Сьюзен И - Мир После (ЛП)
— Да, если хочешь знать, — говорит он, следуя за мной. — Она была создана для предельного уважения. И как она должна его получить, замаскированная под мишку в свадебном платье?
— Это не свадебное платье, а юбка для ее ножен. И она милая.
— Она ненавидит все милое. Она хочет калечить и терзать все милое.
— Все любят милое.
— Ангельские мечи ненавидят, — он поднимает бровь и смотрит на меня сверху вниз.
Думаю, не буду ему говорить, сколько милейших фигурок и картин ангелов было у нас в Мире До.
Мамин аппарат для выслеживания должен быть тут, но я не вижу его среди разбросанных развалин. Вместо этого я нахожу съёмный ремень с висящими на нем кошельком и ключами. Я привязываю медвежонка к ножнам, и это выглядит идеально. Я защелкиваю один конец вокруг ленты, пришитой к шее мишки, а другой — за ремень ножен.
— Ты еще не давала ей имя? — спрашивает он. — Она любит мощные имена, поэтому, может тебе стоит успокоить ее, дав ей хорошее.
Я закусываю губу, вспоминая, что говорила Тра-Тру как назвала свой меч.
— Эм, я назову ее, как она пожелает, — я одариваю его гадкой улыбочкой.
Он выглядит так, будто готовится к худшему.
— Она меняет имя с каждым новым владельцем. Если ты дала ей имя, оно будет таким до тех пор, пока она с тобой.
Черт.
Он смотрит на меня так, словно уже ненавидит это имя.
— Ну и какое?
Я раздумываю, не солгать ли, но какой в этом смысл? Я откашливаюсь.
— Мишка Пуки.
Он так долго молчит, и я начинаю думать, что он не услышал меня, но затем он, наконец, говорит:
— Мишка Пуки?
— Это была просто маленькая шутка. Я не знала.
— Я упоминал, что у меня есть сила, правда? Ты осознаешь, что когда она вступает в битву, она должна представиться противостоящему мечу? Она будет вынуждена сказать что-то нелепое, вроде "Я Мишка Пуки из древней линии ангельских мечей" или "Склонись передо мной, Мишкой Пуки, у которой есть только двое равных на всем белом свете». — Он качает головой. — И как она собирается получить уважение?
— Ой, да ладно, серьезно? В любом случае никто не будет уважать такие напыщенные объявления, независимо от имени. — Я перебрасываю ремень меча через плечо, и мишко-меч устраивается на моем бедре, где и должен быть.
Я замечаю мамин аппарат, лежащий на кошельке. Я кидаюсь к нему и включаю.
— Ты будешь удивлена тем, как много было противников, которых я победил, лишь сказав, что я Рафаил, Великий Архангел, Гнев Божий, — он бросает на меня запугивающий взгляд.
До меня доходит, что с демонскими крыльями он утратил силу своего имени и титул. Я вижу это по грусти в его глазах, показывающей, что он думает о том же. На аппарате желтая стрелочка указывает на залив Халф Мун возле обители. Я тяжело вздыхаю. Хотя бы раз я могу обнаружить свою сестру в каком-то мирном и простом месте?
— Пейдж в обители.
Раффи одаривает меня взглядом типа «не смей».
— Ты имеешь в виду то место, из которого я едва вынес тебя живой, потому что они убивают всякого человека, попавшего им в руки?
— Кстати, спасибо.
Он запускает пальцы в волосы, выглядя при этом взволнованным.
— Послушай, уверен, что смог бы найти тебе хорошее бомбоубежище с запасами на два года.
— Думаю, они все заняты.
— А я думаю, что кто-то с радостью освободит одно для тебя, особенно если я хорошенько попрошу. — Он сухо мне улыбается. — Ты сможешь устроить себе небольшие каникулы от этого всего и вернуться, когда все уляжется. Отсидишься, переждешь, будешь в безопасности.
— Тебе лучше быть осторожным. Могут подумать, что ты беспокоишься обо мне.
Он качает головой.
— Я лишь беспокоюсь, что кто-то может узнать мой меч в твоих руках. Если я спрячу тебя на несколько лет, тогда, может, смогу спасти себя от позора.
Я закусываю губу, пытаясь смолчать, но вопрос все равно вырывается наружу.
— И что же ты будешь делать, пока я буду скрываться?
— Верну крылья. Узнаю, что случилось с моими людьми и расставлю все по местам, — он глубоко вздыхает. — И когда я улажу все свои дела, я вернусь с ними домой.
Я киваю, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы сосредоточиться.
— Я не говорю, что это не заманчиво, Раффи. Быть в безопасности звучит замечательно, — я грустно ему улыбаюсь. — Возможно, я приму твое предложение сразу же, как только соберу свою семью в кучу. Я имею в виду, если ты все еще будешь поблизости и готов помочь.
Он вздыхает.
— Скучаю по тем дням, когда женщинам нужно было только приказать, и у них просто не было выбора.
— Уверен, что это не было лишь мифом? Я более чем уверена, что никто не смог бы приказывать моей маме… никогда.
— По всей вероятности, ты права. Непокорность женщин в твоей семье, должно быть, уходит глубоко корнями в прошлое. Вы как чума на земле.
— Точно так же мы и чума для ангелов, и, уверенна, остальные простят это нам.
— Ох, ты, безусловно, чума хотя бы для одного ангела. Есть что-то такое, что я могу сказать тебе, чтобы ты не шла в обитель?
Я останавливаюсь, чтобы подумать об этом.
— Хотелось бы, чтобы было. Моя жизнь была бы намного легче.
— Что, если я откажусь помочь тебе добираться туда?
— Тогда я пойду пешком или поеду.
— Что, если я затащу тебя в тюрьму и закрою там?
— Тогда я использую мой изящный маленький меч, чтобы прорезать себе путь наружу.
— Что, если я оставлю мой меч за пределами тюрьмы?
— Не оставишь. Если ты не можешь обладать им, то хочешь, чтобы он был у меня, верно? Нам лучше вместе, чем порознь.
Мы встречаемся взглядами.
— Кроме того, кто освободит меня, если с тобой что-то случится?
Он бросает на меня косой взгляд, словно мысль о том, что с ним может что-нибудь случиться сама по себе нелепая.
— Велиал, вероятно, все еще в обители, — говорю я.
— И почему ты так думаешь?
— Доктор, оперировавший Пейдж, думает, что она привязана к Велиалу. Кто знает, какие странные животные чувства они поселили в нее? Она может ощущать его местонахождение. — Я поднимаю мамино отслеживающее устройство. — Я слежу за Пейдж. Она отслеживает Велиала. Ты сможешь заставить меня прекратить следовать за Пейдж, поэтому, почему бы не поспособствовать ситуации и не перенести меня туда?
Он глядит на меня.
— Мне пришлось уже раз видеть, как ты умираешь. Этого не достаточно?
— Все, что тебе необходимо сделать — убедиться, что этого не повторится снова, — я солнечно ему улыбаюсь. — Все просто.
