Лиза Смит - Души теней
— …волнует ее, — низкий голос Сейджа.
— …я знаю, что она не в своем уме, — голос Дамона стал громче, — но я хочу знать имя маленького мальчика, с которым я, как предполагается, сделал такое. Это может ей повредить?
Он добавил еще громче:
— Могу я по крайней мере спросить? Обелить собственное имя. Елена? Ты можешь сказать мне, какого ребенка я мучаю?
Она так устала. Но все-таки ответила громким шепотом:
— Его зовут Дамон, само собой.
Удивленный шепот Мередит:
— Боже мой. Она готова была умереть за метафору.
30
Мэтт смотрел, как миссис Флауэрс разглядывала значок шерифа Моссберга, держа его в одной руке и водя по нему пальцами другой. Значок забрали у Ребекки, племянницы шерифа. Мэтт совершенно случайно наткнулся на нее чуть раньше и заметил, что вместо платья на ней надета знакомая мужская рубашка — рубашка шерифа из Риджмонта. Потом он увидел все еще пристегнутый к ней значок. О шерифе Моссберге можно сказать много… хорошего, но невозможно представить, что он потерял значок. Мэтт забыл о вежливости и вцепился в маленький металлический щит, прежде чем Ребекка смогла остановить его.
Возникшее тогда болезненное предчувствие стало только сильнее, и выражение лица миссис Флауэрс никак не могло его успокоить.
— Он же не соприкасался с кожей напрямую. Потому картинка размыта. Но, мой милый Мэтт, — она подняла на него потемневшие глаза, — я боюсь.
Она дрожала, сидя у кухонного стола, на котором остывали две кружки горячего молока со специями.
Мэтт откашлялся и поднос обжигающее молоко к губам.
— Вы думаете, что нужно пойти туда и все разузнать?
— Мы обязаны это сделать, — она грустно покачала головой с мягкими, тонкими белыми кудрями. — Дорогая мама очень настойчива, и я сама это чувствую: этот артефакт скрывает сильное волнение.
Мэтт чувствовал гордость за то, что сберег такой ценный «артефакт», но потом подумал: «Да, украсть значок с рубашки двенадцатилетней девочки… этим точно стоит гордиться».
Голос миссис Флауэрс раздался из кухни:
— Надень несколько рубашек и свитеров, а еще вот это.
Она бочком вышла из кухни, держа несколько длинных пальто, по-видимому вытащенных из шкафа перед дверью, и несколько пар садовых перчаток.
Мэтт вскочил помочь ей с охапками вещей и закашлялся от нафталина и какого-то еще пряного запаха.
— Почему я чувствую себя как на Рождество? — Он кашлял чуть ли не после каждого слова.
— Наверное, из-за гвоздичного средства для сохранения одежды по рецепту двоюродной бабушки Морвен, — с сомнением ответила миссис Флауэрс и добавила: — Некоторые из этих пальто остались еще от моей матери.
Мэтт охотно поверил.
— Но на улице тепло. Зачем надевать их?
— Для защиты, дорогуша, для защиты. В эту ткань вплетены заклинания против зла.
— Даже в перчатки? — с сомнением спросил Мэтт.
— Даже в перчатки, — твердо сказала миссис Флауэрс, помялась и добавила тише: — И нам стоит найти пару фонариков, дорогуша, потому что придется работать в темноте.
— Шутите!
— К сожалению, нет. Нам понадобится веревка, чтобы связаться вместе. Ни при каких обстоятельствах мы не должны сегодня вечером входить в чащу.
Час спустя Мэтт все еще обдумывал это. У него пропал аппетит, и он никак не мог справиться с порцией тушеных баклажанов au frontage.
Интересно, так ли чувствовала себя Елена, обдумывая свои планы А, В и С. Интересно, сочла бы она мои мысли глупыми.
Он чувствовал, как сжимается сердце, и трехтысячный раз задавался вопросом, правильно ли он поступил, оставив Дамона и Елену.
Это должно быть правильным, твердил он себе. Доказательством служило хотя бы то, что этот поступок сделал ему больно. То, что по-настоящему ранит, всегда правильно. Но я просто хотел попрощаться с ней…
Но если бы ты это сделал, то никогда не смог бы уйти. Признай, придурок: без Елены ты вообще ничего не стоишь. С тех пор как она нашла парня, который ей нравится больше тебя, ты вел себя как Мередит и Бонни — помогал ей удерживать его и избегать контактов с плохими парнями. Может, им всем стоит купить себе футболки с надписью: «Я собачка. Я служу принцессе Еле…»
БАХ!
Мэтт вскочил и припал на четвереньки. Это оказалось очень больно — совсем не так, как казалось по фильмам.
Бах!
На другой стороне комнаты с грохотом распахнулись ставни. Хотя нет, скорее с хлопком. Снаружи пансионат был в очень плохом состоянии, и деревянные ставни иногда выскакивали из защелок.
«Совпадение ли это?» — подумал Мэтт, когда сердцебиение успокоилось. Здесь, в пансионате, где Стефан проводил столько времени? Может, его дух остался в этих стенах и слушает, что думают люди? Мэтту показалось, что он только что получил сильный удар в солнечное сплетение.
Прости, чувак, подумал он, чуть не сказав это вслух. Я не хотел бросать твою девушку. На нее сильно давят. Бросать его девушку?
Бросить Елену?
Черт возьми, да он первый убьет любого, кто бросит Елену. Если только Стефан не использует вампирские способности, чтобы оказаться первым! О чем всегда говорит Елена? Нельзя быть готовым ко всему. Планов не бывает слишком мною, потому что у главного плана всегда окажется несколько недостатков — так же, как арахис всегда покрыт мерзкой шелухой. Вот почему Елена обычно работала с максимальным количеством людей. Ну и что, что планы С и D не понадобятся? Они должны быть готовы.
Думая об этом и чувствуя, что мысли прояснились впервые с того момента, как он продал «приус» и отдал деньги Стефана Бонни и Мередит для оплаты перелета, Мэтт отправился работать.
— А потом мы гуляли по имению и видели яблоневый, апельсиновый и вишневый сады, — рассказывала Бонни Елене, которая лежала, маленькая и беззащитная, в кровати с прозрачным тускло-золотым пологом, подобранным тяжелыми шпурами с кистями разных оттенков золотого. Бонни положила маленькие босые ступни на простыни, удобно устроившись в золотом кресле, придвинутом к кровати. Елена была плохим пациентом. Она пыталась встать, капризничала, просилась гулять. Это было бы полезнее, чем визиты доктора Меггара, который переселился в имение и по пять раз на дню заставлял ее есть овсянку, стейки и пить молоко.
Она знала, чего они действительно боятся. Однажды долгой ночью Бонни плакала у ее постели и проговорилась:
— Т-ты кричала, и все в-вампиры слышали это, и Сейдж просто схватил меня и Мередит, как двух котят, под мышки и побежал туда, откуда доносились крики. Но т-так много людей успели к вам раньше! Ты была без сознания, и Дамон тоже, и кто-то сказал: «На них напали, думаю, они мертвы!» И в-все гов-ворили: «Позовите Стражей!» И я упала в обморок.
