Пленница льда - Колесникова Валентина Савельевна

– Я его не знаю, – заметив это, я продолжила наблюдать за тем, как ведет себя архимаг. Он так и не показал лица, как будто с ума сошел…

В принципе, себя все странно вели, но больше всех отличился Ролан.

– Это еще не все, – заметил маг, вновь привлекая к себе внимание, – кто-то отравил Морла. Его сумасшествие связано не с его метаморфозами, а с тем, что ему планомерно подливали яд, а в последний раз вознамерились убить окончательно. Синяя Белла растет только на земле драконов, так что, Калеб, как бы ты ни хотел, но мне придется вернуться к руинам, а заодно поискать путь к исчезнувшим крылатым ящерицам и найти следы врага. Хорошо, что чума на меня больше не действует, верно?

И снова все замолчали, а потом гробовая тишина сменилась общим ором. Все хотели пойти с Роланом. Я думала, его начнут отговаривать, но все почему-то разом забыли о том, насколько это место опасно и что никто оттуда живым не возвращался. И как бы Калеб ни противился этой идее, Эбол с Сирисом его пересилили.

– Да вы сошли с ума! Сколько еще раз мне вам напомнить, что это верная смерть?

– Мы сами вольны решать, как нам умирать, – возмутилась Риска. – Я, может, и умру, но перед этим хотя бы разберусь во всей этой сумасшедшей истории, иначе просто помру от любопытства, которое никто не сможет утолить, потому что все умрут!

– Та-ак воодушевляющее звучит! – восхитился Джастин, глядя на Риску как на ненормальную. – За это я тебя и люблю, родная, но ты перегибаешь палку! Я, вообще-то, летать умею! Может, я выживу и все тебе расскажу?

– Что-что он ей сказал? – не поверила своим ушам Лимма. – Родная? Любимая? И это я слышу из уст того, кто ни разу в своей жизни никому в любви не признавался?

– Так я, может, и не долечу до нее, – возмутился аниморф, даже не краснея после своего признания, – а просто помру с чистой совестью.

– Дурдо-ом, – протянула я, думая лишь о том, как бы мне поскорее прилечь. Голова начала болеть адски, меня трясло, хотелось спать и как можно скорее забыть этот день как страшный сон.

В итоге все разругались так, что приняли решение: если идти к драконам, то всем вместе.

– Никому не говори, Калеб, – прошептал Ролан, глядя магу прямо в глаза, – и даже своему сыну. Никому! И это ко всем относится. В противном случае на гору сами подниметесь и тогда точно не вернетесь.

– Ты умеешь убеждать, друг, – хлопнув Ролана по плечу, Сирис тяжко вздохнул, улыбнулся своей широкой улыбкой и сделал очень важное для меня предложение: – Сэра еле на ногах стоит. Пора отдыхать, мои несчастные, обреченные на верную смерть товарищи. Думаю, дом Ролана давно отмыли, но вот захочет ли он туда возвращаться после всего, что было?

– Конечно, не захочу, – Ролан громко выдохнул, а затем сказал то, чего я никак не ожидала, – вы можете снести мой дом. Там побывали все кому не лень.

– А как же второй этаж? – в голосе Эбола звучала надежда.

– Все давным-давно разрушено. – Ролан подошел ко мне, замер на мгновение, затем взял за руку и тихо повел к выходу. Чую он не выдержит разговора… – Мы займем твой старый дом, Калеб. Проход тот же, что и раньше?

– То есть ты даже не хочешь спросить меня о том, согласен ли я впустить вас к себе?

– Согласен. – Ролан лишь пожал плечами, захлопнул дверь, и мы остались с ним вдвоем посреди широкого коридора. – Потом, Сэра. Все разговоры после.

Так странно… Раньше за такое отношение к себе я бы любого порвала на части, но сейчас многое изменилось. Ролан будто маску снял, с таким облегчением он направился прочь от кабинета Калеба, будто от огня бежал. Интонация стала более мягкой, плечи опустились, в глазах больше не было ярости и гнева, а вот растерянности хватало. Я хотела задать ему сотню вопросов, но понимала: не время. И, судя по всему, он был за это благодарен.

Мы неслись мимо коридоров, проходили быстрым шагом залы академии, несколько картинных галерей, книжные салоны, учебные классы, опустевшие к вечеру.

Воздух на улице оказался невероятно свежим и бодрящим. Стоило выйти за пределы замка, как ветер ударил в спину, словно обнял ледяными руками, но этот холод сильно отличался от того, которого все боялись. Ролан направил меня в сторону узкой, разбитой от старости тропы, указывал дорогу, водил мимо узких двориков, где изредка пробегали ученики академии. Загорались огни, в окнах первых этажей можно было увидеть световые пульсары – шарики освещали столы, накрытые к семейному ужину.

С каждым мгновением Ролан ускорял шаг, будто за нами полчище нежити гналось, а затем указал на скамейку:

– Нам сюда, садись.

Не понимаю, откуда взялось мое доверие… Надеюсь, все то, что он рассказал архимагу, было не напрасно.

Мы быстро заняли единственную скамеечку, стоящую посреди маленькой и очень уютной площади.

В самом центре росло огромное ветвистое дерево, похожее на иву. Оно клонило длинные тонкие ветви к земле, мягко касаясь листьями каменной кладки. Под ногами зашуршали опавшие листья, а ветер ударил в спину с удвоенной силой, будто предупреждал, что за нами следят.

Ролан сел со мной рядом, продолжая крепко держать за руку, и еле заметно, как бы невзначай, оглянулся.

Глаза его вновь окрасились желтизной, промелькнул звериный оскал. Я нервно сглотнула, ощущая, как его эмоции из-за созданной между нами связи медленно перетекают ко мне: беспокойство, злость и ярость… Откуда они?

Встать со скамейки я уже не смогла – перед глазами все поплыло, мир закружился, а уже через мгновение мы с магом оказались в совершенно незнакомом мне доме.

Магия…

– Где мы? – Я смотрела на все вокруг широко распахнутыми глазами. Такого от скамейки я никак не ожидала.

– Дома… У меня дома. Точнее, в моем старом доме, о котором никто, кроме Калеба, не знает. Даже Джастин.

– Ты же сказал архимагу, что…

Договорить Ролан не дал. Он резко повернулся ко мне, с силой схватив за запястья. Я невольно вскрикнула, ощущая, с каким отчаянием мужчина борется с охватившей его злостью.

Мы оба замерли: я – в ожидании, когда Ролан придет в себя, маг же тратил все силы, чтобы совладать с приступом.

Не знаю, сколько прошло времени – я не могла отвести взгляд от Ролана, стало страшно. Кончики пальцев закололо, внутри ветхого помещения стало холодно. Углы комнаты покрылись тонкой коркой льда, и лишь после того как с моих губ сорвались клубы пара, Ролан отпустил меня.

– Прости меня, – он обхватил голову руками и сел на скрипучий стул, – Столько злости… Не понимаю… Она не моя.

Наступило молчание.

– Возможно, моя… – Я смотрела на то, как маг медленно поднимает голову, как боится смотреть мне в глаза, осознав, что наделал. – Ты ведь не хотел говорить обо мне, верно?

– Не хотел… Но потом передумал.

– Что теперь делать?

Ролан вздохнул, расправил плечи.

– Я сказал Калебу, что мы идем к нему в старый дом. Я соврал. Дело в том, что место окружено барьером, сквозь который нельзя разглядеть, есть ли кто-то внутри дома. Архимаг сделал это для того, чтобы никто не смог понять, чем он занят, да и дома ли вообще. Тишины хотел и покоя… Когда я пришел в академию, меня невзлюбили. В общежитии я вечно дрался, меня наказывали, а потом архимаг не выдержал и поселил меня отдельно от всех… На время.

– Ты хочешь узнать, есть ли среди нас предатель, верно? Если враг придет к дому и попытается его разрушить, то…

– Именно.

– Но он ведь может просто войти, увидеть, что нас нет, и сбежать… Не понимаю.

Ролан тяжело встал на ноги, он выглядел очень уставшим и измученным. Как будто за долю секунды у мага забрали все силы. Такая перемена пугала, и понять причину этого я не могла. Может, все дело в чуме? Все меняются после спасения… Настал черед Ролана? Или он перетягивает на себя мои собственные эмоции?

От осознания стало дурно…

– Ролан, твои ярость и злость – это не последствия чумы, правда? Дело в печати, которая объединяет нас.

Внезапно мужчина мягко улыбнулся:

– Я так долго за тобой наблюдаю, Сэра, что уже знаю, когда ты изменишься.