Надежда Волгина - Найди меня, я рядом (СИ)
— Постойте, постойте, — перебил ее Захар. — В вашей семье были одни женщины. Но, ведь, у детей же были отцы?
— Отцы?! — Она в раздражении махнула рукой. — Конечно, были! К сожалению, без них невозможно родить ребенка. Мы сами выбирали себе мужчин. Те, кто нам приглянулись, не в состоянии были бороться с колдовством. И потом… мужская сила нужна была в хозяйстве. Многие из наших женщин выходили замуж. Но только не я! — Ее лицо опять стало упрямым. — Я не собиралась делать этого. Я даже не знаю, кто был твоим отцом. Уж, больно страстной я была… тогда. — Она говорила так спокойно, будто речь шла о самых обычных вещах. Иван же склонялся к мысли, что его мать была развратницей. — Одним словом, я понесла… и через девять месяцев родился ты. — Она вновь замолчала, взор ее затуманился воспоминаниями. — Ты был такой красивый! Твои глаза… они были, как небо — огромные и прозрачные. Они и сейчас такие. — Она улыбнулась, выныривая из омута прошлого. — Можешь не верить, но я полюбила тебя всем сердцем…
Ее голос дрогнул, и на глазах появились слезы. Она с мольбой смотрела на сына, молча прося поверить. А ему и самому до боли хотелось верить. От мысли, что его кто-то любил, пусть и совсем недолго, становилось теплее на душе.
Иван уже простил ее. Все грехи, что она несла перед ним, стирались несколькими словами о любви. Ведь, если она любила, и у нее отняли сына, то трудно представить себе всю степень ее горя и отчаяния. Это гораздо хуже, чем переживать от мысли, что тебя никто и никогда не любил.
— Я сопротивлялась, — тихо продолжила она рассказ. — Не хотела расставаться с тобой. Но они… они сделали это тайком, когда я спала. Они выкрали тебя. И больше я никогда тебя не видела.
— И вы не знали, где я? — глухо спросил Иван.
— Я и сейчас этого не знаю, — промолвила женщина. — Они никогда не говорили мне, где ты…
— А где… где я родился? Где вы жили?
Женщина назвала место, и Иван аж подскочил от неожиданности.
— Это же поселок, рядом с которым находится наш детдом! — воскликнул он. — Получается, вы всегда были рядом, — с грустью добавил, — и я ничего об этом не знал.
— Ах, змеюка! Как же больно ты кусаешься! — Женщина злобно погрозила кому-то кулаком. Она продолжила говорить, ни к кому не обращаясь. Ее грозный взгляд блуждал по стене камеры, а кулаки были крепко сжаты и побелели от напряжения. — Ты мне заплатишь! Все время, что я оставалась жива, он был рядом. А я не знала! О-о-о… — Она взвыла и упала на колени. Уткнувшись в ладони, громко разрыдалась. Иван с Захаром пребывали в растерянности, не зная, что предпринять.
Глядя на плачущую мать, Иван почувствовал, как в груди зарождается что-то теплое, согревая ее. Глаза защипало от слез. Он подошел к женщине и робко неуверенно погладил ее по голове. Она схватила его руку и прижала к своему мокрому от слез лицу. Потом и вовсе начала осыпать дрожащую руку поцелуями.
— Простишь ли ты меня когда-нибудь? — подняла она к сыну заплаканное лицо.
А он уже ей все простил. Иван присел и прижал голову женщины к себе.
— Я страдал едва ли больше, чем ты, — прошептал он, обнимая мать, которая была всего на два года старше него. — А как случилось, что ты так рано умерла? Или они и тебя?..
— Нет! — не разжимая объятий, промолвила она. — Я сама… После твоего исчезновения, рассудок мой помутился. Я тогда чуть не порешила свою бабку. А потом слегла… надолго. Не могла я больше жить, понимаешь? — Она пытливо вглядывалась в лицо сына. — Через два года мучений, постоянных слез… Я их молила сказать, где ты… А потом… потом они сказали, что тебя нет в живых. Тогда, и я решилась…
— Ты покончила жизнь самоубийством? — в ужасе прошептал Иван.
— Это была легкая смерть! Я уснула и не проснулась больше в мире людей. — Она замолчала, и лицо ее вновь стало суровым и замкнутым. — Но, если бы я знала, где окажусь, я бы так не торопилась. Кроме того, здесь я узнала, что ты жив. Одним словом, жизнь меня наказала дважды: первый раз, отняв тебя, а второй — поведав о том, что ты жив, и, лишив возможности найти тебя.
Иван как никто умел сочувствовать людям. Чужие проблемы находили горячий отклик в его душе. Сейчас он видел всю глубину материнского горя.
— Я, ведь, даже не знаю, как тебя зовут…
— Люба! Твою горемыку мать зовут Люба. — Она утерла слезы и серьезно посмотрела на него. — Я хочу, чтобы ты прожил счастливую жизнь! Нет ничего прекраснее человеческой жизни, полной любви и счастья! Я спасу тебя! Вас! — Она взглянула на Захара, который деликатно сохранял молчание. — Но, нам нужно поторапливаться, пока черной ведьмы нет дома!
— А как же ты? Что будет с тобой? — спросил Иван.
— За меня не переживай! — улыбнулась Люба. — Должок у них передо мной! Такой должок, что во век не расплатятся. Я сумела притупить их бдительность, замаскировав чувства, когда узнала, что ты тут. Они ничего не смогут со мной сделать. Сейчас я принесу тебе одежду, а потом выведу вас отсюда.
— Постой! Еще один вопрос… Значит, это черная ведьма прокляла род Паны?
— Паны? Какой Паны? — удивилась женщина.
Спохватившись, Иван вкратце рассказал, кто такая Пана.
— Ах, это?.. Нет! Черная ведьма жила задолго до этого! Она первая колдунья в нашем роду. А род этой девушки прокляла моя пра-пра-пра… в общем, наша далекая родственница… Она тоже тут… А как ты встретился с Паной? — внезапно спросила она, осененная какой-то мыслью.
Иван и это рассказал, но кратко — времени совсем не оставалось.
— А знаешь, мне кажется, что все это неспроста. — Люба улыбнулась, и лицо ее засветилось радостью. — Я думаю, что во всем этом есть какой-то смысл. Очень хорошо, что вы встретились, — размышляла она. — Марфа что-то знала, но что? Ладно, сейчас уже некогда решать эту загадку. — Она встала с пола и поправила платье. — Нужно торопиться… Одно могу сказать, что никогда еще меня не обманывали предчувствия. А они говорят, что все будет хорошо. Я скоро…
Иван с недоумением наблюдал, как его мать растворяется в воздухе, пока не исчезла совсем.
— Ты тоже так появился? — повернулся он к Захару.
— А ты видишь здесь двери? — вопросом на вопрос ответил ухмыляющийся Захар. — Извини, но через отверстие в полу как-то нет желания просачиваться. Это самое простое — проникать сквозь стены. Ты забыл, где находишься?
