Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание
— Чего тебе, Гарн? — Не оборачиваясь я прошла к прилавку, на котором стояли кружки с кофе и чаем.
— Неужели ты не рада меня видеть? — Я поставила на поднос кружку с кофе, одну с чаем, взяла пару пирожных, показавшихся мне очень вкусными и вазочку с печеньем, коих тут было великое множество.
— А ты сам как думаешь? — Я направилась к выходу из столовой, пиявка следовал за мной.
— Работаешь служанкой у своего жениха? — Провокации пошли. Такое следует игнорировать. Если ответить вообще не отстанет, а на эмоции выведет.
Молча продолжила шагать вперед, изредка смотря под ноги, чтобы не пробороздить носом каменный пол. Гарн останавливаться явно не собирался.
— Ну же, Рэне, признайся, — я таки взглянула на него. Ничуть не изменился с нашей первой и единственной встречи. — Я тебе не безразличен.
Я фыркнула.
— Да, признаюсь, я тебя не то что недолюбливаю, просто не люблю излишне прилипчивых. — Я притормозила перед лестницей. — А теперь извини, служанке пора возвращаться.
— Ты еще прибежишь ко мне. — Прокомментировал Гарн, я отвечать не стала.
С такими бесполезно разговаривать. Слов ведь не понимают.
Надо было еще салатик захватить, а то что‑то проголодалась я. Из‑за переживаний наверно. Возвращаться все равно не буду. А то надену я этот салатик Гарну на голову.
Войдя в комнату я едва не уронила поднос.
Дневник лежал на столе открытый на середине, из середины торчали несколько обгоревших обрывков среди остальных листов. Витор сидел на диване задумчиво потирая подбородок.
— Зачем ты сжег страницы? — Я водрузила перед ним поднос.
Витор перевел взгляд с дневника на меня.
— А ты знаешь, что там было? — Я отрицательно покачала головой. Прочитала я только первую страницу.
"Жених" взял с подноса кружку с кофе, поблагодарил даже, после кивнул на место рядом с собой предлагая присесть.
Я села, забрала у него поднос и принялась поглощать пирожные. Стресс сподвигает к обжорству. Пара таких ночей и физическую нагрузку придется увеличить вдвое.
— На этих страницах, — Витор увел из под носа одно пирожное с вишенкой сверху, — и я склонен подозревать что именно об этих заклинаниях говорила Ирэне, — он с блаженством на лице съел вишенку, — была твоя погибель.
Я подавилась, закашлялась, Витор, добрая душа, по спине похлопал.
— В смысле? — Хрипло спросила я, все еще изредка покашливая.
— В смысле тебя бы как личности не стало. — Пояснил горе — жених. — Ирэне, думаю изначально так и планировалось, заняла бы твое тело, разум, стала полноправной хозяйкой в твоем теле.
Витор потянулся к следующей пироженке, я легонько стукнула его по руке.
— Это мои пироженки, иди и принеси себе сам. — Витор засмеялся и взял печенье из вазочки. На него я не претендую. — Ты получается меня как бы спас?
Он сделал вид что задумался.
— Получается именно так. — Я сморщилась. Быть должной Витору за спасение последнее дело. Самое неблагодарное.
Пока я морщилась "жених" таки урвал еще одну пироженку.
— Я заслужил как минимум поцелуй в качестве благодарности за мой непосильный труд. — Последние слова он произносил с полным ртом, отчего мне стало смешно.
— Эта пироженка, которую ты нагло у меня увел, и есть моя благодарность.
Спорить он со мной не стал, что удивительно. Но думала я не об этом… Почему Витор не захотел вернуть Ирэне? Он ведь мог прямо сейчас воспользоваться теми заклинаниями, но он не сделал этого…
— Почему? — Я посмотрела на Витора.
— Что "почему"? — Он поставил на стол пустую кружку.
— Почему ты вместо того, чтобы вернуть невесту сжег возможно единственные пути к ней? — У меня кружка тоже опустела, но я ее не спешила выпускать из рук.
Витор сел боком, закинул одну ногу на диван и… не спешил отвечать. Он просто смотрел на меня, изучал мое лицо, а я разделилась на две части. Одна моя часть хотела уйти, и я подозреваю что этого хотела именно я. А вторая часть не желала уходить. Пока я думала, чего же я сама хочу, Витор решил ответить на мой вопрос.
— Вы абсолютно разные. — Витор слегка склонил на бок голову. — Ты лучше, намного лучше.
Не стану спорить. Я никогда бы не стала обрекать человека на вечную муку заточения в своем же сознании.
— А… Она тебя любила? — Интересно ведь, чем руководствовалась Ирэне, что хотела, почему вместо Витора сказала обратиться к Джену.
— Любила или нет доподлинно известно только самой Ирэне. — Витор поднялся с дивана, взглянул на часы. — У нас есть еще три с половиной часа чтобы поспать.
Или три с половиной часа чтобы поворочаться. Сомневаюсь, что смогу уснуть. Вдруг опять попаду в плен своего же подсознания.
— Поднос отнесешь сам. — Я взяла со стола дневник. — Все по честному: я принесла, ты унесешь.
Витор изумленно брови поднял, мол, неожиданное заявление, я лишь плечами пожала и вышла из комнаты.
Почему мне кажется, что холодность и жестокость Витора — напускное? Оболочка, которую он создал вокруг себя. Может, это была когда‑то защитная реакция, а его убедили в его же жестокости? Это все равно что говорить человеку "ты — свинья" и наблюдать как он захрюкает. Не исключено что я сама сейчас пытаюсь его оправдать, неизвестно зачем.
Уснула я за тридцать минут до подъема. В качестве будильника был радостный писк Малены "бал, бал, бал". Я продолжала хранить спящее молчание, всем своим видом показывая, что я еще из страны снов не вернулась. Было бы очень странно, если бы Малена оставила меня в покое.
— Рэне, — якобы тихо позвала меня подруга, — Рэне, ты спишь?
Я даже глаз не открыла, но Малену это не взволновало.
— Рэне, смотри, как мне будет лучше: так, — пауза, — или вот так?
Мне будет лучше просто поспать, но не дают!
В меня прилетело покрывало, дальше пытаться отвоевать несколько минут сна смысла нет.
Малена крутилась перед зеркалом то поднимая, то опуская волосы. Сгребала все на затылке, скручивала в спиральку…
— Оставь распущенными. — Я зевая поднялась с кровати. — Классика.
— Думаешь? — Малена еще раз перебрала возможные варианты "прически без проблем" и решительно заявила:
— Да, оставлю распущенными.
Мудрое решение. На самом деле вариантов хорошей прически масса, но ведь и мне тогда придется сидеть с подругой, дабы оценить шикарна та или иная загагулина, или очень шикарна. А я вообще не любитель долгих наряжаний, меня это не особо впечатляет. Дедово воспитание, что поделать.
— Рэне, а где ты ночью была? — Как бы невзначай поинтересовалась подруга, когда я натягивала платье.
