вот почему я отдаляю нас друг от друга, чтобы наклониться и поцеловать его покрытую шрамами щеку, чтобы прошептать ему в кожу:

— Я ненавижу то, что ты сделал невозможным для меня ненавидеть тебя.

Тихий смешок Кейдена разносится по моим губам.

— Тогда я считаю себя счастливчиком.

ГЛАВА 40

— Ты можешь перестать пялиться на всех так, словно хочешь их убить? — Я толкаю Кейдена достаточно сильно, чтобы почувствовать это под двумя слоями одежды. Половина его лица закрыта, но его взгляд все равно умудряется привлечь внимание.

— А что, если я действительно захочу убить здесь всех?

Я смотрю на него, позволяя улыбке расплыться на моих губах.

— Тогда я бы сказала тебе подождать несколько часов, и я помогу.

Лед сменяется огнем, когда его взгляд пронзает меня, и мое сердце переворачивается в груди.

— Ты самое изысканное создание, которое я когда-либо встречал.

Слова Кейдена зажигают что-то во мне, и я не могу не ответить ему взаимностью. Серебряно-черный дублет, который он носит, и соответствующая ему маска, которая задирается вверх, как рога, создают в воздухе темную чарующую ауру. Находиться в его присутствии, все равно, что заблудиться в стране чудес и опасностей, и я не хочу, чтобы меня нашли.

Для восхищения гостей поле перед замком заполнено рядом палаток, охватывающих показ богатства. Мы входим в последнюю палатку, сигнал для Финниана, Саскии и Райдера отправиться в подземелье. Прощаний не было, мы выбрали простое «Не умирай», когда вышли из гостиницы и бросили прощальные взгляды.

До сих пор мы ходили через палатки, заполненные тортами, которые выглядели слишком красивыми, чтобы их есть. Клянусь, в одном из них были розовые бабочки, которые летали между слоями. Мы видели: огромные драгоценности, фонтаны игристого вина, гобелены, вышитые легендами о богах, и расписанные вручную маски, доступные для тех, кто забыл свои. Но мне они не нужны, Саския умудрилась найти белую маску, которая мерцает, как звездный свет, и напоминает два крыла, развевающихся от моего лица. Она также нашла время, чтобы вплести соответствующие жемчужины в мои волосы, заколов передние пряди сзади.

Воздух в последней палатке влажный, и волна цвета накрывает меня, вырывая дыхание из легких, когда меня охватывает аромат весны. Как будто мы вошли в радужное море. Куда бы я ни повернулась в этой оранжерее, везде яркие и красивые цветы, некоторые из них расцвели в оттенках, которых я никогда не видела. Виноградные лозы, усеянные свечами и светло-розовыми цветами, свисают с потолка, и я поднимаю руку, чтобы провести пальцем по шелковистому лепестку. Я всегда обожала, как они ощущаются между кончиками моих пальцев.

Но это отвлечение, не более того. Это становится очевидным, когда мы доходим до конца и снова окутываемся ночным воздухом. Тревога пронзает мою кожу, словно тысячи игл, и я устремляю взгляд на обсидиановую восточную башню. Еще немного, и я буду там. Поражение меня не устраивает. Тропа, ведущая к замку, сделана из того же белого камня, что и мосты в Зинамбре, тропа, окутанная чистотой, чтобы скрыть порчу по мере нашего приближения.