Анна Одувалова - Горячая афера
— Ну и что? — безмятежно поинтересовалась Лексия и уверенно посмотрела в немного смущенное лицо Танира.
— Не боишься разочароваться? — наконец спросил он.
— Так постарайся не разочаровать меня! — Мошенница довольно хмыкнула, понимая, что Танир сдался, и все дальнейшее — лишь увлекательная игра, которую нужно поддержать.
— Составишь мне компанию? — отстранившись, произнес доменус и указал на пенящуюся ванну.
— Почему бы и нет? — Лексия кивнула, принимая приглашение, но не стала раздеваться под откровенно изучающим взглядом, а шагнула в обжигающую воду прямо в черных соблазнительных кружевах и поманила пальцем доменуса.
— Что замер? Присоединяйся.
Мошенница не спешила опускаться в ласкающую ароматную пену, с интересом наблюдала за Таниром. Он был великолепно сложен, красив и уверен в себе. Движения плавные, словно у хищника, вышедшего на охоту. По мере приближения мужчины у Лексии замирало сердце и пересыхало во рту. Предвкушение заставляло дышать чаще, и справиться с эмоциями становилось все сложнее и сложнее. Мошенница давно не испытывала такого неконтролируемого желания. Наверное, хорошо, что уже завтра ее не будет в Новартусе. Танир ри Аргос оказался искушением, игнорировать которое невероятно сложно, особенно если оно находится под боком. Нужно расстояние, чтобы побороть зарождающуюся зависимость.
Лексия облизнула губы и потянулась вперед, обнимая Танира за шею и целуя. Он стоял на полу возле огромной ванны, и мошенница в таком положении была чуть выше. Неожиданно и интересно. Сильные руки сжали ягодицы и притянули ближе. По телу прошла волна сладкой дрожи, Лексия тихо застонала в его губы, чувствуя, как перед глазами плывет картинка. Наслаждение окутывало теплым коконом, мысли путались, а глаза закрывались. Хотелось обмякнуть и прильнуть к совершенному телу.
Мужчина сводил с ума, завораживал и заставлял быть собой. Настолько естественной, насколько Лексия могла себе позволить. Держать с ним маски было невероятно сложно, но она не готова была пока открыться полностью.
— Я хочу узнать тебя настоящую, — прошептал он, словно угадав мысли, но мошенница хитро улыбнулась, чуть отступила и, перехватив доменуса за руку у талии, потянула к себе.
— Меня настоящую… даже я уже помню плохо… — отшутилась она.
— Скажи хоть: Лексия — твое настоящее имя?
Он подчинился нежному, но настойчивому давлению пальцев, шагнул в ванну и сразу же опустился в густую пену, потянув Лексию за собой. Мошенница не сопротивлялась и, устроившись спиной к Таниру, с удовольствием откинулась на его широкую грудь. Сорочка сразу же намокла, и мошенница пожалела, что пена не позволяет увидеть, как тонкая ткань льнет к фигуре, превращаясь во вторую кожу.
— Так что с именем? — не отставал доменус. Его пальцы нежно ласкали грудь, поглаживали и сжимали.
— Конечно же оно ненастоящее! — Смешок вышел почти искренним. — Настоящего не знает никто.
— Даже ты сама?
— Никто, кроме меня, — поправилась мошенница. — Но имя Лексия я люблю, оно со мной много лет. Мой прежний любовник не знал и его.
— То есть мне ты оказала честь? — В голосе Танира прозвучало самодовольство.
— Ты сам себе ее оказал. Я же не говорила, как меня называть… — Мошенница выскользнула из объятий и, встав на колени, развернулась к доменусу лицом.
Пена стекала по плечам и по едва прикрытой намокшим кружевом груди. Глаза Танира потемнели от страсти, и он потянулся вперед, но Лексия не позволила, несильно оттолкнув его к бортику ванны. Капнула на ладони ароматическое мыльное масло, пахнущее жженым сахаром, медом и корицей, и начала медленно, скользящими движениями наносить его на шею, плечи и грудь доменуса. Ладони поглаживали разгоряченную кожу, чувствительные подушечки пальцев даже покалывало. Лексия чувствовала, как тело отзывается на ее прикосновения, и таяла сама, словно попавшее в воду мыло. Руки скользнули под воздушную пену, прошлись по бедрам, поднялись чуть выше и обхватили возбужденную плоть — горячую и пульсирующую. Пробежались вверх, не столько лаская, сколько изучая.
— Ты хочешь свести меня с ума? — хрипло простонал Танир и откинулся на подголовник, прикрыв глаза.
— Хочу остаться в памяти, — не согласилась Лексия и плавно переместилась ближе, обхватив бедра сидящего мужчины коленями и прильнув к влажному, скользкому от масла, телу.
На губах доменуса застыла едва заметная улыбка, тени от длинных темных ресниц падали на скулы, а поза была расслабленной. Он предоставлял Лексии право действовать самой. Она медленно наклонилась и поцеловала. Долго, глубоко, со вкусом. Проникла языком между расслабленных губ, провела по верхним зубам, подразнила, сжимая лицо в ладонях и чувствуя подушечками пальцев колючую щетину, но переходить к решительным действиям не спешила. Ей нравилось играть. Слушать убыстряющееся дыхание и ловить губами стоны.
Она действовала в своей обычной манере. Дразнила, завлекала и заставляла терять самообладание. Поцелуи становились жестче, болезненнее и откровеннее. Танир приподнялся, скрестил руки у мошенницы на спине, провел ими вниз к ягодицам и неторопливо скользнул глубже, туда, где огненным сгустком пульсировала дремлющая страсть. Он тоже умел дразнить и делал это настолько умело, что Лексия сдалась и умоляюще прошептала:
— Иди сюда…
Острое желание пробежало по позвоночнику, заставило изогнуться и застонать, принимая мужчину в себя. Хотелось двигаться быстро и резко, но приходилось подчиняться издевательски-медленному ритму. Теперь дразнил Танир, заставляя вцепляться в плечи, кусать губы и судорожно вздыхать, чувствуя глубину проникновения.
Изощренный, сводящий с ума танец увлекал. Лексия растворялась, сливалась в одно целое с привлекательным и сильным мужчиной, снова сдавалась и подчинялась его желаниям, таяла в умелых руках и позволяла уводить себя в страну восхитительных грез. Наслаждение нарастало медленно, как по спирали, и каждый новый виток завершался все более и более яркой вспышкой. Лексии казалось, что она теряет сознание, но проходили секунды, и медленный, дразнящий ритм снова ее пробуждал, заставлял дышать и испытывать новые острые чувства. Стоны сменились всхлипами, мошенница прижалась ближе, качнулась, чувствуя, как дрожат руки Танира, сжимающие ягодицы. Он тоже едва сдерживался.
Мошенница выгнулась, плавно повела бедрами, как в древнем, словно мир, танце солидадских наложниц, и со смехом поцеловала Танира, поймав сорвавшийся с его губ рык. Еще одно провокационное движение — мягкое, плавное, волнующее — и мужчина сдался, отбросил контроль и сжал мошенницу в стальных объятиях, притягивая ближе, входя так глубоко, что, казалось, пронзит насквозь.
