Ведьма для императора (СИ) - Ву Дарья

Слова господина звучали слишком рассудительно. Покусывая собственные губы, я не спрашивала его дальше. Казалось, он не хотел поднимать эту тему вовсе. Хмурясь и оглядываясь, я не хотела погружаться в тишину, но никак не могла придумать, о чём говорить.

— А зачем вы забрали меня сейчас? — спросила я спустя некоторое время.

— Знаю, что они с госпожой Хасели — не лучшая компания, и подумал, ты бы хотела сбежать. Я ошибся?

— Если вы сейчас оставите меня одну, то да.

— Виноват, я и впрямь не планировал задерживаться в стенах замка, — Коэн слегка склонился, из-за чего несколько светлых прядей накрыли его лоб. — Но ты можешь пойти со мной, если хочешь.

— Лекарь и из комнаты меня выпускать не хотел.

— Мы ему не скажем, — пообещал господин и протянул ко мне руку ладонью вверх.

Я думала, он занят рабочими делами, но, как оказалось, Коэн просто хотел покинуть дворец и уже освободился. Выйдя за ворота дворца, мы продолжили наш путь пешком. Изо всех сил я хваталась за крупную, шероховатую ладонь, как будто если выпущу, то он исчезнет. Господин молчал. Я тоже. Мы долго, медленно бродили по улочкам, пока до меня не дошло, что он вёл меня к своему дому. Я не решалась нарушить тишину, а он, казалось, и не планировал. С трудом Коэн подстраивался под мои мелкие шаги, но не жаловался на медлительность. Я же радовалась возможности просто подержать его за руку. Ещё и предвкушала скорую встречу с Наей. Я соскучилась по этой доброй женщине, раньше нас с господином понявшей, что никуда мы друг от друга не денемся.

Дом господина встретил нас привычной спокойностью и неторопливостью. Две служанки натирали полы, садовник что-то высматривал на внутреннем дворе, а Ная увлечённо готовила обед. С позволения Коэна я присоединилась к ней, чтобы послушать новости и её размышления. За обедом последовал отдых, а за ним ужин…

К ночи я заволновалась, но господин успокоил меня, сообщив, что предупредил Муроми о моём отсутствии. Мне разрешили провести два дня и две ночи здесь, ночуя в спальне, отведённой для меня господином. Всё для того, чтобы после, ранним утром, вернуться в дворцовые стены и увидеть наконец, как проходят свадьбы в Сааде, собственными глазами.

А пока что я сидела на открытой террасе, упёршись руками в деревянный пол, и свесила ноги, почти достав ступнями до травы.

— Не помешаю? — из вежливости поинтересовался господин, усаживаясь рядом.

— Нисколько, — заверила я, положив голову на его плечо.

Мы вновь погрузились в молчание, глядя на то, как в тёмных небесах загорались первые звёзды. Одна за другой голубые и золотистые точечки прорезали чернильного цвета полотно. Ночная прохлада успокаивала, а застрекотавшие в траве насекомые подсказывали, что не всем в Сааде необходимо ночной сон.

— Вы слышали наш разговор в беседке?

Коэн кивнул.

— Думаете, такое могло произойти? Чтобы прошлый император изменил своей жене?

Господин смолчал, обратив лицо ко мне. Он долго рассматривал меня, прежде чем поинтересоваться моим мнением. Закусив нижнюю губу, я вспоминала слова Муроми и решила, что подобного произойти просто не могло. Ведь они любили друг друга. О чём и сказала Коэну.

— Раз так, — мягко улыбнувшись проговорил он, — то прошлый император определённо не изменял своей жене.

— А если бы я сказала иначе? — не унималась я.

— То и я, возможно, ответил по-другому. Летта, — вздохнул господин, — я был слишком мал, когда попал во дворец. В те тяжёлые для Саада времена, когда Рёмине старший и его жена Олейна, были вынуждены часто расставаться, я едва родился. Откуда же мне знать, какой ответ на твой вопрос верен?

— Я не знаю, — отвела я взгляд, не в силах принять пристальный, вдумчивый взгляд господина. — Просто подумала.

— Не стоит, — сказал он то ли на моё извинение, то ли на попытку всё обдумать.

Глава 103

В день свадьбы принца на Дзюн украсили не только главную улицу столицы. С разных концов Саада съехался народ в надежде получить хоть каплю радости правящей семьи. Торговцы выставили свои товары по дешëвке, понимая, что всë равно заработают больше, чем в любой другой день года. В чайных не протолкнуться, а музыканты, художники и мелкие стихийные маги выступали прямо под открытым небом. Мы же с Коэном ехали ко дворцу в крытом экипаже. Он недовольный и вечно уставший. Я принарядившаяся по случаю и почти не отлипающая от оконца.

Господин, хмурясь, нехотя осматривал тканевые шатры и украшающие ленты с цветами. Он шëл быстро, так, что я едва поспевала следом.

— Неужто вас не привлекает эта красота? — в надежде замедлить Коэна хоть на мгновенье, я схватила его за руку.

— Вся эта красота, — неприязненно повторил он, — несëт прежде всего дополнительную опасность. И Рюгамине мало одного такого дня, Муроми уже сообщил, что в наш день праздник планируется ещë шире.

— Ещë? — удивлëнно переспросила я.

Коэн рассмеялся, сжав мою руку крепче, верно расценив воодушевление в моëм вопросе.

Дворец пропитался нежными ароматами цветов, смешавшихся с терпкими благовониями. Слуги носились туда-сюда со скоростью, сравнимой с бегством кроликов от лис, с одной-единственной разницей: за ними никто не гнался. Гости перемещались по залам неторопливо, приветствовали знакомых и перешëптывались о незнакомцах. Волнующая радость смешалась с ощущением неподдельного волнения. Пока я заглядывала за каждый угол, господин то и дело ненароком возвращал моë внимание к своей персоне. Мало кто обращал на него столько же внимания, сколько и я, а всë дело в том, что каждый посланный им импульс мной ощущался. И, так как стихийников во дворце почти не было, то мало кто ещë замечал сканирование пространства, которое господин проводил беспрерывно.

Так, в компании Коэна, я дошла до комнат Дзюн. Там он подтянул меня ближе, наклонился и ласково коснулся губами моего виска.

— Увидимся вечером, — шепнул господин, выпуская мою руку.

Ощутив жар на щеках и не сумев сдержать довольную улыбку, я неторопливо открыла дверь и заглянула внутрь.

Мои глаза устремились на Дзюн, которая стояла в ярко-красном, сверкающем платье. Подол расшили драгоценными камнями, а полупрозрачную алую фату, накрывшую замысловатую причëску и лицо, золотыми и серебряными нитями. Её красота ослепляла, словно звезда на небесах, и я не могла сдержать восхищенного вздоха. Из глаз моих быстрыми ручьями заструились слëзы. Дзюн всхлипнула в ответ.

— Не ведите себя, словно дети малые! — дрожащим голосом бросила госпожа Хасели, приказывая слугам подать нам по платку и вырывая один для себя. — Косметика потечëт.

Мы в унисон рассмеялись. Нас не испугал ни полный недовольства взгляд матушки Дзюн, ни её наставления. Она лишь сетовала, как подвела её Райя, променявшая всё своё достоинство на помощь жалкому Мэйру. Я вдруг поняла, что помимо Мэйру и Райи Того Данну помогал и брат Дзюн, и постаралась запомнить это, чтобы позже спросить у Коэна про судьбу юноши.

Сегодня же, я всякий раз напоминала себе об этом, день полностью принадлежал Дзюн. Она всхлипывала по любому поводу, руки её дрожали, а голос звучал необычно тихо, поэтому беспокоить её лишними заботами категорически запрещалось. Бедняжка и без того чуть не потеряла сознание, когда сообщили:

— Пора выходить.

Следом за одним слугой к нам заглянул другой, позвавший меня за собой. Я знала этого мэо, много раз видела его заслуживающим лично императору. Дзюн тоже поняла, кто звал меня, и отпустила, пусть нехотя.

Я думала, что меня вели к Муроми, но вместо этого повстречалась не только с ним. Подле звенящего цепочками в волосах синеглазого мужчины находился Коэн, а за ним следовала его мать. Разодетая в самое дорогое, наверное, из своих платьев, она укоризненно осматривала мой бежевый наряд с пышной юбкой, расшитым алыми птицами корсетом и полупрозрачными рукавами, будто пыталась воззвать к моей совести. И я не ошиблась, услышав замечание-напоминание, что не полагается другим девам в день свадьбы юной Хасели привлекать к себе излишнее внимание.