Джанин Фрост - Эта сторона могилы
— Несколько часов назад у него был сердечный приступ.
Я закрыла глаза, поглощая волну боли, накатившую на меня. Сердечные приступы были довольно часто летальны сами по себе. Добавьте уже и без того пошатнувшееся здоровье Дона, и я знала, что это означало.
Холодные пальцы сжались вокруг моих.
— Он все еще держится, — сказала она. — Он знает, что ты приедешь.
— Он в сознании? — Я была удивлена, но как еще он мог знать, что я в пути?
Она уставилась в пол, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Был, когда я видела его в последний раз.
Даже среди страха, беспокойства и горя, я уловила в ее голосе нотку, которую хорошо знала. Она защищалась. Двери лифта открылись на втором подуровне, где находился медицинский центр, но я не сдвинулась с места.
— Что ты не договариваешь мне, мам?
Она отпустила мою руку и указала на сумку-переноску для домашних животных.
— Не стерильно, чтобы животное находилось в одной комнате с Доном. Вся эта шерсть. Я могу взять твоего кота в твой старый кабинет, пока ты —
— Что ты мне не договариваешь? — повторила я, останавливая двери лифта, когда они начали закрываться.
— Кроуфилд.
Мы обе подняли головы, но пристальный, цвета индиго взгляд Тейта был направлен только на мою мать.
— Убирайся с этого этажа, Кроуфилд. Я же сказал тебе не приближаться к Дону ближе чем на сто ярдов. Кэт. — Голос Тейта смягчился. — Идем со мной.
— Только когда кто-нибудь расскажет мне, что происходит. И как все мы знаем, я спешу, — прорычала я. Моей матери запретили находиться в пределах ста ярдов от Дона? Что, черт возьми, произошло?
— Она намеренно нарушила медицинское распоряжение Дона, — сказал Тейт, и его взгляд вспыхнул изумрудами.
— И он был бы мертв сейчас, если бы я этого не сделала! — Моя мать прекратила впиваться взглядом в Тейта, чтобы кинуть на меня умоляющий взгляд. — Это единственная причина, по которой я дала ему кровь —
— Что ты не имела никакого права делать. Ты знала, что у него был НР, — рявкнул Тейт.
Новые слезы заполнили мои глаза, когда я по фрагментам их спора соединила в единое целое то, что произошло.
— Дон подписал «Не Реанимировать»[11] в своем медицинском распоряжении, но ты дала ему своей крови, чтобы вернуть, когда у него случился сердечный приступ? — прохрипела я, смотря на свою мать сквозь розовую пелену.
Она опустила взгляд.
— Я знала, что ты захочешь увидеть его в последний раз.
Я опустила сумку-переноску, крепко сжала ее в объятии, слыша ее удивленное «уф-ф». Тейт высвободил вздох, полный раздражения.
— Ты можешь обнимать ее сколько угодно, но она временно отстранена, так что вон с этого этажа, Кроуфилд, а то я выброшу тебя отсюда.
Я позволила ей развернуться к Тейту.
— Ты не можешь перестать быть кретоном, даже при таких обстоятельствах? Что с тобой не так, Тейт! — громко сказала я. Медицинский персонал на секунду замер, чтобы взглянуть в нашу сторону, а затем быстро вернулся к своим делам.
— Я возьму твоего кота в офис, как уже сказала, — пробормотала мама, отступая в лифт и нажимая ближайшую кнопку.
Тейт взял меня за руку и повел вниз по холлу. И только потому, что я не знала, в сознании ли Дон и может ли он нас сейчас услышать, я не послала его в полет по полированному стерильному полу.
— Не важно, каковы обстоятельства. Она проигнорировала приказ, — заявил Тейт, сохраняя голос тихим. — Если она хочет быть в команде, ей нужно научиться подчиняться приказам, даже если она с ними не согласна.
— Некоторые вещи важнее приказов, — прошипела я в ответ, останавливаясь прежде, чем мы успели подойти слишком близко к комнате дяди. — Дон для тебя может быть никем, кроме босса, но для меня он значит немного больше. По крайней мере, моя мать признала это, даже если ты отказываешься!
— Не смей, — выдохнул Тейт, подходя ближе, пока мы не оказались нос к носу. — Не смей стоять тут и притворяться, что ты — единственная, кто теряет члена семьи. Я рос, переходя от одной приемной семьи к другой, пока мне не стукнуло восемнадцать и я не присоединился к армии. Потратил следующие пять лет, пытаясь забыть все, что произошло до вербовки. Затем, когда мне было двадцать три года, Дон взял меня под свое крыло. Первый гребанный человек, которому было до меня дело, который узнал, когда мой день рождения, и послал открытку. Помню, что по праздникам я всегда был бы один, если бы он не заходил, притворяясь, что хочет поговорить о работе. Все это было еще до того, как ты его встретила. — Голос Тейта охрип от эмоций. — Я убил бы и умер бы ради этого человека, ты никогда об этом не думала?
— Тогда почему ты позволяешь ему умереть? — потребовала я, и на последнем слове мой голос сломался от вскипающего во мне горя.
— Ох, Кэт, — вздохнул Тейт, и все его тело ссутулилось, будто из него магическим образом что-то выкачали. — Потому что это не мой выбор. Это выбор Дона, и он его сделал. Мне это не нравится, и я не согласен с ним, но я безусловно должен уважать его.
«И ты тоже» тяжело повисло в воздухе, хоть он и не произнес этого вслух. Я посмотрела на коридор, ведущий к комнате моего дяди, и услышала писк электрокардиографа, ритм которого был не таким устойчивым, каким должен был.
— Я намерен придираться к твоей матери, пока она не выучит, что не может игнорировать приказы, но, Кэт… — Тейт поднял руку, будто собираясь прикоснуться ко мне, но затем опустил ее. — Несмотря на то, что она не должна была делать этого, я рад, что ты добралась сюда вовремя, — закончил он, отводя начавший поблескивать взгляд.
Мой гнев улетучился с той же внезапностью, с которой исчезло это его «вставание в позу». Было легче держаться за это, я знала. Легко было разжечь в себе ярость из-за происходящего и всего того, что сделал Тейт, дабы вывести меня из себя, но это станет лишь попыткой закамуфлировать горе от потери того, кого я любила. Тейт тоже любил Дона, я знала это. Знала это и тогда, когда бросала ему этот комментарий про «босса». Кроме меня, Тейт, вероятно, страдал сейчас сильнее всех, но он управлялся со своей болью путем, которым привык — был хорошим солдатом.
Я же справлялась со своей болью так, как привыкла сама — убегала от нее с отрицанием и гневом. Из нас двоих у меня было наименьшее количество уголков памяти, куда можно было побросать камни, используя механизм психологической адаптации.
Медленно я протянулась и провела рукой по щеке Тейта, чувствуя легкую щетину, ясно сказавшую мне, что сегодня он не брился. Это совсем не соответствовало его военной дисциплине, безупречным привычкам.
— Дон тоже тебя любит, — прошептала я.
Затем я оставила Тейта, направившись в комнату дяди.
