Синтия Хэнд - Безграничная (ЛП)
— Мы должны опираться друг на друга, — говорит Билли, сжимая меня.
— Спасибо, — я перемещаю вес, тяжело облокотившись на нее, и она смеется.
— Вот это моя девочка, а теперь идем. Давайте, выведем вас к дороге. — Она продолжает обнимать меня рукой, пока мы идем к краю луга. — Звони мне, — говорит она на том моменте, где мы должны попрощаться. — В любое время, днем или ночью. Я тебя прикрою.
— Подожди, — говорю я. — Я поворачиваюсь к Кристиану. — «Я хочу присоединиться к собранию», — говорю я. Не знаю почему, но мне стыдно сказать ему об этом. Но это так. — «Официально, я имею в виду», — уточняю я, так как кажется, что в каком-то смысле я была членом этой группы на протяжении всего этого времени.
Я думала об этом все четырнадцать часов поездки из Небраски. Хотя, даже дольше. Я думала о том, чтобы стать частью собрания с тех пор, как впервые оказалась на лугу. Мы с мамой это обсуждали. Я спросила ее: — Возможно ли сейчас мое присоединение к совету? — она улыбнулась и сказала, что я должна все решить для себя сама.
— Это не то, что будет легко сделать, — сказала она. — Это огромное обязательство, ты понимаешь, связать себя с этими людьми на всю жизнь.
— Обязательство? — повторила я. — Ну, когда ты так об этом говоришь, может быть, я подожду.
Она рассмеялась. — Ты узнаешь, когда придет время, — ответила она.
Сейчас я чувствую, что время пришло.
— «Ты не возражаешь»? — спрашиваю я Кристиана.
— «Нет, конечно, нет», — отвечает он. Он понимает. Он присоединился к собранию в прошлом году, но он не говорит почему.
— «Я сделал это, потому что хотел быть их частью», — говорит он. — «Знаю, с виду они могут выглядеть как спорящая, придирчивая, полу разобщённая семья, но под всем этим, они стараются делать правильные вещи. Они сражаются на хорошей стороне. Просто делают это так, как умеют».
Он вспомнил, как они пришли, когда его мать убили. Защитили его. Утешили его. Приходили с едой, чтобы он не голодал, пока его дядя учился готовить десятилетнему вегетарианцу. Они тоже стали его семьей.
Я поворачиваюсь к Билли, которая терпеливо ждет, пока я что-то скажу вслух. — Я не знаю правил, должна ли я быть приглашена и выполнить специальные задания, но я хочу присоединиться к собранию. Я хочу бороться на стороне добра. — Мой голос дрожит на слове «бороться», потому что я не умею бороться. Я уже это доказала. Но это не борьба с сияющим мечом, о которой они говорят. Кристиан прав — это семья, единственная семья, которая у меня осталась. Мне надо что-то сделать. Я должна отстаивать что-то ощутимое и хорошее, как делала моя мама. Я должна попытаться. — Могу я сделать это, прежде чем уйду?
— Еще бы! — говорит она, и идет со мной искать Стефана. Мы находим его, откинувшимся на один из этих складных стульев для кемпинга, стоящих рядом с его тентом, читая большую книгу в кожаном переплете.
— Клара хотела бы присоединиться к нам, — говорит ему Билли.
В течение двух секунд Стефан думает, что она имеет в виду то, что я хочу присоединиться к ним для поджаривания зефира, но затем он видит взгляд на моем лице. — Ах, — говорит он. — Вижу. Я позвоню остальным.
В течение десяти минут я стою во внутреннем кольце беспорядочно распростертого круга ангельских кровей, весь совет снова собрался в центре луга, и каждый из них смотрит прямо на меня. Я стараюсь не ежиться. Стефан задает мне единственный вопрос: — Ты обещаешь служить свету, бороться на стороне добра, любить и защищать других, кто служит вместе с тобой?
Я говорю, что обещаю. В каком-то смысле, это напоминает свадебную церемонию.
Собрание раскрывает свои крылья. Я видела, как они делали это раньше с моей мамой, когда прощались с ней в последний раз, в то время, пока я была здесь. Но теперь я в центре круга. Сейчас ночь, поэтому, когда они вызвали вокруг меня сияние, то это ощущается, как восход солнца в моей душе. Я не чувствовала сияния со времен «…Подвязки», и что-то высвобождается внутри, когда поток света хлынул на меня. Я чувствую тепло впервые за неделю. Я чувствую безопасность. Чувствую себя любимой. Их свет заполняет луг, и это отличается от сияния, которое я вызываю в себе, оно полнее, словно бьющееся сердце каждого человека в круге — это мое сердце, их дыхание — мое дыхание, их голоса — мой голос.
— «Бог с нами», — говорят они на латинском (я полагаю, что это девиз команды), их слова нарастают вокруг меня. Клара — яркий свет в темноте. Яркий свет в темноте.
— Я подумываю о Чикаго, — говорит Кристиан на следующий день после того, как мы возвращаемся в Линкольн. Он сидит за обеденным столом в нашем гостиничном номере, просматривая что-то в интернете на своем ноутбуке.
Я смотрю с того места, где готовлю утреннюю бутылочку для Веба. — И что ты думаешь о нем?
— Мы должны переехать туда, — говорит он. — Я нашел для нас прекрасный маленький домик.
Я быстро теряю счет тому, сколько ложек порошкообразного детского питания насыпала в бутылку. — Ох, дом. — Он просматривает дома. Для нас. Хоть мне и стало легче после благословения на лугу в ту ночь, идея прятаться с Кристианом и Вебом, создавая совершенно новую личность для себя, до сих пор не казалась правильной.
Но Кристиан был этим взволнован. Строил планы.
Он видит шокированное выражение на моем лице или просто чувствует это. — Клара, не переживай. Мы можем делать все очень медленно. Один шаг за раз, во всем. Давай останемся здесь на пару недель, если хочешь. Я знаю, это тяжело.
Знает ли он? Сомневаюсь. «Уолтер умер», думаю я. «Кристиан единственный ребенок. Он ничего не оставляет позади».
— Это не справедливо, — говорит он тихо. — У меня есть друзья в Стэнфорде. У меня тоже там жизнь.
— Перестань читать мои мысли! — восклицаю я. Затем сухо добавляю, — Я должна покормить Веба, — и покидаю комнату.
Думаю, я веду себя по-детски. Кристиан не виноват, что мы в бегах.
После того, как Веб накормлен и переодет, я крадусь обратно на кухню. Кристиан закрыл свой ноутбук. Он смотрит телевизор. И с опаской поднимает на меня взгляд.
— Извини, — говорю я. — Я не хотела кричать.
— Все в порядке, — отвечает он. — Мы были взаперти.
— Присмотришь немного за Вебом? Мне надо прогуляться. Проветрить голову.
Он кивает, и я передаю ему Веба.
— Эй, хочешь потусить, маленький парень? — спрашивает его Кристиан, и Веб счастливо воркует в ответ.
Я иду прямиком к двери.
Снаружи идет дождь, но мне все равно. Прохладный воздух хорошо ощущается на моем лице. Я убираю руки в карманы свитера, поднимаю капюшон, чтобы прикрыть голову, и направляюсь в парк в нескольких кварталах от отеля. Тут пустынно. Я сажусь на скамейку и включаю свой телефон.
