Шепот тьмы - Эндрю Келли

– Просто входите, – сказал он. – Я ждал.

Они опаздывали. Он ожидал их раньше. Он нарушил кардинальное правило Приората. Единственное правило Приората. Его дали ему в предупреждении в тот день, когда он принял посвящение в тайное сообщество Годбоула.

«Однажды в Годбоул появится девушка по имени Делейн Майерс-Петров. Ты будешь держаться от нее подальше. Ты понял?»

Смех зародился в груди. И умер в горле. Он не мог поверить, что когда-то думал, что сможет держаться подальше. Уайтхолл знал, с того самого момента, как увидел результаты тестов Колтона, что Колтон был не мальчиком, а существом. Он знал, как знала мать Колтона, что Колтон вернулся другим. Что, вырвавшись из ада, он унес его часть с собой домой. Что он лелеял ее все это время, эту привязанность к миру, не предназначенному для живых.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – сказал ему однажды Уайтхолл. Он боялся их. Возможности их союза, полумертвого мальчика и девушки, обладающей властью повелевать им. Он с ужасом думал, что тихий, послушный Колтон может подчиняться кому-то, кроме его самого. Колтон подумал, что ему это слишком нравится – иметь единоличную власть над чем-то, выкованным в адском пламени.

– Здесь должен соблюдаться порядок, мистер Прайс. Мы с вами играем с чем-то совершенно беспрецедентным, и я не могу сделать это без вас. Сосредоточьтесь на своем брате. Держитесь подальше от девушки. Не ставьте себя в положение, когда она может отвлечь внимание.

Дверной звонок звонил, звонил и звонил, как будто кто-то нажимал на кнопки десятки раз. Он отозвался гулкой мелодией, разнесшейся по всему дому.

– Господи Иисусе. – Он поднялся с подушки. Закрыл дверь, тихо прошептав, чтобы призрак Лиама не ушел. Он направился вниз по лестнице, все еще в спортивных шортах и старой футболке, атакуемый постоянным визгом звонка. – Господи, – повторил он, открывая дверь. – Что?

Адья Давуд стояла, прижавшись к крыльцу, ее хиджаб был цвета неба, c ее сапог стекала ледяная слякоть. Звук звонка все еще отдавался в фойе. Через плечо Маккензи Бекетт стояла на тротуаре, ее взгляд был грозен. Второкурсница, имя которой он не мог вспомнить, стояла в нескольких шагах позади, дрожа в тонком платье цвета крови.

– Не помню, чтобы я приглашал кого-то из вас, – сказал Колтон.

– Лейн пропала. – Слова вырвались у Давуд раньше, чем он закончил говорить. Услышав ее новость, он почувствовал, что все в нем резко замерло.

– Что значит «пропала»?

– Мы все были на празднике благодарения у Уайтхолла, и она просто… – Давуд развела пальцы в движении «пуф». – Ушла.

– Ты не выглядишь так, будто попал в аварию, – заметила Беккет, глядя на Колтона пристальным взглядом, словно хотела просверлить его. Колтон проигнорировал ее, его внимание было приковано к Давуд.

– Она пошла к Уайтхоллу, – повторил он немного бестолково. Они разговаривали по телефону тем утром, но она не упоминала об Уайтхолле. Он бы предостерег ее от этого. Он бы рассказал ей, что ждет ее там, наверху, в пустой студии. Он бы сказал ей, что она ввязалась в то, из чего может не выйти.

– Это он, – сказала Давуд. – Не так ли? Уайтхолл – причина смерти всех этих мальчиков.

– Да, – сказал Колтон.

– Что он сделает с Лейн?

Вопрос пронзил его насквозь. Лейн была его. Она всегда была его. А он был ее. Они были окрашены в одни и те же тона. Их связывали одни и те же линии. Его всю жизнь тянуло к ней, а ее – к нему. И Уайтхолл знал это. Он знал это и поэтому не стал бы осторожничать с ней.

Он не ответил на вопрос Давуд. Вместо этого он спросил:

– Вы пытались ей позвонить?

Единственным ответом Давуд было достать телефон из кармана пальто. Экран был черным, стекло разлетелось на осколки. Он сразу же узнал его. Паника сжала горло.

– Где вы его нашли?

– На втором этаже, – сказал Давуд. – Снаружи одной из спален.

– А где был Уайтхолл?

– Исчез.

– Черт. – Колтон провел рукой по своим кудрям. – Твою мать.

– Это демон? – спросила Беккет, ее взгляд был неумолим. – Внутри Лейн? Я говорила с мамой, и она сказала мне, что есть некоторые злые духи, которые способны передвигаться на попутных телах. Она назвала их скинвокерами.

– Это не демон, – сказала второкурсница в красном платье, говоря сквозь стучащие зубы. – Я видела Лейн в библиотеке той ночью. Что-то выглядывает из нее, но это не демоническое. Демонов создают.

– И откуда ты знаешь? – Адья выглядела раздраженной.

– Я читала. – Второкурсница пожала плечами.

– Она права, – сказал Колтон. Он знал достаточно об аде, чтобы понять, что демоны были созданы. Из мольбы маленького и просящего мальчика. Набитые зубами и на привязи. Они ползают на четвереньках, как животные, привлеченные теплом маленького, живого существа, облеченного во все цвета.

Три пары глаз смотрели на него, пока он рылся в кармане в поисках ключей. Он не был уверен, куда Уайтхолл мог ее отвести. Он не был уверен, но у него была неплохая догадка.

– В Делейн нет ничего демонического, – сказал он, проходя мимо них и направляясь к своей машине. – Но вы недалеки от истины.

– А что еще это может быть? – Давуд шла за ним хвостом по тротуару, прижимая к себе руки, пытаясь уберечься от холода. В нескольких шагах от них BMW Колтона засигналил, фары были покрыты льдом.

Позади себя он услышал, как Беккет сказал:

– Твоя машина тоже не выглядит так, будто побывала в аварии.

– Прайс. – Давуд бежала трусцой, чтобы не отстать, ее сапоги отпечатывались на цементном снегу. – Что это, если не демон?

Он не смотрел на нее, когда открывал водительскую дверь. Та подалась с протестом, петли замерзли. Над головой было ровное ноябрьское серое небо. В его груди была пустота.

– У него нет имени.

Уголком глаза он заметил, что за поворотом показалась машина. Он уловил вспышку фар, услышал скрип шин. Резина на асфальте. Резина на снегу. Черная машина с затемненными окнами. Теряет тягу. Глаза Беккет встретились с его глазами через застекленную крышу машины.

– О, – сказала она. – Я перепутала время.

И тут он почувствовал удар.

50

«Проснись, Делейн Майерс-Петров. Пришло время умирать».

Делейн проснулась от раскалывающейся головной боли и запаха разложения. Она лежала на полу, ее запястья и лодыжки были связаны гладкой церемониальной веревкой. Комната вокруг нее была тусклой, залитой светом теней, которые суетились и прихорашивались, тревожа ее холодными пальцами темноты.

– Проснись, – говорили они. – Проснись, проснись, проснись.

Чудесным образом батарея в имплантате не разрядилась. Звуки доносились до нее урывками, некоторые из них было легче распознать, чем другие. Где-то неподалеку вода капала, стекала, вытекала из трубы. Далекие деревья теребили свои ветви. Цвет вернулся в комнату вокруг нее, пока ее глаза привыкали к ужасно слабому свету.

Она находилась в Святилище. Перед ней была стена имен, возвышающаяся грозным монолитом пестрого сине-черного цвета. Список мертвецов – широкая каллиграфия имени Нейта была видна с того места, где она лежала, поджав колени к животу в вынужденной позе эмбриона.

В нескольких футах от нее в темноте лежала какая-то фигура.

– Привет? – раздался ее голос. Он содрогнул тени. И заставил их пошатнуться. Фигура на земле не двигалась. Она снова закричала: – Привет?

Все, что отозвалось ей, была жутко холодная темнота и этот леденящий, невыносимый голос в ее голове.: «Внутри этого дома никого нет. Все, что было живо, покинуло его».

В комнате стоял запах гниения с нотками брожения и фруктов. Опустившись на колени, она уперлась локтями в пол. Дверь была оставлена открытой некоторое время назад, и липкие желтые сосновые иголки прилипли к ее предплечьям, когда она протаскивала себя дюйм за дюймом через серебряные россыпи монет.

Неоднозначная форма тела обретала очертания, превращаясь в сутулую черную толстовку с капюшоном и намотанный белый провод наушников.