Елена Филон - Меченая: Крест (СИ)
Я слабо кивнула. Я не просто догадывалась, я знала.
— Следующие два года родили во мне другого человека. Я окончательно закрепил свой статус убийцы, бой за боем убивая не только разных подонков, но и парней, которые даже не знали, что такое хук справа. Ямы сделали из меня другого человека. Не Дакир научил меня выживать и драться, это сделали ямы. День за днём я изматывал себя, тренируясь; я убивал людей, я стал рабом Завира, я стал последним куском дерьма только ради того, чтобы вернуться к Ронни. Ведь я дал ему обещание. И я не мог его нарушить. Кроме меня у него никого не осталось.
На какое-то время наступила тишина, кажется, даже твари стихли, прислушиваясь. И я думала, что разговор закончен, но Чейз глубоко вздохнул и печально улыбнувшись, продолжил:
— За те два года, я похоронил в себе всё то, что делало меня человеком. Моя ярость утихла, моё желание изменить этот мир — исчезло. В моей голове был лишь свод правил, которым я должен был подчиняться, чтобы выжить. И я подчинялся. Весь мир стал для меня ареной. А я стал безжалостным убийцей, бездушным и бессердечным. Единственное, что удерживало меня, толкало двигаться дальше, это обещание, что я дал Ронни. И я двигался. Как робот. Хотя знаешь, я ведь думал, что сдохну прямо в этой пропитанной кровью яме, когда Скверна решила дать дорогу другому бойцу. Бои становились не интересными, потому что такой как я — робот-убийца, непобедимый Койот, — всегда одерживал победу. Она стала предсказуемой.
Моя кожа с ног до головы покрылась мурашками. Я задержала дыхание, просто для того, чтобы не произнести ни звука.
— Так они меня назвали, — Чейз посмотрел мне в глаза, — Койот. Просто потому что я был дикий, свирепый и неуправляемый. Это имя осталось со мной даже тогда, когда я стал бездушной машиной для убийств. Я потерял свою человечность в тех ямах.
— Но ты ведь вернулся к Ронни. — Мой голос был настолько сухим и безжизненным, что даже самой стало страшно. И я продолжала играть свою роль. Я продолжала делать вид, что ничего не знаю.
— Ронни испугался меня. — Голос Чейза дрогнул. — Когда я вернулся в Крест, он не признал во мне своего брата. И я его понимаю, теперь я мало чем похожу на прежнего Чейза. Тогда мне пришлось много над собой работать, чтобы хотя бы Ронни вернуть частичку прежнего Чейза. — Он снова выдержал паузу и с пустым взглядом принялся крутить в руках бутылку с водой. — Не принимай близко, но ты первая, кому я об этом рассказываю. Понятия не имею почему. И из-за этого ты ещё больше меня бесишь.
Я выдавила из себя что-то наподобие смешка и снова смолка. У меня не было слов.
А Чейз продолжал:
— Я думал для меня всё кончено. Они выставили меня на бой с моим же другом. Да, представь себе, когда-то у меня был друг. Они назвали его Панда. Он был моей точной копией два года назад. Я видел в нём себя. Такой же взбалмошный, самоуверенный и такой же идиот. Скверна быстро пронюхала о том, что замкнутый, никого к себе не подпускающий Койот впервые с кем-то поладил. И они выставили нас друг против друга.
Тварь ударила в дверь, но на этот раз ни я ни Чейз даже не вздрогнули. Мы смотрели друг другу в глаза. Сейчас мы были ближе друг к другу, чем когда-либо. Он открывал себя передо мной. И мне прекрасно известно, чего ему это стоило — каких усилий. Скверна запаковала его душу в стальную коробку, а он только нашёл в себе силы, чтобы открыть её, передо мной. Неужели я это заслужила? Что будет, когда он узнает правду? Узнает о том, кто я такая на самом деле.
Чейз продолжал говорить, словно его просто прорвало за долгие годы молчания.
— Наш с Пандой бой, должен был стать последним для меня. Моё тело ещё не успело восстановиться, после последнего поединка. У меня было всё: начиная от поломанных рёбер, заканчивая выбитой чашечкой и сотрясением мозга. Тогда… чёрт… — Чейз тяжело вздохнул. — Тогда я отказался от своего обещания данного Ронни и велел Панде убить меня на этом бою. Только вот он… он поступил также, как потупил бы я в самом начале — два года назад. Я бы не стал убивать друга, я бы попытался убить хоть кого-то из головорезов Завира, я бы сорвал бой. — Чейз сглотнул. — Панду убили. И меня должны были. Но случилось что-то дьявольски нереальное, потому что в тот момент, когда мои мозги должны были растечься по земле, кто-то спустил собак.
Чейз пристально посмотрел мне в лицо. Я снова задержала дыхание.
Он не может знать. Он не может меня помнить.
— Видела клетки с подобиями собак вокруг ямы? Озверевшие и голодны. Они мало чем напоминают обычных бродячих псов. И их кто-то выпустил. Не знаю зачем. За их спуск отвечал Фокс — жирдяй вылизывающий задницы головорезам Скверны. У него кишка была тонка для этого… Тогда я смог выбраться от туда. Засланный в Скверну человек Дакира помог мне сбежать. Воспользовавшись положением, у него получилось вывести меня за ворота и оставить байк в условленном месте. Он сделал всё быстро. До тех пор пока я ещё держался на ногах, и до тех пор, пока явились твари. Тогда я вернулся в Крест.
Повисла долгая пауза напряженного молчания.
И верите вы мне, или нет, я была благодарна Чейзу за то, что он счёл меня достойной услышать его историю. Хотя сама себя я такой не считала. Он молча глядел на меня из-под ресниц и казался таким простым, таким настоящим. В его глазах отражалась боль воспоминаний, и он не пытался её спрятать. Скорлупа Койота только что треснула и оголила кровоточащие раны.
После того, как он вернулся в Крест, все продолжали звать его Чейзом, хотя его настоящее имя до сих пор звучит как — Койот.
Это был мой Койот. Мой самый сильный человек на свете.
Глава 26
Кажется, я уснула.
Поднявшись с пола, с того самого места, где я сидела, когда несколько часов назад, Чейз рассказывал свою историю, я тут же уставилась на стену, возле которой он сидел. Но Чейза там не было. Мой рюкзак и пакет с лекарствами для Ронни был на месте. А на том месте, где должен был быть Чейз, лежала лишь его старая куртка цвета хаки.
Моя паника не успела достичь уровня апогея, потому что почти сразу я обнаружила его стоящим у окна, спиной ко мне и со скрещенными на груди руками.
Рассвет ещё не наступил. За окном шёл снег; большие хлопья, повинуясь ритму ветра, кружились в танце и оседали на мёртвый асфальт, укрывая белым покрывалом последние следы человечества, и одинокий мотоцикл, который должен был привезти лекарство одному очень больному мальчику.
Я беззвучно поднялась на ноги, с замиранием сердцем глядя на одинокую фигуру Чейза. Он вновь был моим произведением искусства. Таким идеальным. Таким совершенным. И как оказалось, не таким уж и бездушным придурком… Скверна его сломала. Прогнула под себя. Запечатала душу. Мой названный папочка это сделал.
