Броди Эштон - Нижний Мир
- Э-э, вы серьезно?
- Это для доклада, - Джек звучал так убедительно, даже я поверила ему на секунду. - Теоретически, как это сделать?
- Джойс, какие задания вы раздаете сейчас?
Мы оба посмотрели на миссис Стоун. Она наклонилась к телефону, будто это был микрофон.
- Это дополнительно. Поверьте мне, Джек нуждается в этом, - она подмигнула Джеку.
- Ну, как показывает представление, существование призраков Ах основано на идеальном балансе, точно такая же конфигурация из пяти элементов. Если один из них вывести из равновесия... если у Ах призрака больше не будет доступа, скажем так, в Кас других людей. К чужой энергии.
Я чувствовала, что мои плечи опустились. Не было никакой возможности оторвать Коула от питания за счет других.
Джек, должно быть, думал так же, потому что спросил:
- А как насчет сердца? Почему это отдельно, но в середине?
- Потому что это не часть существа, но оно рядом.
- Они могут жить без него?
Я сделала резкое движение головой на Джека, но он пристально смотрел на телефон.
Линия связи потрескивала, словно доктор Спирс глубоко вздохнул в трубку.
- Я думаю, нет. Но, в первую очередь, вы должны выяснить, где бьется сердце. Гипотетически.
Мы все молчали. Миссис Стоун посмотрела на Джека, и он кивнул. Она снова подалась вперед и сказала:
- Еще раз спасибо, профессор.
- Конечно, Джойс. И, ребята, если вы узнаете, откуда именно браслет, пожалуйста, дайте мне знать.
Мы повесили трубку. Мы собирались искать сердце Коула.
Глава 31
Сейчас.
Машина Джека.
Осталось тридцать шесть часов.
Мы вышли из школы и прямо к автомобилю Джека. Он включил двигатель и печку. Я оглянулась на здание школы, зная, что не окажусь здесь больше.
- Что ты думаешь, Бекс? - спросил Джек.
Я отвернулась от здания.
- Коул всегда говорит мне, что у него есть сердце, но оно у него не внутри. Я даже слушала его грудь. Там ничего нет.
- Если оно не внутри него, то должно быть рядом с ним. Мы просто должны выяснить, где оно находится. Профессор Спирс был прав о материале жизненной силы. Мы должны предположить, что он прав насчет сердца тоже, это означает, что оно ценно для Коула. Настолько ценно, что он будет защищать его всеми способами.
- Может быть, оно заперто в сейфе? Как в урне.
Я только могла представить себе сморщенное настоящее сердце, но, возможно, это все было слишком буквально.
- Но группа так много путешествует, - возразил Джек. - Я думаю, это должно быть что-то портативное. Не такое хрупкое, как урна.
- Подожди, - сказала я. Что-то портативное. Что-то ценное. Что-то, что он защищает и сохраняет с ним всегда. Что-то, что важно для него, как мои собственные руки для меня. - Его гитара, - я разгорячилась, думая об этом.
- Его гитара, - Джек повторил слова, словно пытаясь осмыслить их.
- Он берет её с собой. А однажды, когда я коснулась её, он заволновался, - я вспомнила день, в моей спальне, когда я вцепилась в струны. - Я видела это раньше. Он использует музыку, чтобы размешать эмоции и распространять жизненную силу аудитории, как раз перед тем, как крадет энергию. Это как настоящее сердце, центр сердечно-сосудистой системы. Насосное питание. Я наблюдала, как он это делает. Это его гитара...
Я перестала говорить. Джек смотрел на мою руку, его глаза расширились.
- Что? - потребовала я.
- Пальцы. Я вижу их движение.
Я посмотрела вниз на метку, которая была видна под тонкой хлопковой рубашкой. Она находилась на полпути между локтем и запястьем. Я не сразу заметила, но, как только я посмотрела внимательнее, то увидела ползучую линию.
- Мэри сказала, что она ускорится, - сказала я.
Джек промолчал, глядя на метку. Потом его руки обхватили меня, и он прижал меня к себе.
- Я не могу снова тебя потерять, Бекс.
- Ты и не потеряешь.
На этот раз, я в это верила, и это может оказаться возможным.
Джек вез нас к "Граундс и Инк". Его левая нога не прекращала подпрыгивать. Когда мы нашли будку, он заказал два кофе.
- Без кофеина, - сказала я официантке.
Джек кивнул. Когда она ушла, он сказал:
- Мы должны выяснить способ, как отделить Коула от гитары.
Слова доносились из его уст и складывались вместе.
- Ты думаешь, что будет так просто забрать её у него? - спросила я.
- Мы найдем, украдем, а затем разобьём её.
Я отчаянно засмеялась.
- Итак, все что нужно сделать, это найти Коула, подойти к нему достаточно близко, чтобы украсть гитару без его ведома, а потом разбить её. И у нас есть двадцать четыре часа.
Я наклонила голову и посмотрела в потолок.
- Я знаю, как мы можем сблизиться с ним, - сказал Джек спокойно.
- Как?
- Мы дадим ему то, что он хочет.
Он смотрел на свою руку, когда взмахнул безымянным и большим пальцем.
- Меня.
Он кивнул, все еще не глядя на меня.
- И тогда, я думаю, что знаю того, кто хотел бы разбить гитару.
Мы вышли из кафе, и Джек отвез меня домой. Мы решили подождать до следующего утра, чтобы пойти к Коулу. Это была моя идея, в случае, если нам не удастся. Я не могла смириться с мыслью, что это последние несколько часов до Туннелей. Если наш план не сработает, я хотела бы, чтобы Туннели забрали меня в тот же миг.
Джек остановился перед моим домом. Автомобиль моего отца был на дороге. Он и Томми вернулись домой.
- Гм...куда ты ...
Я закусила губу.
- Я буду в твоей комнате. Не запирай окна.
Он прикоснулся к губам, а затем коснулся моей руки.
Я кивнула и вышла из автомобиля. Мой отец, Томми и я в тот вечер просто поужинали. Французский тост. Завтрак на ужин. То, что необходимо мэру после утомительной кампании. Когда я впервые попала в Нижний Мир, я иногда представляла, что я сказала бы папе и Томми, если бы у меня был шанс. Но воображаемая сцена очень отличалась от жизни.
Сегодня вечером у меня не было ничего, что я могла бы сказать. Нет мудрого совета. Нет слезных прощаний. Раньше у меня были слова, но теперь они ушли, как будто я была несуществующим ситом. Просто еще один обычный ужин, на нашей обычной кухне, при обычных обстоятельствах. Как будто ничего не изменилось.
Тогда я поняла, что мое возвращение было болезненным. Более болезненным, чем я когда-либо могла себе представить, дни рождения Томми, которые я никогда не увижу, и открытие моего папы, на котором я не смогу присутствовать, я никогда не была в состоянии попрощаться.
Но это было красиво. Моменты, за которые я могла цепляться. Прикосновение к золотым волосам Томми и звук голоса моего отца, когда он говорил с моей мамой, думая, что никто не слушает.
