Ланкаст. Третья планета (СИ) - Григорова Юлия
В глазах Каллена ярость, какой прежде не было. Он встает, находит где-то нож и несется в бой с оставшимися солдатами, несмотря ни на что. Мне не видно, что там происходит, да и вообще все вокруг потеряло всякий смысл. Жизнь принца утекает через мои пальцы, и я ничего не могу с этим сделать. Его глаза открыты, он просто смотрит на меня, внимательным и яростным взглядом. Удивительно, этот парень вот-вот умрет, а по нему этого совсем не скажешь. Его рот полон крови, но Флор находит в себе силы, чтобы выплюнуть ее.
– Атрибут, – шепчет он, но я не понимаю, я не слышу, в моих ушах стоит звон, а мысли разрознены. Я слышу лишь биение собственного сердца, оно так стучит, словно вот-вот выпрыгнет из груди, как будто это я умираю, а не он, – Атрибут, тупая курица, – повторяет он, захлебываясь в собственной крови, а моя паника начинает принимать уже вид настоящей истерики. Слезы текут по щекам в два ряда, я не понимаю, что творю, знаю лишь, что не должна убирать руки, иначе он истечет кровью. Если бы вовремя доставить его к хирургу в операционную, то все может и обойтись, но здесь нет врачей, настоящих врачей. Возвращается Каллен, вся его одежда в крови, словно он принимал в ней ванну. Его руки дрожат, колени подкашиваются, и он падает рядом с нами. Краем глаза я вижу, что он тоже ранен, вспоминаю, что избила его невесту и хочу сказать об этом, но мне не дают, – Каллен, атрибут, – это уже просто крик отчаяния, он вырывается из рта, полного крови вместе с бульканьем так, что я уже не разбираю слов, благо солдат не в такой истерике, и понимает о чем речь. Он отрывается от пола, встает на ноги и делает последний бросок в сторону колбы.
Атрибут, конечно. Если я стану Ланкастом, я смогу вылечить его, почему я не подумала об этом раньше? Оторвавшись от принца, мои глаза следят за каждым шагом Каллена. Он секунду колеблется, видя Настю на полу в луже крови, но все равно обходит ее и идет вперед. Остановившись перед цилиндром, парень оборачивается на меня, я заметно киваю, и он протягивает руку. Стоило ему прикоснуться к стеклу, как он тут же отдергивает ее обратно. Что-то защищает колбу, может даже оторвет ему кисть, нельзя сказать просто так на глаз. Вижу напряжение на лице солдата, то, как он прикусил губу, как сжал руку в кулак, но все же нашел в себе смелость и резко толкнул колбу с ее подставки. Она падает и разбивается, крестик с цепочкой летит по полу ближе к Насте, а Каллен бежит за ним следом, подхватывает и возвращается ко мне.
Его рука обожжена, я сразу это вижу, уже покрылась волдырями, он стискивает зубы от боли. Протягивает цепочку мне. Всего секунда, и я бы отпустила рану принца, и он бы истек кровью быстрее, чем я вернула бы все на место. Вовремя поняв это, и отрицательно покачав головой, вытягиваю шею к нему, намекая, что следует сделать. Знаю, это должно сработать, сам Флор носит атрибут на шее, кольцо на цепочке, и Раян тоже, наверно специально, чтобы их было труднее забрать во время боя и тем самым лишить способности Ланкаста. Каллен не глуп, он понимает меня и вешает атрибут на шею. Застегнув цепочку, он отпускает крестик и на всякий случай касается им открытого участка моей кожи. И я теряю сознание. Нет, только не сейчас, нельзя отпускать рану. Перед глазами темнеет и последнее, что я вижу – Каллена, надавливающего своими руками на мои ладони, тем самым спасая жизнь принцу.
Глава 11. Солдат и преемница.
*** Солдат.
Сия жива, я в этом уверен, ей тоже нужна помощь, но она уже не истекает кровью. Проходя мимо нее, глаза оценили ущерб, сломанный нос был главным источником проблем, и сейчас уже не кровоточил. Она лежала на спине, грудная клетка поднималась и опускалась. Мне хотелось упасть рядом с ней, обнять, прижать к себе и хоть что-то для нее сделать, но сейчас без моего вмешательства может погибнуть не менее важный человек, и самое большое, чем я мог помочь им обоим – принести Лине атрибут. Если Флориндо умрет, на моей планете править будет не его сестра, как все предполагают, а ее муж, зная, что это за человек, я не мог допустить такого.
Прикоснувшись к колбе, внутри которой плавала цепочка, я резко отдернул руку. Не знаю, что с ней было не так, но мои пальцы тут же покраснели и предупредили об опасности. Собрав все мужество, что во мне было и сглотнув, я знал, что больше некому этого сделать. Одно движение руки и стекло разбивается, а крестик падает на пол и скользит, следую за ним, поднимаю и замечаю, что ладонь полностью обожжена. Я стискиваю зубы, лишь бы ни издать ни звука, не имею права кричать, не после всего пережитого. Идя обратно, с атрибутом в руке и ощущая боль, силы постепенно покидали меня. Раненое плечо ныло, и только сейчас я стал замечать множество порезов на ногах и руках. Стрелы проходили близко, не так, чтобы пронзить, но задевали буквально каплю, тогда болезненно не было, но стало сейчас.
Бросив взгляд в сторону другой стены, где лежала Раян, я мысленно перед ней извинился, что не могу разорваться на всех. У меня в ушах звенело, и лишь подойдя к принцу и Лине, я понял, что это солдаты пытаются взломать двери. Ума не приложу, как мне удалось их так запечатать? А может дело вовсе не во мне, а в Раян например? Может она как-то их запаяла, что ли? Пока она не придет в себя, ответов у нас нет. Надевая атрибут на шею девушки, я понял, что делаю все на автомате, словно руки мне не подчинены и знают, что от них требуется. Прижав крест к шее, и поняв, что сейчас будет, я схватился за ладони Лины и со всей силы надавил на рану. Принц застонал и поморщился, даже рубцы на его лице не скрыли это. Девушка покосилась и завалилась на бок без чувств, но у меня уже не было рук, что бы потрясти ее.
– Лина, Лина очнись, – закричал я, надеясь, что звук голоса заставит ее прийти в себя, но это не помогало. Скоро силы покинут и меня, и тогда некому будет мешать принцу, истекать кровью, и даже присутствие рядом первого Ланкаста третьей планеты его не спасет. Большим сюрпризом стал яркий свет, он ослепил меня ударив откуда-то сбоку. Прищурившись и стараясь не закрывать глаза, так как я очень боялся потерять сознание или отключиться, пытался рассмотреть, что там происходит. Судя по всему, виновницей этого была Раян, свет шел из той части зала, где лежала она. Когда он прекратился, удалось увидеть мужчину, он сидел, прижавшись к стене и обнимая тело женщины. Положив ее голову себе на плечо, неизвестный осторожно водил ладонью по волосам и что-то шептал, я знал это, так как видел шевеление губ. Отвлекаясь на них и совершенно забыв о своей ситуации, вздрогнул, когда рука Лины под моей напряглась. А сама девушка открыла глаза и оторвалась от пола.
***Преемница.
Я очнулась другой. Не такой, как когда была обращена в тьму, и не в этом же смысле, нет. Просто другой. Когда сознание вернулось, я знала про Ланкастов все, что должна была. Их правила крутились в голове чуть ли не скороговоркой, а основное, самое главное словно выжгли в мозгу, да многое от меня скрыли, и осознание этого отвлекает от действительности. Многое стало понятно и ясно, например, почему Сия и другие Ланкасты так боятся нарушать правила, почему существует защитный механизм и для чего он нужен. Открыв глаза и осмотревшись, мой разум понял одну важную вещь и ужаснул этим. Как лечить людей, выпуская кристаллики на руках понятно и просто, а вот как применять способность и лечить Ланкастов, инструкции в голове не оказалось. Оторвавшись от пола и сев рядом с принцем и Калленом, так и не отрывая своих рук, я набрала в грудь воздуха и выпустила кристаллы. Зеленый свет лился из них, это было видно из-под ладони, но ничего не происходило, раны не заживали, Флор не оживал. Зато один из пальцев Каллена попал как раз под кристаллик, и это залечило все его раны, включая обожженную ладонь.
В зале что-то происходило, и солдата насторожил данный факт, он не отрывал глаз от чего-то, что не имело для меня значения, и из-за этого не замечал происходивших с ним изменений. Кто-то подходил к нам, я слышала это по шагам, их каблуки ударяли о пол почти так же, как и сапоги Каллена по моему паркету дома. Это раздражало и отвлекало, не понимала, почему не могу помочь принцу. Может потому, что он уже мертв, а мертвых не может вылечить даже первый Ланкаст? Нет, он не смеет умирать.
