Наталья Колесова - Нестрашные сны
Агата нахмурилась, силясь вернуть мелькнувшую и пропавшую мысль. Бесполезно: у нее кружилась голова и даже тошнило оттого, что она постоянно то ли летела, то ли падала в непрерывно меняющееся нечто.
- Купол – это своего рода капсула, - продолжала Анжелика, не сводя глаз с очередной бредовой картины (на фоне темно-серого плотного тумана суматошно метались чернильные пятна). – Закапсулироваться… защититься от неблагоприятных внешних условий? Впасть в спячку? Вызреть? Переродиться?
Озвучивает подряд все мысли-теории, которые ей приходят в голову? Может, так до чего-нибудь и додумается...
Согнанные к НИЦЭМу обитатели Кобуци тоже жались к стенам. Агата старалась лишний раз на них не смотреть, но слышала доносившиеся снизу звуки: рычание, визг, шорохи, поскуливание, какой-то треск… Там то ли делали подкоп, то ли пытались вскарабкаться по стене, чтобы добраться до людей - или спастись на последнем устойчивом участке пространства.
Агата глянула на следующий образец «коллекции» - ослепительно-белую равнину, расстилающуюся до самого горизонта (то есть до невидимого купола). Равнина казалась ледяной, если бы по ней время от времени не пробегали судороги-корчи. Глянула – и тоже подумала вслух:
- А может, он-оно все это перебирает, чтобы подобрать ключ и к нашему миру?
Климова остро глянула на Агату:
- И он чует рядом еще одну дверь? Через тебя, через твои сны – в реальность? В Столицу?
Если это так, то… о-о-ох, надо скорей проснуться! Агата, наконец, вспомнила, о чем подумала, но едва открыла рот, как Климова неожиданно оглянулась, словно ее окликнули. Поморщилась:
- Борис меня будит… Ах, черт, как же не вовремя! Я все им расскажу, но тебе придется пока самой, мы постараемся побыстрее…
- Анжелика! – испугавшись, крикнула Агата.
Бесполезно - та растворилась в воздухе, бросив на прощание непонятное:
- Знаешь, девочка, а ведь тебе придется прийти к нему самой…
- Что? - пробормотала Агата, беспомощно глядя на то место, где только что была Анжелика.
Она снова осталась одна.
Глава 13
Столкновение миров
Говорят, герой – это человек, который оказался в нужном месте в нужное время. Вранье! Все как раз наоборот: в ненужное время и в ненужном месте…
И теперь не знает, как из этих времен и этих мест выбраться.
Не хочу, не хочу, не хочу, сказала себе Агата, я же не герой, никакой я не герой, мне бы сейчас только проснуться, а с этим всем пусть разбираются умные и опытные взрослые. Ага, вот они уже здесь и наразбирались! Услышала себя со стороны: жалкое хныканье, чуть ли не скулеж. Ну и пусть, имею право! Тем более, что никто не слышит. Кроме этих…
Агата подползла к краю и посмотрела вниз. «Эти» сидели и смотрели вверх. На нее. И тоже чуть ли не поскуливали – от страха и невозможности до нее добраться.
- Сидите? – сказала им Агата. – Ну-ну. Сидите.
А вот ей сиди не сиди, тяни-не тяни…
Агата поднялась, подрыгала занемевшими ногами. Поглядела на пыльные руки и вытерла их о пыльные же джинсы. Словно то, что она собиралась сделать, необходимо делать только чистыми руками.
Ни она, ни Климова не додумались сразу. Нечто, сочащееся из-за Двери, не просто разрушает миры. Оно забирает их основу...
Что такое Кобуци? Что меняет ее, становится ее воздухом, природой, почвой, основанием, пусть и таким изменчивым и зыбким? Чем пропитаны каждый камешек, травинка, каждая капля воды, холмы и равнины, и все ее обитатели – рожденные или сотворенные? Правильно – магией.
ОНО проникло сюда в поисках волшебства и забирает, вытягивает, высасывает его из мира, как Инквизитор - из мага. Поэтому-то и возросло количество аномалий и флуктуаций рядом с НИЦЭМом, который оказался «точкой входа» не только для самой Агаты, но и для Пожирателя магии. Агата почти не сомневалась, что в других областях Кобуци сейчас стало гораздо тише и спокойней: ведь всю магию отсасывает сюда бездонная золотая воронка.
Может быть, все останутся целы и живы, но... Сможет ли жить дальше солнечная ведьма Стефи? Каким без магии вырастет Зигфрид Водяной? Взлетит ли еще дракон Рип – существо, изначально волшебное?
И что будет делать некий огненный Ловец, окончательно лишившийся своего дара?
Агата, прищурившись, смотрела на котлован-воронку. Значит, поражаешь наше воображение эффектными картинками из своего «каталога»? Но и у нас тоже есть, чем тебя удивить!
…Искать и звать Пустыню не пришлось. Она и так всегда стояла за Агатиным плечом – только оглянись (или усни покрепче).
Вот и теперь Пустыня расстилалась перед ней во всей своей призрачной потусторонней красе. Барханы – почти вровень с развалинами Центра. Небо, в котором беспрерывно варится мрачное колдовское варево. Даже обитатели Кобуци попритихли: наверное, и они, сотворенные магией, ощутили пустынный зов. Зов, на который рано или поздно откликаются все волшебники. Зов, который и сейчас подзуживал Агату перепрыгнуть со стены на близкий изгиб бархана и побежать, не оставляя следов, навстречу… чему? Окончательному невозвращению?
Как тебе это, а? Тут куда просторнее и не нужно выстраивать защитный купол. Эй ты, гость незваный! Попробуй-ка переварить или заполнить собой вот ЭТО.
«Гость» ее призыв услышал.
Содрогнулись развалины НИЦЭМа – как будто рядом прошло нечто чрезвычайно тяжелое. Разноголосо взвыли под стенами и тут же смолкли кобуцевские чудовища. Затаились, вжались в землю, дабы ни один из встретившихся… миров не обратил внимания, не прихватил их с собою.
Агата едва удерживалась на стене под порывами ветра, то бросавшими песок в глаза, то буквально за волосы оттягивающими голову назад. Непросто быть пограничным столбом, который пробуют согнуть то в одну то в другую, а то и в обе стороны разом! Сталкивающиеся ветры схлестнулись, скрутились в вихрь, вращающийся вокруг Агаты. Да ее сейчас просто унесет в Пустыню, словно девочку Элли из старой сказки! Или то была быль?
Но внезапно двум силам надоело бороться за обладание пограничным столбом… или они задумали решить этот вопрос по-другому.
Пожиратель перешел в наступление.
Потекли по барханам первые ручейки-щупальца. Шипение, парок-мерцание вроде нагретого воздуха над пригорком в жаркий предгрозовой день: песок плавился и спекался в стекло. «Гость» постепенно смелел, ручейки становились все шире, сливались в речки, реки, пока не превратились в волну, накрывающую барханы и плавно стекающую с них. Казалось, зеленые пески Пустыни затопило кровавым приливом. Барханы застывали зеркальными горами, отражавшими бордовое небо - или небо просвечивало сквозь них, ставших прозрачными.
