Колин Маккалоу - Символ веры третьего тысячелетия
– Отправимся в Нью-Йорк сразу же, как только закончим здесь, в Таксоне, – сказала она.
– Как скажете. – Он поднялся и отошел к заросли миндальных деревьев, атакуемых пчелами.
Карриол осталась сидеть, с трудом веря, что все сошло так гладко.
И вообще все шло гладко. Если только не принимать в расчет все более заметные странности доктора Кристиана. А в остальном – на удивление гладко. Все-таки, его книга разошлась в сотнях тысяч экземпляров, и те, кто ее купил, не просто читал ее, но и высоко ценил. Никто даже не пытался ее критиковать. Даже из чувства противоречия, свойственного людям, не задел Кристиана. И волны общественного безумия, то и дело накатывавшие на страну, обходили этого человека стороной. Насколько велик был успех, как много американцев обратились к Богу, каким проповедовал его доктор Кристиан, можно было судить уже по тому, что весьма важные персоны перешли на его сторону – от телеворотил, таких, как Боб Смит и Бенджамин Стайнфильд, до воротил политических, вроде Тибора Рича и сенатора Хиллера. Бюро Второго Ребенка не производило больше тестирования семей. Переселение шло полным ходом и охватило огромные массы людей. Моше Чейзен передал в своем письме два обрывка вашингтонских сплетен: один – по поводу того, что Президент Рич после беседы с Кристианом дал Джулии развод; и другой – о том, что именно благодаря Кристиану произошел радикальный – и, очевидно, очень благоприятный – перелом в лечении дочери Президента.
Ладно Доктор Карриол шлепнула руками по коленям: жест, означавший «Сдаюсь!». Вероятно, никто и никогда не раскусит, что же за связь возникала между Кристианом и людьми, служить которым он себя обязал. Он был самой яркой звездой, а она, Карриол – только пустая консервная банка в сверкающем хвосте Пустая консервная банка, летящая "по небу, вся в снопе остывающих звездных искр.
Организация Марша Тысячелетия была поручена Моше Чейзену. Или его компьютеру? В душе Чейзена постоянно росла тревога. Не за Марш Тысячелетия, – о чем беспокоиться, если на его материальное обеспечение отводился здоровенный ломоть бюджетного пирога. Волновало Чейзена, что происходит с Кристианом – и с Джудит Карриол. Встреча, которую она обещала, когда он встречал ее в аэропорту, не состоялась. Не последовало и заездов в Вашингтон по выходным, которые, по словам Джона Уэйна, она собиралась делать Джудит совсем не писала, а когда звонила, то не удостаивала его никакой серьезной информацией. Самой обширной весточкой от нее был кодированный компьютерный телекс, посланный из Омахи, в котором она уточняла детали Марша Тысячелетия и давала Чейзену инструкции. Сектор № 4 тоже до некоторой степени страдал от ее отсутствия: все они наконец поняли, что их начальница – человек незаменимый Джон Уэйн прикрывал административный фланг, а Милли Хемингуэй служила заменой на фронте научных идей, но им определенно не хватало хватки и темперамента Карриол. Без нее Сектор был чем-то вроде шампанского без пузырьков.
Все они, разумеется, знали где она и понимали, что взялась она за эту миссию по воле Президента. С тех пор, как Джошуа Кристиан стартовал из Холломана, чтобы штурмом взять Америку, в жизнь всех, кто работал по программе Исследований, вошло немало перемен. Милли правила Сектором железной рукой Она не допускала не только утечки информации, но и простого обмена новостями между сослуживцами. И заставила всех прикусить языки. Пока доктор Кристиан колесил по глубинке, бедный старый Сэм Абрахам был сослан еще дальше – в Каракас преподавать. Однако, основные их исследовательские кадры все еще состояли при Департаменте в распоряжении Чейзена.
А тут еще Марш Тысячелетия Идея не просто ошеломила Чейзена, – ужаснула Блеск, помпа, мишура – вот какой она увиделась ему. Позже, сворачивая в рулон метровую ленту компьютерного телекса, посланного Карриол откуда-то из Омахи и его собственный терминал, он изменил свое мнение. В конце концов, Джошуа Кристиан сможет наполнить человеческим содержанием и эту затею, превратив ее в достойное и полезное дело. Ради Джошуа не жаль потратить время и силы – не ради Джудит. Ради Джошуа. Не ради Джудит. Он любил ее всегда – как идеального руководителя; иногда – как друга. Иногда жалел. Жалость к человеку много значила для Чейзена. Из жалости он мог совершить геркулесовы подвиги. Из жалости был готов простить то, чего не простил бы даже из любви. Набожный еврей, но при этом – самый верный христианин, сам он грешил чисто по оплошности или по беспечности, или неспособности к восприятию. Но за блеском карьеры Джудит Карриол он видел то, чего не видели другие: нищету духа, раздавленного эгоизмом.
Тем не менее, сомнения не помешали ему погрузиться в работу по планированию Марша Тысячелетия Его разработки были переданы Милли Хемингуэй, снабдившей их примечаниями и дополнениями, а затем посланы Карриол кодированными компьютерными телексами. Карриол выработала окончательный вариант, часами просиживая в автомобилях и гостиницах в ожидании, когда Кристиан вернется из очередного странствия. Результатом этих трудов явилось нечто действительно эпохальное по размаху и отточенности.
Право возвестить о Марше Тысячелетия было предоставлено Бобу Смиту, который и сообщил эту новость в своем специальном, юбилейном выпуске шоу «Сегодня вечером» в конце февраля 2033 года. Боб считал себя крестным отцом доктора Кристиана. И каждую неделю в своем шоу пускал в эфир видеосюжет из очередного пункта на пути доктора, заканчивая его краткими беседами с теми, кто встречался и говорил с Кристианом во время его походов. Для студии был заказан новый задник: огромная светящаяся карта Соединенных Штатов, вся юго-восточная, центральная и северо-западная часть которой была изборождена изумрудно-зелеными трассами переходов доктора Кристиана, а города, которые он посетил, сияли малиновыми звездочками. Закрашенные розовым штаты, где он уже побывал, контрастировали с белыми пятнами территории, только еще ждавших прихода Мессии.
В течение всего марта и апреля шла рекламная кампания, тщательно разработанная мозговым центром Департамента, который закупил рекламное время на всех каналах. Превозносился общий настрой Марша Тысячелетия, в мельчайших деталях перечислялись все возможные трудности для его участников, давалось исчерпывающее описание того, как государство намерено эти трудности устранять. Короткие и выразительные рекламные ролики и клипы настраивали участников на нужный лад. Им объясняли, как экипироваться, как духовно и физически подготовиться к Маршу. Прилавки супермаркетов и магазинов были завалены бесплатными проспектами, в которых имелись маршрут похода, транспортные схемы, указания, какой дорожкой выйти из дома и какой вернуться домой, листки с советами, что взять с собой в дорогу, а что оставить дома, и как лучше обуться, и что на себя надеть, и какой лучше выбрать головной убор. Была предусмотрена даже на редкость зажигательная песенка, исполняемая на счет «два-четыре» и называвшаяся просто «Марш Тысячелетия»; сочинил ее по специальному заказу Сальваторе д'Эстрагон, новый оперный гений, получивший в музыкальных кругах прозвище Водка-с-Пивом. И будь он хоть каким кутилой, – решил про себя Моше Чейзен, прослушав сие произведение, – но, несомненно, это лучшее музыкальное выражение патриотизма, какое только было сочинено с тех пор, как Элгар написал свои «Блеск и Торжественность».
