Нина Дьяченко - Зеркальные тени
С трудом отогнав горечь — сейчас мне была необходима кристальная ясность рассудка, та отстранённость и безжизненное равнодушие с которыми я убивал, я приступил к ритуалу.
Йоширо появился, и его искажённое яростью лицо без слов показывало, что этого он не планировал, что мой ритуал оказал своё действие, притянув бога смерти и надёжно заключив его в плен пентаграмм.
Мертвые и живые давали мне свою энергию, и я направлял её в пентаграмму, подпитывая её.
— Ты не посмеешь! — взвизгнул он высоким голосом кастрата. — Если ты убьешь меня, тебя уничтожат!
— Если ты меня убьешь, эффект будет таким же самым, — я пожал плечами. — Какая разница, как умирать?
— Я ненавижу тебя! — заорал он, швыряя в меня шар огненной мощи. Ярко-зелёный цвет. Под цвет глаз. Кто бы сомневался. Грёбанный эстет — кажется, это у нас семейное. Бессмысленное, но такое красивое позёрство. Я помешан на белом, он — на зелёном.
Я едва увернулся, но часть его энергии зацепила меня, отчего я едва не потерял связь со своими источниками энергии, он едва не сжёг эти нити.
Да, он оказался сильнее, чем я подозревал. Даже после того, как часть его силы перешла к Агояши после окончательной гибели прошлого тела.
Это лишь подстегнуло мою ярость, она была холодной и отстраненной, потому что он больше не был в состоянии меня напугать, больше не имел надо мной власти страха, больше не волновал меня, не был мне нужен. И я продолжал истощать его, подпитывая силой пентаграммы, которые, в свою очередь, забирали силы у него.
А он мог только швырять в меня свою силу, ослабляя себя этим. Затем в ход пошли какие-то призрачные звери, пытавшиеся меня сожрать… Они не могли меня убить, но тоже ослабляли.
Но меня питали мои куколки, и я был готов истощить их и себя до конца, уничтожить всех.
И я собрал всю свою силу, скрестил энергию живых и мёртвых, и направил все эти силы на Йоширо.
Тот не выдержал — и я увидел яркую вспышку зелёного огня, сжигающего его, столб пламени поднялся буквально до небес — я едва успел перехватить эту энергию, направить её силой пентаграмм и своей почти угасающей силой в неподвижное тело Тензо.
Затем уже на грани потери сознания бессильно рухнул на землю.
Даже падая, я ухитрился повернуться лицом к Агояши, и увидел, как её тело растворяется, сгорает в ярко-зелёном пламени — и превращается в золотой огонь, под цвет её глаз. Ярко-золотой силуэт вознёсся на небеса, растворяясь в первых лучах утреннего солнца.
Закрывая глаза, я почувствовал, что на этот раз победил — Агояши стала богиней смерти.
Я знал это точно, словно мне на ухо шепнули высшие силы.
Просто я всегда чувствовал мою милую подругу.
Своё обещание я выполнил. Теперь осталось придти в себя и ожидать появления разгневанных богов смерти. Или за мной пришлют одного?
Опустошение изгнало все чувства из души и тела — и я наконец-то потерял сознание.
Очнулся я на том же кладбище, когда вечер уже располосовал землю тенями. Прохлада казалась почти зимней, особенно ощущался холод смерти.
Пошатываясь, я побрёл прочь, не найдя в себе сил на телепортацию. Осматривая достаточно грязный серый плащ, я обнаружил несколько крупных купюр во внутреннем кармане, поэтому, равнодушно стащив с себя плащ, я его скомкал и выбросил в ближайший куст, сразу ощутив, как руки от весеннего холода сразу же стали почти нечувствительными. Порывы ветра трепали ветви деревьев, тёмно-серое небо казалось донельзя унылым — мои внутренние ощущения как нельзя совпадали с мрачной погодой.
Пустота. Боль. Опустошение.
Я сам себе казался призраком, который бродит по кладбищу, не в состоянии отыскать собственную могилу.
Ухмыльнувшись этим мыслям, я вышел наконец-то к дороге, где быстро словил машину — мой костюм выглядел безупречно, поэтому подобрали меня быстро — и сразу же заплатив водителю, откинулся на заднем сидении в полузабытьи, растворившись в раздражающе весёлом голосе диджея из радиоточки и слишком громко включенной музыке. Пусть, главное, что водитель не терзает меня вопросами. Например, о том, как на заброшенном кладбище оказался я — весь такой интеллигентный, в белом.
Дома я просто растянулся на постели и смотрел в окно, словно тяжелобольной, ожидающий то ли врача, то ли смерти. Хотя… я сам себе врач, значит, всё-таки смерти.
… Смерть появилась ближе к вечеру. Наверное, моя последняя молитва была услышана — это оказалась Элли. Непривычно молчаливая, со скорбным, застывшим лицом и непривычно-яростным блеском фиолетовых глаз. Словно она совсем недавно с трудом сдержалась, чтобы кого-нибудь не убить, причём в масштабах небольшой атомной войны.
Чёрный костюм, чёрные ботинки, едва уловимый аромат каких-то странных духов и нежный аромат её волос и кожи.
Медленно подойдя ко мне, она стала на колени перед моей кроватью — торжественно и мрачно: то ли делать предложение, то ли отпевать, то ли исповедовать — и, взяв мою ладонь вмиг задрожавшими руками, поднесла к лицу и коснулась губами запястья.
Её глаза вспыхнули просто невыносимо-ярким светом, словно свет фонаря, направленный в глаза.
— Маюри, они прислали меня… Ты знаешь, для чего. Сегодня я буду выполнять функции бога смерти. Иногда нам это позволяется.
— Понятно, — почти равнодушно кивнул я, с трудом выбираясь из прострации, в которую погрузился после пробуждения на кладбище. — Твоё своеобразное наказание за то, что ты была такой плохой девочкой и связалась с маньяком… Предпочтя ему вашего местного маньяка. Да уж, конкуренция за твоё прекрасное тело — дело страшное.
— Маюри, — она заглянула мне в глаза, — мать твою, не шути ты так! — жалобно простонала девушка, утыкаясь лицом мне в живот и задрожав всем телом. Я ощущал влагу её слёз и тепло тела и, протянув руку, погладил её по волосам, смотря перед собой и улыбаясь застывшей улыбкой.
Хоть сейчас в мавзолей, изображать советского вождя.
— Я понимаю, я действительно всё понимаю, — тихо приговаривал я, стараясь её успокоить, насколько мог в своём отрешённом состоянии. Своеобразный вариант духовной комы. Чтобы не расклеиться и умереть достойно. — Элли, я рад, что моя богиня смерти — это ты. Последний раз быть твоим, когда ты возьмёшь мою душу, как раньше я брал твоё тело — последнее блаженство. Подарок небес. Но я понимаю, что для тебя это тяжело. Но неужели бы ты хотела, чтобы за мной пришёл кто-то другой? Я бы не хотел. И что теперь? Так как я не собираюсь умирать естественным путём, подозреваю, ты должна меня убить?
Элли вздрогнула ещё сильнее, подняла голову и глянула на меня залитыми слезами яркими глазами.
