Юджиния Райли - Страсть и судьба
— Конечно, конечно, — тут же согласилась Сара. — Нельзя, чтобы земля была заброшенной. Когда-то Белль Фонтэн был действующей плантацией и должен опять стать такой.
Дэмьен улыбнулся, но в глазах у него мелькнуло беспокойство.
— Сара, учти, что тогда мне придется часто оставлять тебя одну. Какое-то время я сам должен буду присматривать за работами, пока не найду надежного управляющего и надсмотрщика. Еще мне придется ездить к своему агенту в Новый Орлеан. — И быстро добавил: — Но если ты считаешь, что это опасно для тебя…
Она прижала палец к его губам.
— Дэмьен, меньше всего мне хочется мешать тебе следовать твоему предназначению. Ты должен вернуться в мир. — Нахмурившись, она решительно продолжала: — И каким-то образом мы с малышом должны присоединиться к тебе.
— Дорогая, ведь ты не собираешься опять исчезнуть?
— Нет, — вздохнула она, — не сейчас.
— Неужели дома для нас недостаточно?
— Недостаточно. Ни для нас, ни для ребенка. Уже твои планы и мечты говорят об этом. Тебе нужна женщина, которая будет принимать участие в твоих делах и будет хорошей матерью твоего ребенка.
— Сара, что ты! Ты будешь замечательной матерью. И что за разговоры о других женщинах? Если мои планы обновить плантацию вызывают у тебя подобные мысли, я вообще ничего не буду делать.
— Но я действительно хочу, чтобы ты возродил плантацию. Я просто хочу быть рядом с тобой в этом мире.
— А разве сейчас ты не рядом со мной? — он поцеловал ее, но поскольку она все еще продолжала хмуриться, погладил ее по спине и сказал: — У тебя усталый вид, дорогая. Ты слишком долго была на ногах, наверное?
— Я хорошо себя чувствую. Посмотри, — она обвела жестом комнату, и глаза ее заблестели. — Я только что закончила последнюю картину.
— Неужели! Какая великолепная работа! У меня просто слов нет. — Он подошел к только что отреставрированному пейзажу и стал рассматривать его под разными углами. Потом удивленно покачал головой: — Вот если бы Винси видел все это!
— Да, хорошо бы. Мне бы так хотелось узнать его, — прошептала Сара.
— Но ты его знаешь, — прошептал он в ответ. — На самом деле знаешь.
Они посмотрели друг на друга с мучительным взаимопониманием. Затем Дэмьен обошел мольберт и увидел подпись Сары.
— Мне нравится, как ты их подписала, и что дату реставрации отметила. Но почему ты все время подписываешься «Дженнингс»?
— Просто для того, чтобы там стояла одна и та же фамилия, дорогой. Я уверена, что рано или поздно эти картины попадут в музей, и поэтому нужно, чтобы будущие поколения не путались, а знали, что у картин был один реставратор.
— Но во всех остальных смыслах ты — Сара Фонтэн, — сказал он твердо.
— Я во всех смыслах Сара Фонтэн.
Он улыбнулся, удовлетворенный. И добавил, посмотрев на нижнюю часть подписи:
— Песочные часы — это интересный штрих. Но я заметил, что все часы разные. Вот возьми, например, эти. Весь песок перетек в нижнюю часть.
— Ты наблюдателен, — сухо засмеялась Сара. — Видишь ли, когда я ставила свою подпись на обратной стороне первой картины, я нарисовала там такие часы. Не знаю, почему. Так, какой-то каприз. Но верхняя часть часов была наполнена песком, и на каждой картине которую я заканчивала, в часах песка становилось все меньше. Это получалось как-то само собой. А теперь весь песок вытек.
Дэмьен обнял ее за плечи.
— Значит, нужно взять и перевернуть их, и пусть песок опять течет вниз, а?
Она храбро посмотрела на него.
— Надеюсь, что мы сможем это сделать.
Дэмьен с усилием улыбнулся и сильнее сжал ее плечи.
— Я думаю, это событие нужно отметить.
— Отметить?
— Да, окончание твоей работы. Пригласим гостей — после родов, конечно. Устроим праздник в честь окончания реставрационных работ и рождения малыша.
Сара улыбнулась, хотя на глаза у нее навернулись слезы, Дэмьен готов принять свой мир, порвать с прошлым. Он не только решил возродить плантацию, он думает вернуться в общество. И хотя он этого не сознает, каждый шаг к исцелению уводит его от Сары и уменьшает для нее возможность жить в этом мире вместе с ним.
Нечего и думать о том, чтобы он оставался узником своего горя, узником своего дома наравне с ней.
И все же — какой решительный шаг! Но Сара насторожилась.
— А ты уверен, что готов к подобным деяниям?
— Что бы имеешь в виду?
— Ты хочешь поделиться картинами Винси с остальными — с чужими людьми? — она окинула комнату взглядом.
Он обвел комнату взглядом вслед за ней, и на его лице отразилась внутренняя борьба.
— Да, — кивнул он, — думаю, я готов к этому. Я ужасно горжусь твоей работой.
— Ах, милый, — она обняла его, радуясь его радости. Прижавшись лицом к его груди, она вслушивалась, как бьется его сердце. — Конечно, давай, устроим прием.
Дэмьен поцеловал её в макушку.
— Если ты не можешь выйти в мир, я приведу мир к тебе.
— Я люблю тебя, — сказала Сара.
— Не больше, чем я тебя.
Они обменялись пылким поцелуем. Потом Сара молча отстранилась.
— А что же мемуары? Как было бы славно, если бы ты их закончил до приема!
Он напрягся, потом отрицательно покачал головой.
— Я еще не закончил. И я еще не готов поделиться с кем бы то ни было своим самым сокровенным.
— Но ведь со временем ты все равно сделаешь это. Со временем ты все всем расскажешь о Винси.
— Давай пока ограничимся тем, что есть.
Сара не настаивала, но на душе у нее было мрачно. Их любовь, дом, горе, — все замкнуто одно на другом. И оба они бояться расстаться со всем этим — даже с самыми глубокими, тяжелыми переживаниями.
Вечером за обедом Дэмьен сказал тетке:
— Тетя, мы с Сарой хотим созвать гостей. После родов, конечно.
— Что же, прекрасно, — пробормотала та.
— Я закончила реставрацию картин, — пояснила Сара. — Дэмьен хочет показать их соседям.
— А также отпраздновать появление малыша, — добавил Дэмьен.
— Устроим прием, — согласилась Олимпия. — Когда Сара оправится. Пора уже вернуть в Белль Фонтэн какое-то веселье. Как хорошо, что вы закончили работу до родов, — обратилась она к молодой женщине. — Теперь можно все силы посвятить младенцу.
— Да, это хорошо, — Сара и Дэмьен обменялись улыбками.
Но улыбка тут же исчезла с лица Сары — в столовую вошла Баптиста и стала угрюмо убирать со стола.
ГЛАВА 27
На другой день, когда Дэмьен уехал в поля, а Сара сидела с вязаньем в гостиной, вошла Олимпия.
— Сара, мне нужно с вами поговорить.
Сара отложила одеяльце и взглянула на старую деву. Вид у нее был необычайно напряженный, пухлое лицо сжалось и карие глаза странно блестели.
