Генетика любви (СИ) - Катрин Селина "Сирена Селена"

«Весёлые горки» — всплыла недавняя характеристика детей. Я усмехнулась… Оказывается, близнецы очень точно описали то, что мне требовалось.

Плот-катамаран причалил к Авалону, и я выпорхнула с него, уже привычными движениями привязала к ближайшему дереву и направилась к единственной трубе на этом острове.

— Госпожа Ор’тэйл, здравствуйте!

— Добрый день, Орианн!

— Рад вас видеть, с вашим изобретением теперь трачу на дорогу до работы менее десяти минут вместо часа!

— Хорошего вечера, Ор’тэйл!

Пока я шла к площадке, встретившиеся гуманоиды спешили поздороваться или хотя бы помахать рукой. С учётом того, сколько времени я потратила на первую трубу, неудивительно, что на Авалоне меня знал каждый.

На специально расчищенном для выхода и посадки в капсулу месте я принялась мерить шагами пространство, прикидывая, сколько выходов трасс она может вместить. Желательно строить всё так, чтобы было близко друг к другу и обслуживающему персоналу нужно было лишь перенести пару метров капсулы с одной трубы на другую. Я так увлеклась мысленными расчётами, что почувствовала, что что-то не так, лишь когда поддерживающие выход трубы рессоры натужно заскрипели.

Остров задрожал, меняя высоту. Зашелестела листва, с моря подул холодный ветер, пригоняя клочья густого тумана. Невидимая сила ухватила Авалон и начала медленно и не то рывками, не то толчками погружать вниз.

Я бросилась к месту причала, но, когда на лоб упала первая капля, поняла: отчалить в сторону острова Кассов не получится — опасно. Несколькими секундами позднее заморосил мелкий дождик.  Разумеется, я застегнула куртку, но тонкая ткань платья практически сразу набрала влагу и неприятно прилипла к телу.

 — Вот же не везёт так не везёт! — в сердцах воскликнула я.

Мало того что угодила в момент изменения высоты острова, так ещё и дождь начался! Первое правило безопасности на Юнисии, которое требуют выучить назубок всех пребывающих, — не пользоваться мех-левами и плотами в турбулентном море.

«Без паники, Орианн. Надо вспомнить, в какой стороне здесь располагается жильё сотрудников Академии, и попроситься к кому-нибудь переждать непогоду».

Подумать легко — сделать сложно. Земля под ногами ощутимо дрожала, а с самого утра меня преследовала тошнота. Я шла по дорожке, пытаясь разобрать в уплотняющейся серой стене дождя нужное направление, как внезапная острая боль пронзила левую лодыжку.

— Ай!

Очередной толчок земли швырнул меня на четвереньки. Противно засаднили ободранные о щебенку колени и ладони, но боль в щиколотке была острее. К сожалению, я не просто подвернула лодыжку, но ещё и застряла во внезапно образовавшейся яме.

Я много раз видела, как после лёгких землетрясений кадеты заполняли мелким камнем образующиеся пустоты в почве, но никогда не думала, что сама так глупо попадусь в ловушку природы. Я попыталась вынуть ногу, но густой стелящийся вдоль поверхности туман мешал что-либо разглядеть, а дурацкий щебень вёл себя как зыбучий песок. Впридачу ко всему малейшее движение отзывалось тысячей болезненных игл в лодыжке.

Невыносимо захотелось расплакаться.

Природа бушевала не на шутку: всё утопало в монотонном звуке молотящего о землю дождя, дорожки и листву ливня, громко завывал ветер, трещали деревья. Проливной дождь хлестал наотмашь не переставая, словно кто-то наверху забыл выключить кран. Волосы давно намокли, и вода с них ледяными ручейками пробралась за шиворот кутки.

Глотая неприятный ком в горле, я с трудом приняла какую-никакую сидячую позу и обхватила руками коленки.

«Ничего страшно не случится, — тщетно уговаривала я саму себя, — промокнешь, замерзнешь — бывает. Ребенку это не повредит… не должно повредить. В конце концов, я практически чистокровная цваргиня, даже от нескольких часов под дождём не растаю. Когда-нибудь это всё закончится, кто-то из персонала обязательно воспользуется этой дорожкой, увидит меня и поможет освободить ногу. Всё будет хорошо».

Время текло медленно, а дождь продолжал стучать, настойчиво напоминая о боли в лодыжке, беспомощности и одиночестве.

Именно тогда, когда я мысленно произнесла «всё будет хорошо», я почувствовала ещё один мощный толчок земли, а за ним громкий треск. Доли секунды хватило на то, чтобы поднять голову и замереть, поняв, что от последнего импульса огромное кряжистое дерево начало как в замедленной съемке падать именно на меня.

— Орианн, не-е-ет! — ушей коснулся неистовый рык, а в следующий миг меня снесло ураганом по имени Себастьян Касс.

Обжигающая боль на этот раз прострелила ногу насквозь, но Себастьян каким-то образом умудрился схватить меня и обнять, в последний момент закрывая спиной от возможного удара, а также взмахнуть хвостом с шипом, чтобы разрезать хоть какие-то тяжёлые ветки. Кажется, одна из наиболее толстых веток всё-таки пришлась на спину мужчины, потому что я видела перекошенное лицо Себастьяна. Затем землю тряхнуло ещё раз, и нас отшвырнуло от упавшего дерева и закрутило. Россыпь ударов колючими вспышками пронзила позвоночник, локоть и всё ту же многострадальную лодыжку. Я зажмурилась, а когда мир наконец перестал невыносимо кружиться, обнаружила, что лежу на животе Себастьяна и судорожно дышу куда-то в район его ключицы.

Я хлюпнула носом и приподнялась на руках.

— Себастьян?

Он лежал подо мной. Бледный, с сухими обветренными губами и огромной кровоточащей раной на лбу у основания рога. Ярко-алая кровь струилась у него по лбу и виску. На мгновение мне показалось, что он умер, и земля ушла из-под ног. Не в том буквальном смысле, в котором она настойчиво уходила последний час, а в гораздо более глубоком — когда сердце рвётся на части и становится тяжело дышать… Возможно, потому, что лёгкие уже разодрало на клочки.

— Себастьян!!! — заорала я во всю мочь, хватаясь за ворот его рубашки. — Себастьян, не уходи, ты нужен мне! Не оставляй меня!

Внезапно крупные мужские ладони погладили меня по спине. Из губ цварга вырвался рваный вздох, кадык дёрнулся.

— Не думал, что получу от тебя признание при таких обстоятельствах, — прохрипел он с закрытыми глазами.

Вот же дурак! Ну разумеется, нужен! Неужели такие очевидные вещи надо говорить вслух?

— Пойдём, надо убираться отсюда, — глотая слёзы страха, пробормотала я и попыталась подняться, но не получилось.

— Погоди, дай я ещё наслажусь несколькими секундами с тобой. Ты так близко. — Он крепче сжал руки и блаженно улыбнулся. — Когда ты ещё разрешишь себя обнимать?

С неба всё ещё хлестала вода, мы промокли до последней нитки и валялись в грязи на холодной земле. До зуда в кончиках пальцев захотелось чем-нибудь огреть этого любителя обниматься.

— Себастьян, давай всё-таки куда-нибудь уйдём!

Цварг шумно вздохнул и наконец отрыл глаза. По рассеянному взгляду мужчины было видно, что удар по голове пришёлся сильнее, чем он пытался показать, отшучиваясь. Злость на мужчину мгновенно сменилась уколом вины. Пока Себастьян поднимался, я спросила:

— Как ты меня нашёл? Почему вообще искал?

— Искал потому, что ты ушла с крыльца. Я почувствовал это сразу по бета-колебаниям. Встал и пошёл искать тебя вначале дома, потом спросил у встретившихся по пути кадетов, не видел ли кто роскошную цваргиню, от красоты которой слепит глаза…

Я всё же не удержалась и легонько стукнула Себастьяна по бедру. Нет, ну что за паясничество? Он только что чуть резонатора не лишился! Инвалидом мог на всю жизнь стать…

— …Представь моё удивление, когда выяснилось, что никто не видел Орианн Ор’тэйл, — словно не почувствовав шлепка, продолжил цварг.

Он галантно подал руку, будто мы были не в траве и грязи среди бесконечного потопа, а на светском рауте в Серебряном Дворце. Я ухватилась обоими руками за его запястье и с трудом поднялась, стараясь игнорировать боль в лодыжке.

 — Я написал Грегори, что ты срочно мне нужна. Это вопрос жизни и смерти, и если я тебя не найду, то случится что-то плохое.

— Ты обманул его! — возмутилась я. — Я три дня у твоего окна сидела, ты пришёл в себя! И… это не отвечает на вопрос, как ты понял, где меня искать. Ректор понятия не имеет, что я отправилась на Авалон. Я никому не говорила.