Дарья Кузнецова - XXI век не той эры (СИ)
Документы были в порядке. Правда, выяснив имя неожиданно прибывшего мужчины без удостоверения личности, оба стража порядка ощутимо побледнели.
— Простите, кириос Ульвар сын Тора, всё в порядке, вы можете идти, — наконец, сумел проговорить один из них. — Добро пожаловать домой!
— Угу, — коротко и информативно ответил мужчина и, подобрав своё имущество обратно, широким шагом двинулся через зал космопорта к выходу, ведущему к стоянке такси.
Подойдя к первому попавшему замершему в ожидании пассажиров автоматическому транспортному средству сигарообразной формы, Ульвар уже без напоминания приложил выданную на корабле карточку к подсвеченному синим цветом круглому участку поверхности. Дверь открылась, признавая личность пассажира.
А для себя сын Тора решил, что завтра начнёт день с имплантации новой кацалиоцли: без этого полезного приспособления жизнь заметно осложнялась. А на корабле, увы, не было технологий, позволявших работать с этой обычно крайне надёжной и гибнущей исключительно вместе с владельцем техникой, как не было запасных приборчиков. Голова же мужчины пострадала слишком сильно, чтобы обеспечить сохранность ещё и цали.
С помощью кацалиоцли в этом мире делалось абсолютно всё. Всё управление, все расчёты, все требующие удостоверения личности операции; денег в материальном их воплощении здесь не существовало уже лет семьсот. И без цали было действительно очень неудобно, хотя каждая система всегда дублировалась резервным оборудованием, рассчитанным на человека, по каким-то причинам лишённого подобного удостоверения личности или в силу возраста пока ещё его не получившего.
Через десять минут стремительного полёта такси опустилось на посадочной площадке почти на вершине небольшой плоской скалы, нависающей над фьордом. Буквально в сотне метров от площадки располагался, собственно, дом. Родовое гнездо аристократического рода Йенсенов, одной из побочных ветвей Императорского дома.
Дом был красивый, хотя и совсем не оправдал ожиданий Ольги. Она-то от будущего ждала сплошного стекла и металла, мегаполисов, а здесь было старинное поместье в несусветной почти первозданной глуши.
Дом был довольно небольшой; два этажа, широкий балкон на втором этаже, каменный фундамент и потемневшее дерево стен, заросшая травой низкая двускатная крыша. На фоне холодного северного леса он смотрелся удивительно органично и уютно. Когда-то позади него была расположена конюшня и некоторые ещё хозяйственные постройки — самой главной ценностью поместья был всё-таки не старый дом, а земли вокруг него, — но за время войны многое изменилось.
Подойдя к дому, мужчина уже привычным жестом приложил карточку к тому месту, где в старые времена располагался дверной глазок. Правда, в этот раз действие никакого полезного эффекта не возымело. Нахмурившись и процедив под нос пару грязных ругательств, мужчина повторил свои действия, потом просто попробовал толкнуть дверь, на которой не было ручки. Когда и это не помогло, вновь недовольно выругался, подобрал оставленную сумку и, отступив на полшага, прицелившись, от всей широты закалённой бесконечными боями души ударил в самый центр двери обутой в тяжёлый форменный ботинок ногой. Ботинок выдержал, а вот дверь на подобное рассчитана не была: она просто сложилась пополам, рухнув внутрь.
Ульвар невозмутимо вошёл, игнорируя тревожный голос охранной системы, возвещавшей о несанкционированном проникновении. Войдя же, невозмутимо бросил сумку в угол, поставил на мягкий ворсистый ковёр свою босоногую ношу, подобрал две половины двери и поставил их друг на друга, прикрыв дверной проём.
В доме оказалось неожиданно тепло, даже почти жарко. А ещё неожиданно чисто. И неожиданно пахло чем-то живым, а не запустением. «Неожиданно» — потому что, по мнению Ульвара, в его доме никто не должен был жить, а должен был существовать некий управляющий, периодически проводивший генеральную уборку и содержащий дом в порядке.
Но спешить мужчина никуда не собирался. Он по заведённому с детства порядку разувался: в этом доме не принято было ходить в обуви, и это была прочно въевшаяся привычка.
Ольга же, обнимая свою шаль и придерживая рукой полу норовящего сползти безразмерного кителя, с любопытством озиралась. Способ проникновения в дом показался ей довольно странным, но коль уж её конвоир чувствовал себя спокойно, ей было вовсе незачем нервничать.
Здесь было уютно и, к счастью, совершенно не холодно. И даже пол был тёплым, чему её закоченевшие ноги несказанно обрадовались. Решительно всё внутри казалось женщине знакомым, нормальным, человеческим, и это невероятно радовало. Она готова была увидеть аскетичный футуристический интерьер, а никак не уютный деревенский дом, и такая неожиданность вселила оптимизм.
Разувшийся норманн, оставив сумку в прихожей, не стал оставлять там же женщину и двинулся на разведку, уже почти привычно держа её за запястье и внимательно озираясь.
Встреча с несанкционированными обитателями дома состоялась очень быстро, в следующей после прихожей комнате, — просторной гостиной с огромным настоящим камином. Невысокий худощавый мужчина средних лет со светлыми волосами и серыми глазами выскочил им навстречу из какой-то двери с оружием наготове.
— Ульвар?! — потрясённо выдохнул он, опуская оружие и глядя на сына Тора совершенно дикими глазами. — Ты… жив?! То есть, я хочу сказать…
— А ты тут что забыл, отрыжка Ёрмунганда?! — прорычал тот, машинально задвигая женщину себе за спину.
— Ну, ты же просил…
— Я просил твоего отца найти компанию, которая возьмёт на себя присмотр за моим имуществом, — процедил он.
— Он решил, что негоже доверять такие дела посторонним, — промямлил невысокий. Впрочем, по меркам Ольгиного мира он обладал средним ростом, и даже вполне приятной наружностью; просто на фоне примелькавшихся элитных воинов выглядел бледновато.
— Отлично. Спасибо. Можешь быть свободен, — процедил сын Тора.
— Ой! — привлекло внимание мужчин тихое восклицание. Обернувшись, Ульвар обнаружил, что его новое развлечение умудрилось уронить китель и, видимо, в попытках его поймать, ко всему прочему и остальное своё небогатое имущество растеряло. И теперь, сидя на четвереньках, пыталось собрать свои разбегающиеся клубки.
— А, ты решил вспомнить молодость, — неприятно усмехнулся так и не представленный Ольге мужчина, наблюдая за действиями гостьи из прошлого. — Твоя новая подстилка ничего. Одолжишь потом?
Сын Тора и сам потом не смог бы объяснить, почему это замечание так его взбесило. И оно ли само, или реакция на него со стороны женщины, руки которой при таких словах судорожно дёрнулись, рассыпая уже собранные вещи, а из груди исторгся тихий нервный всхлип.
