Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь - Анжело Алекс

– Характер тоже есть, – согласилась Тильда. – Но сдержанности никакой.

– Главное – характер, а остальное можно воспитать. Вся спешка ведь из-за нее? Старик Сарманель не тот, кого можно недооценить.

– Скорее из-за брата, – призналась Тильда, нахмурившись. Личная заинтересованность дорого ей обойдется, если она провалит дело.

– Даниэль… Когда я принял его в академию, нас завалили жалобами. Родители боялись за своих детей. Требовали исключения.

– Да, я помню.

– И знаешь, какой ответ им дали?

– Да. Он был весьма категоричен. Если боятся, то пусть уходят сами. Как-то так. – Тильда сдержанно улыбнулась.

– Верно. Потому что необоснованный страх превращает людей в животных. Я лично сталкиваюсь с ним постоянно. Мы разговаривали с Даниэлем перед зачислением – ожесточенный, замкнутый, и это неудивительно после всего, что он пережил, но на редкость принципиальный и высокоморальный. Качества, встречаемые нечасто. Поэтому я, не колеблясь, принял решение. – Приложив ладонь к древесному стволу, ректор загадочно добавил: – И оно принесло результат. Хотя, я должен признать, весьма неожиданный.

– Вы поможете? Сами сказали, Сарманеля нельзя недооценивать. Я запросила подкрепление, но не уверена, что этого будет достаточно. – Тильда стремительно перешла к делу.

– Не уверена в успехе? – лениво поинтересовался Кровавая Река.

Косые лучи солнца, падающие на зеленый луг, заставляли капельки росы играть всеми цветами радуги.

– Дурное предчувствие. Райалины – монополисты по производству сарадала, за последние двадцать лет выкупили все сады и, по нашим источникам, далеко не всегда действовали законно. Но они умело подчищали следы, никто даже пикнуть не смел. Взять мать той же Конкордии, ее смерть кажется слишком подозрительной. Отец завещал ей огромный участок плодородных территорий, но мужу он не достался бы ни при каких условиях, только их прямому наследнику или королевству, если такового нет. В итоге она погибла – говорят, сама себя довела постоянным магическим истощением. Земли отошли старшей дочери, а ее, в свою очередь, выдали за дальнего родственника младшей ветви. Странно, что мать Райалин сошла с ума как раз в то время, когда собиралась разойтись с Картусом, сыном Сарманеля. В итоге земли все же перешли в собственность рода, – хмуро поведала историю Тильда и ожесточенно, с тихим гневом добавила: – С ними сложно договориться, и с каждым разом они захватывают все больше власти, угрожая короне. Вы просто обязаны мне помочь.

– Я прекрасно осознаю ситуацию, Тильда, – строго проговорил Кровавая Река. – И даже более того, в курсе желаний Сарманеля о долгой жизни.

– Даниэль вам рассказал? – удивилась она.

– Да, как он выразился, на всякий случай. И я вполне с ним согласен, иногда жизнь преподносит нам сюрпризы. Если каким-то образом старик добьется своего, кто-то из власть имущих должен быть в курсе. Сама знаешь, королевская семья слишком полагается на свой дар, не доверяя собственным глазам и суждению. Но боги не правят, а лишь подсказывают, следят за равновесием, остальное мы обязаны делать сами.

Некромантка задумчиво кивала, внимая каждому слову.

– Мое прямое вмешательство будет лишним и не понравится ни королю, ни богатеям. А именно волнений, Тильда, тебе необходимо избежать. Если не хватает людей, возьми Дарлу, но достань ей допуск на участие в операции. Моя дочь намного могущественнее, чем может показаться, я воспитал ее сильной.

– Хорошо, господин ректор, я вас поняла, – будто отрапортовала Тильда.

– Иди, Лефевр. Пусть Тирэн будет на твоей стороне, – гулко напутствовал ректор и, когда девушка отошла, вновь повернулся к Могуч-Древню: – Если что-то пойдет не так, возможно, тебе придется вернуть долг той девочке.

Чем старше становится человек, тем явственнее на его лице отпечатываются былые эмоции, те, что испытывались им чаще остальных. Лицо словно превращается в маску, отражая суть, – вечное недовольство или, наоборот, морщинки от постоянных улыбок. Но суровое и высокомерное лицо Сарманеля Райалина несло угрозу.

Как же мне не хотелось встречаться с ним наедине!

Огромный обеденный зал академии преобразился – столы убрали, количество светильников увеличили, чуть меньше одной трети пространства занимали стулья с высокой спинкой. Обнаружилась еще одна важная деталь – неглубокие ниши под самым потолком. Раньше они были прикрыты шторами, идеально подобранными под цвет стен, поэтому оставались незаметны невнимательному взгляду. Теперь же ткань убрали, и наверху восседали самые почтенные гости, в том числе Сарманель Райалин в окружении своей свиты – Горидаса, отца Конкордии и еще нескольких мужчин и женщин.

Вручение должно было начаться через несколько минут. Так сказал Ридж, поболтавший с Лиззи, секретарем заместительницы ректора. Сначала выступят подопечные магистра по музыкальному искусству, а следом слово возьмет ректор – все пройдет быстро, по делу и без растягивания дорогостоящего времени высокопоставленных гостей.

Касательно приза наша команда разделилась на два лагеря – Ридж и Даниэль получали большие выплаты на свои счета, а мы с Клаймом – двухнедельное летнее обучение у главы академии.

Наша четверка расположилась на первом ряду, неподалеку от банковских служащих в темных костюмах. Перед ними поставили стол с громоздкой, не в пример той, что использовалась перед Герадовой ночью, проверочной Маркеля.

Я отвернулась от ниши, смотря на импровизированную сцену, что поднималась от пола всего на ступеньку, и отстукивала пальцами по подлокотнику нервный ритм. Взгляды, буравящие спину, проникали под кожу, словно отравляя кровь. Основное беспокойство приносило внимание главы, но и Ивонна внесла свою лепту – пару минут назад при входе в зал мы пересеклись взглядами, и смотрела она так, словно прятала туза в рукаве.

– Он ничего тебе не сделает, – негромко произнес Даниэль, не поворачивая головы.

– Этот старик такой стремный, – сведя брови к переносице, прошептала я. Других слов для Сарманеля Райалина у меня не находилось. Ряд позади нас пустовал, поэтому никто не услышал моей фразы. Подслушивать же в этом месте никто не решится – слишком много важных шишек, да и магов воздуха, сбивавших все потоки.

Когда я склонила голову, волосы, словно шторки, закрыли лицо по бокам. Они едва достигали плеч, что оказалось весьма непривычно для этого мира. Поначалу мы планировали сделать стрижку лишь мне, обрезав лишнюю длину. Но после неудавшихся попыток Дарлы и Тильды и моих настоятельных замечаний, что быть лысой – не моя заветная мечта, за дело принялся Клайм. Медленно, но верно поработав и со мной, и с Конкордией, парень сотворил чудо – теперь мы были неотличимы.

Некромант покачал головой, не поняв меня, но объяснять я не стала – слишком рискованно.

Я порывалась вновь оглянуться на ложу Райалинов, но не из-за Сарманеля, а из-за его советника. Впервые за долгое время я увидела Горидаса, и, кажется, он изменился – то ли похудел, то ли выражение его лица рядом с главой выглядело слишком отталкивающим. Санкровен мужчины молчал. Вернувшись ранним утром от некроманта в дом Конкордии, я получила от служанки конверт с красивой открыткой-приглашением внутри. В ней сообщалось, что я обязана явиться на семейный ужин с главой рода. В самом низу открытки виднелась подпись советника. Адрес особняка не сообщался, указали лишь время прибытия партландера, что отвезет меня к месту сбора.

Узнав почерк Горидаса, я поддалась порыву и отправила ему послание через артефакт, интересуясь, как он. Но ответа так и не получила.

Некромант постоянно посматривал на меня – внимательно и проницательно. В отличие от меня Даниэль выглядел расслабленным и, сидя на обычном стуле, смотрелся едва ли не величественнее Сарманеля Райалина, восседавшего в шикарном кресле наверху.

Это определенно талант.