Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
Я устало брызгаю в лицо холодной водой. Выдыхаю и думаю о том, как себя вести.
Мне стоит вернуться в зал и досмотреть кино, или стоит уйти домой, наконец, поняв, в какой паршивой ситуации я нахожусь, и как много чертовщины творится вокруг?
— Ох, — потираю пальцами горящие щеки и опускаю плечи. Почему мама повела себя так странно? Или это была не она? Может, мне и вовсе показалось?
Черт возьми, это незнание с ума меня сводит! Когда я перестану бояться и, наконец, дам отпор всей этой нависшей надо мной дряни?
Внезапно дверь дамской комнаты распахивается, и я храбро оборачиваюсь с рьяным намерением разорвать демона на куски; правда, столкнуться мне приходится с существом, куда похуже демона: с озадаченно-взволнованным Мэттом Нортоном.
Парень подпирает дверь табуреткой, спрятанной под раковиной. И как он вообще ее заметил? Или он уже и раньше вытворял подобное? Бунтарь-Мэтти. Еще и губы надул, и руки на груди сплел. Мэтт останавливается напротив меня, будто недовольный папаша, а мне, что? Оправдываться? Начать извиняться? Я раздраженно взмахиваю руками.
— Давай без нравоучений. Поссоримся завтра, хорошо?
— Нет.
— Нет? — Жалостливо выдыхаю и чувствую, как сваливаются от тяжести руки. Что на такое ответишь? Ничего. — Но я не хочу ругаться, а мы непременно поругаемся, если ты не уберешь со своего лица это выражение.
— Какое выражение? — Сводя брови, спрашивает он, а я стискиваю зубы.
— Именно. Такое. Словно я только что огрела тебя лопатой.
— Что произошло в зале? — Без прелюдии, сразу к делу? В его стиле… Мэтт наклоняет голову и изучает меня, словно я древнее ископаемое. Это раздражает. — Что ты увидела?
— С ложно объяснить. Сейчас не время.
— А когда будет время?
— Мэтт, это женский туалет, — устало поясняю я, повысив голос, — ты дверь табуретом подпер, мы находимся в общественном месте, тут нельзя обсуждать подобные проблемы!
— Меня обвиняешь? Ари, ты испугалась, я это увидел и только потому пришел.
— Еще скажи, что ты упустишь возможность прочитать мне мораль.
— А толку? — Он усмехается, взмахнув руками. — Ты все равно меня не послушаешь.
— Будто ты кого-то слушаешь, — похожим тоном причитаю я, — и что ты сказал Джил?
Парень изумленно вскидывает брови, а я с вызовом сплетаю на груди руки. Нужно думать, прежде чем говоришь. Но, как и сказал Мэтт: с дисциплиной у меня дела плохи.
— Причем тут Джил? — Не понимает он.
— Она осталась в зале.
— Я в курсе. Решу твои проблемы и вернусь к ней.
— Вот как? — Протягиваю я, криво улыбнувшись. Внутри все вспыхивает, и я начинаю не просто злиться; мне становится жутко обидно, будто парень плеснул мне в лицо какой-то дряни. — Я сама решу свои проблемы, Мэтт.
— Ни черта ты не решишь, Ари. — Парирует он, лениво взмахнув рукой. — Пока что ты только и делаешь, что ведешь себя странно… То смеешься, то вздрагиваешь, словно кто-то находится рядом и время от времени хватает тебя за плечи. То жмешься к Логану.
— Жмусь к Логану?
— Разве нет?
— Как мои отношения с Логаном относятся к ситуации?
— Твои отношения с Логаном, — цинично повторяет Мэттью, наклонив голову, — ты же несерьезно? Логан — кретин, и все об этом знают. Ты дура, если думаешь, что у него к тебе есть какие-то чувства. Я вообще сомневаюсь, что он умеет чувствовать.
Раз за разом я пропускаю удары по груди, воздух застревает где-то в глотке, и у меня даже сил поспорить не находится, потому что стоять под пристальным взглядом Мэттью и не чувствовать себя полным идиотом — чертовски сложно. Не знаю, что ответить; просто в глаза парня смотрю и упрямо молчу, позабыв все ругательства на свете. Не думала, что он может быть таким черствым, таким ледяным, как айсберг. Все его слова пропитаны ядом, и я почти уверена, что под водой кроется огромная глыба секретов. Но мне не хочется их узнавать, не хочется понимать Мэтта. Наверно, впервые я взглянула на него, как на парня, способного действительно обидеть меня, при этом отдавая себе отчет в своих поступках.
— Пойду, прогуляюсь, — невзрачно бросаю я, проходя мимо Мэтта. Он останавливает меня, взяв за руку, и я оборачиваюсь, потому что, вопреки обиде, хочу обернуться.
— Куда ты опять убегаешь?
— Я не убегаю. Я просто устала, день сегодня был тяжелый.
— Так, расскажи мне! — Просит он, сократив между нами дистанцию. Его темно-синие глаза впиваются в меня, будто стрелы. — Поделись, Ари, ты же знаешь, я тебя выслушаю.
— Я так не думаю. — Слабо усмехаюсь и отхожу от Мэтта назад.
— В смысле? Ари?
Парень идет за мной, но я останавливаю его, вытянув ладонь.
— Хватит. Иди к Джил. Она ждет тебя. Ты не должен так поступать с ней.
— Как поступать?
— Ей не нравится, что мы общаемся.
— Брось, Ари. Она прекрасно понимает, что мы дружим.
— Нет, — я закатываю глаза, невольно спародировав его любимое движение, и убираю на прежнее место стул. — О на не понимает. И не поймет, это вполне нормально. Я бы тоже разозлилась, Мэтт. Парни не дружат с девушками, если они встречаются.
— Что за формула? — Усмехается он. — И что тогда мы делаем, если не дружим?
Наивность его слов в очередной раз хлестает по мне, будто порыв ледяного ветра.
Дергаю уголками губ и, заглянув в пучину его синих глаз, шепчу:
— Возвращайся к Джил.
— Не делай так. — Возмущается он. — Принуждение?
— Совет.
Но это не было советом. Я чувствую. Я уверена. Поворачиваюсь спиной к парню и в полной решительности сворачиваю к выходу. Мэтт за мной не следует. Все это время его взгляд прожигают во мне дыру, но с пути парень так и не сворачивает. У него нет выбора.
Я выхожу из кинотеатра, а над головой вспыхивает молния. Когда начался дождь?
Становится холодно, руки сжимаются вокруг талии, а дышать вдруг невыносимо. Не знаю, что именно дерет грудь, что именно ошпаривает легкие. Правда? Страх? Обида?
Ледяные капли дождя скатываются по лицу. Покачивая верхушки деревьев, взвывает ветер, и мне стоит убежать домой, но я иду к скамье, притаившейся на детской площадке.
Сажусь. Складываю на коленях руки. Смотрю на пальцы и наблюдаю, как в ладонях собираются маленькие лужицы. Они сверкают и просачиваются вниз, исчезая бесследно, а я гадаю: неужели люди испаряются в столь ленивой, ужасной манере? Только ощутил, как ладони водой наполнились, как тут же в них пустота.
Я неуклюже поправляю намокшие волосы, которые прилипли к лицу, окрасившись в темно-бардовый цвет, а затем шмыгаю носом. Ветер пытается столкнуть меня со скамьи, а я упрямо сижу, вглядываясь в свирепствующие ураганы из листьев. Зря он старается. Я не уйду, слишком уж цепляюсь за эти последние секунды.
