Карина Демина - Леди и война. Цветы из пепла
…ей нельзя больше голодать.
…и нервничать.
…и Дар должен хорошенько подумать, прежде чем сделать выбор.
– Если хочешь, я уйду, – предлагает она.
Тогда он точно не заснет, да и… сейчас сна требуется много меньше.
– Не хочешь, – с чувством глубочайшего удовлетворения замечает Меррон. – Тогда расскажи о чем-нибудь… о Фризии. Нам ведь туда придется отправиться?
– Не знаю.
Хочет ли Дар вернуться домой?
Он не уверен. Его дом погиб вместе с семьей и, кажется, еще задолго до той ночи, когда алая волна выплеснулась на город. Что он помнит?
Людей, которых не стало.
Дворец, разрушенный до основания.
Город, ныне мертвый.
Дорогу. Кресты.
– Дар… – Меррон не позволяет остаться на той дороге, вытягивает из воспоминаний и сама цепенеет. Она выглядит уже почти здоровой, но это кажущееся здоровье, которое легко разрушить.
– Все хорошо, Меррон. Сейчас Фризия – это…
Десяток удельных доменов, которые грызутся между собой. Забытый, проклятый Дарконис, где, по слухам, еще живут безумие и призраки казненных. Обжитое пиратами побережье. И Цитадель последним оплотом Свободных людей.
Котел, где последние двадцать лет варились войны.
Справится ли с ним Дар?
Возможно. Лет этак за десять – пятнадцать, но… Меррон не выдержит.
Она пойдет за ним, без возражений и вопросов, будет терпеть, держаться, пока сил хватит. А они закончатся быстро.
Оставить ее на границе, как предлагает Ллойд? В каком-нибудь тихом городке, который был бы безопасен? Наведываться раз в году, а то и реже, выживая от встречи до встречи? И каждый раз трястись: не вывел ли тех, кто не слишком рад возрождению Фризии, на Меррон?
Не выход.
– Скажи, ты слышала что-нибудь о Хратгоаре?
Качает головой и ждет продолжения.
– Это остров, вернее острова. Два десятка крупных и с полсотни мелких. На некоторых только птицы и живут… еще тюлени вот. И морские слоны. И касатки туда заглядывают.
Север. Затяжная зима и короткое лето с цветущим вереском.
Население в сто тысяч. Разбросанные поселения, где живут общинами. Длинные дома с открытыми очагами. Узкие корабли, именуемые «морскими змеями», что без страха выходят в море, проводя там месяцы и даже годы, добираясь до самого края земли.
И храм, выложенный из грубо отесанных камней, опустевший еще после Первой войны. Черный круг-проплешина, который называют Следом Молота, поскольку божественный молот некогда упал на землю и ранил ее. И обычай, дающий раз в год каждому право бросить вызов кому угодно: хоть бы вольному ярлу, хоть бы хевдингу, хоть бы самому владетелю Хратгоара, конунгу,{10} в чьих жилах еще течет кровь древних людей.
Победитель получает все.
– Ты вызовешь его?
– Вызову.
– И победишь? – уточнила Меррон.
– Конечно.
На Хратгоаре не будет дворцов и сложных дворцовых ритуалов. Заговоров. Политической целесообразности… они ценят силу. И силе покорятся.
– Когда?
– Осенью. Следующей. Мне надо кое-чему научиться.
А ей – отдохнуть, чтобы больше не замерзала от собственных мыслей. Рука и сейчас холодная. Ледяная просто рука забралась под рубашку.
– А мне?
– Если захочешь. Провоцируешь?
– Греюсь.
Взгляд честный. Невинный даже. Безумная женщина.
– И родинки проверяю. У тебя раньше много родинок было. Вдруг исчезли? Как ты тогда без родинок?
Повод был серьезным.
– Женщина, если ты не остановишься…
– …ты опять сбежишь. – Меррон убрала руку и отодвинулась. – Извини.
Все-таки запомнила. И вышло-то донельзя глупо: Дар просто не хотел спровоцировать очередной приступ. Оправдаться? Он не умеет. Да и не ждет Меррон оправданий, отворачивается.
– Я что-то… мне просто показалось, что ты… то есть я слышу, что ты…
Она забралась под одеяло.
– Меррон… а это уже непорядочно.
Одеяло подождет. И лучше, если на полу.
– Сначала дразнить, потом прятаться…
У нее сердце колотится как ненормальное. И сама дрожит, будто и вправду вот-вот замерзнет.
– Я не прячусь!
– Ага…
На шее нервно пульсирует жилка. А от кожи пахнет все тем же земляничным вареньем.
– Не шевелись.
– Почему?
– Потому что я так сказал. Жена должна быть послушна мужу…
А Дару надо убедиться, что он не причинит боли. И вспомнить ее тело. Угловатое. Нервное. Откликающееся на прикосновения. Ямка под ключицей. И нежная маленькая грудь. Шрам, которого не было. Пушок на животе…
…спешить некуда.
Замечательно, что больше некуда спешить.
– …и я слышала, что на юге в моде круглые воротнички. – Леди Шарлотта обладала уникальным умением часами говорить об исключительно важных вещах. – Но, помилуйте, как это может быть красиво? Треугольный вырез и круглый воротничок?
Она была искренна в этом своем недоумении. И утомительна до невозможности.
– Квадратный и только квадратный, чтобы подчеркнуть изящество шеи…
Тисса вздохнула. Согласившись с необходимостью несколько обновить гардероб, она рассчитывала, что с нее снимут мерки и только.
– И все-таки взгляни на эти ткани… – Шарлотта, взяв дело в свои руки, не собиралась отпускать жертву так легко. – Бархат… или вот муар… атлас…
Красивые ткани. Темные. Не черные, но… почти.
– Какой-нибудь очень простой фасон, который при случае…
Нет, эта женщина вовсе не зла, скорее предусмотрительна и привычна к реалиям мира, которые она пытается донести до Тиссы и нашей светлости. Темное платье не будет лишним. Всегда кто-то умирает… завтра, послезавтра… когда-нибудь. Тем более что в Ласточкином гнезде почти готовы проводить его светлость в последний путь.
…хотя, конечно, венки из можжевельника и падуба{11} следовало бы заказать заранее.
…и траурные ленты присмотреть, не говоря уже о том, чтобы выкрасить достаточно полотна для драпировки зала, а то потом будут говорить, что их светлость не уважают мужа.
…бальзамировщика хорошего опять же найти не так-то просто, а вряд ли в ближайшем времени удастся доставить тело в семейную усыпальницу Дохерти…
– Мы подумаем. – Я сдерживаюсь, потому что ссора, пусть бы и самая непродолжительная, ударит по натянутым нервам Тиссы. – Спасибо.
Шарлотта рада помочь настолько, насколько это вообще в ее силах. Ей жаль Тиссу. По-своему. А еще она считает ее полной дурой, которая не воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от мужа. Нет, Шарлотта любит Седрика, ведь родила же ему двоих детей и подумывает над третьим – так оно верней: чем больше детей, тем надежней ее положение. Но вот возиться с тем, кто одной ногой в могиле и вряд ли вернется… увольте.
