Елена Миллер - Светлая полоска Тьмы
Еще до моего рождения Ромул начал хандрить, слишком долгая жизнь утомила его. Моя мать была единственным лучиком в его безрадостном существовании. Он любил ее более остальных своих детей, поскольку она походила на него складом ума. Они много времени проводили вместе, пока она была ребенком. Он обучал ее политике, делился секретами власти и влияния. Когда она подросла и расцвела — обратила на себя внимание Рема. Мой отец сделал ее своей супругой и фамильяром, дабы сохранить ее безупречный облик вечно-юным. Десять лет он сопротивлялся гону, наслаждаясь обществом жены, но в конечном итоге сдался. Когда она умерла при родах, Ромул окончательно потерял интерес к жизни. Опасаясь, как бы он не сошел с ума и не наложил на себя руки, Рем решил применить весьма радикальный способ лечения, изгнал его из Рима. Сменив царскую тогу на обноски нищего, Ромул взбесился, апатия превратилась в ненависть, подвигнув его к действиям. Рем слишком хорошо знал своего названного брата, чтобы поступить с ним именно так. Путешествуя по миру и подбирая обездоленных фамильяров, Ромул сколотил Орден Грифонов, тем самым обретя желание жить дальше.
И вот теперь его преемник стоял передо мной, поблескивая золотым талисманом с профилем моего деда:
— Тарквиний Квинт, если не ошибаюсь? — его латынь выдавала римлянина.
А он нагл и самоуверен. Мне захотелось свернуть ему шею за непочтительность, но как и с видящими, любопытство взяло верх:
— Ты в моем доме и просил о встрече. Не желаешь представиться?
— Меня называют Петром Ключником, но так ли это на самом деле, я не знаю, — он намекнул на потерю памяти, после гибели своего господина.
— Значит, Ромул сделал тебя преемником?
— Нет. Я создал свой Орден, позаимствовав его идею.
— Откуда ты узнал о детище Ромула, если лишился памяти?
— Я остался в том доме, где это случилось. Слуги ухаживали за мной. Они не знали, когда вернется хозяин, а я не помнил, что он мертв. Когда я несколько оправился, то занял место почившего управляющего, поскольку слуги утверждали, что я был близок к господину. В доме было много архивов, из них я и узнал о вас, и о нас.
— В Риме, помимо меня, жил только один даркос. Ты ведь родом оттуда, не так ли?
— Да. Ранее я служил легендарному Рему, но остальные знали его как Диона Кассия.
— Это последнее официальное имя моего отца. Странно, что я не видел тебя в его доме.
— На это мне нечего ответить.
— Зачем ты явился сюда, Петр Ключник?
— Посмотреть на живого даркоса. Константинополь ближе страны Хань.
— Ты знаешь о Лонгвее? — эта новость не обрадовала меня. Я надеялся, что на Востоке мой младший брат будет в безопасности, и его не постигнет участь несовершеннолетних даркосов. Но если Грифон знал, что он жив, то и Крошкам Ламии это могло быть известно. — Слуги не могли рассказать тебе о нем. Лонг прятал лицо под обликом римлянина и жил в другом доме.
— Ваш отец вел весьма подробные архивы.
— Рем использовал даркосский, а не латынь. Его записи мог прочесть только даркос.
— Отчеты его шпионов были на латыни.
— Надеюсь, ты не делился с видящими той информацией, что почерпнул оттуда? — я уже сожалел, что не приказал фамильярам сжечь дом Рема.
— Они мои враги, а с врагами не делятся секретами, — сказал он с ненавистью.
— Так вот, кто подтолкнул Древо явиться ко мне на поклон. Одного дракона они еще могли игнорировать, но оказаться между мной и твоим Орденом, посчитали опасным. Если не секрет, скольких бывших фамильяров ты собрал?
— Семьдесят шесть, и это пока не все.
— Прилично. Ты не терял времени даром.
— Я умею быть одержимым целью, — в его взгляде был неприкрытый вызов.
— И какова твоя цель?
— Уничтожить Древо.
— Смело. В чем же суть вашего раздора?
— Это наше дело.
— Теперь и мое, отныне я их лорд-протектор.
— Почему? Они сгубили ваш род, — его кулаки непроизвольно сжались, но тон отдавал горечью.
— Мы все устали от войны. Месть пуста, я это знаю по собственному опыту.
— А власть?
— Власть я у них отнял. Они более не представляют угрозы.
— Раз так, мне больше нечего здесь делать, — он повернулся, чтобы уйти.
— Я утвердил политику Покрова, по которой наше существование для смертных становится тайным, — я сверлил взглядом его спину, подавив новую волну гнева. — Если твой Орден не поддержит ее — я разгоню вас.
— Пусть будет по-твоему, — он даже не обернулся.
Я наблюдал за ним, пока он не покинул зал, размышляя о том, убить его сейчас, или посмотреть, что будет дальше. Решил выждать, ибо противостояние придает остроту жизни. Как же я тогда ошибался…
↑
Глава 38. Ночной визитер
Я проснулась внезапно. Волк глухо рычал у двери. Часы на панели телевизора показывали 3:07 ночи.
— Войцех, что случилось? — прошептала я.
Он глянул на меня и снова уставился на дверь, словно за ней кто-то прятался, но рычать перестал.
— Там кто-то есть? Мне открыть дверь? Может, ты хочешь выйти?
Он снова посмотрел на меня и отвернулся.
— Ясно, что ни черта не ясно, — я включила ночник на прикроватной тумбочке.
В его тусклом свете стало видно, как сильно напряжено тело волка, будто он ожидал нападения. Значит, дело серьезно. Я тоже решила быть готовой, сама не знаю, к чему. Встав с кровати, я сбросила пижаму, затем отыскала в шкафу свою старую одежду, видимо, туда ее запихнула горничная. Я натянула джинсы, футболку и свитер. Такой прикид больше годился для нестандартных ситуаций, чем дизайнерские наряды и модельная обувь. Прихватив куртку, вдруг придется бежать из дома, я закрыла дверцу шкафа, обулась и присела на край кровати. Волк посмотрел на меня, затем перевел взгляд на лампу. Я поняла его без слов и погасила свет.
Время тянулось бесконечно медленно. Я не спускала глаз с электронных часов: минута, две, три, пять. Все тихо. Может, Войцех зря поднял тревогу? Хотя с моим-то человеческим слухом и нюхом, лучше не оспаривать волчье чутье.
Спустя семь минут я услышала приглушенный хлопок в коридоре. Войцех молча попятился от двери. Он весь подобрался и замер, готовый к прыжку. Кто-то мягко повернул дверную ручку и открыл дверь. Странно, я отлично помнила, как заблокировала ее перед сном. Войцех прыгнул. Хлопок — он рухнул прямо туда, где секунду назад появилась тень, стрелявшая в него. Вскочив с кровати, я попятилась в угол комнаты, подальше от нападавшего. Волк тихо заскулил. Слава Богу, жив.
— Алиса, — прозвучал знакомый голос.
