Джена Шоуолтер - Пробужденная красота (ЛП)
Он не оставит ее? Это были невинные слова, но его голос был напряжен, как если бы он произносил клятву, которая меняет жизнь, перед судьей.
Он пытался сказать, что с настоящего момента они официально пара?
– Что происходит? – спросила она, на самом деле предпочитая так думать. Кроме...
Что если ему будет ее недостаточно? Что если ее сердце никогда не восстановится, и она не сможет удовлетворить его физически?
Причина вчерашней паники вернулась, сплетая вокруг нее новые нити страха, образуя петлю вокруг шеи и затягивая ее. Давай, девочка. Ты уже спрыгнула с этого пути. Не возвращайся обратно.
– Твои обстоятельства изменились, – сказал Колдо.
– Я знаю, но... – Но? Никаких, но!
Последовала обжигающая пауза, когда он вглядывался в ее лицо.
– Дыши.
– Я пытаюсь.
– Пытайся сильнее.
Вдох. Выдох. Вдооох. Выыыдох. Ну вот. Получилось, стабилизировалось. Что бы ни случилось с ней, они пройдут через это в месте. Никола это знала. Могла положиться в этом... на него.
– Ты боишься? – спросил он.
– Не тебя, – ответила она правдиво.
– Тогда себя. Но могу это исправить. – Колдо посмотрел на нее с такой же энергией, которую она услышала в голосе, и с таким жаром. – Закрой глаза.
– Зачем? Ты переместишь меня...
Колдо так и сделал. Переместил ее. Никола моргнула и обнаружила, что стоит в своей спальне в Панаме. Он отпустил ее... только чтобы дать ей опереться на ближайшую стену.
Никола сглотнула.
– Лайла...
– О ней позаботятся.
– Ладно, я должна извиниться перед Дексом.
– Извинишься. Завтра. Отправь ему открытку. – Он сжал руками ее виски, его пьянящий запах окутывал ее, также, как и его руки.
Никола глубоко вдохнула, и ее сердцебиение вышло из-под контроля.
– Ты не можешь быть с другим мужчиной, – зарычал он. – Никогда снова. Ни по какой причине.
Несмотря на слишком быстрый ритм ее сердца, вся паника исчезла, как старая, так и новая.
– Я не хочу быть с другим мужчиной, – призналась она.
Колдо уверенно кивнул.
– Ты принадлежишь мне. Только мне. – Снова, его слова звучали так, будто он дает клятву.
Они стали парой.
– Ты понимаешь какого рода девушку получаешь? – Никола сложила руки на груди, его тепло проникало сквозь рубашку и обволакивало ее кожу. – Я – это всего лишь я, и у меня есть несколько проблем.
Колдо довольно улыбнулся.
– Я знаю это. Чего не знаю, какого это быть в отношениях, но научусь. Не обойдется и без ошибок. Ты просто скажи мне, когда я совершу их, и я исправлю. Согласна?
Быстро растаяв...
– Согласна.
Больше он ничего не сказал. Просто прижался своими губами к ее.
Получился не жесткий поцелуй, какого она ожидала от такого решительного мужчины, или сладкий и нежный поцелуй, как их первый. Это был горячий и наэлектризованный, говорящий о необходимости, желании и одержимости. Пристрастие и вожделение. Забирающий и отдающий. Непоколебимое требование. Никола застонала от удовольствия, и он поднял голову. Колдо заглянул в ее глаза, внимательно всматриваясь.
– Я не жалуюсь, – сказала она. – Уверяю.
Колдо вернулся к начатому, целуя... целуя так глубоко, окружая ее обжигающим теплом своей кожи. Никола едва могла поверить, что это происходит.
Это было нереально. Чудесно. Он принадлежит ей... и здесь никого не было, чтобы преждевременно остановить его. Они одни.
Ее сердцебиение усилилось. Конечности дрожали.
– Все хорошо? – выдохнул он.
– Мммм.
Он обхватил ее щеки ладонями, обжигающими как клеймо, и наклонил ее под нужным углом. Его зрачки заволокло пеленой желания, губы покраснели, опухли и увлажнились.
– Ты скажешь мне, если это изменится?
– Да. Но не удивляйся, если я буду стесняться.
– Говорил же тебе. Я не хочу, чтобы ты смущалась со мной. Что случится, то случится, и мы вместе с этим разберёмся. Мы в этом вместе.
Он взял слова из ее головы... слова уже сбывшейся надежды. Я растаю еще сильнее. Я влюбляюсь в него. По уши.
Колдо продолжил, забирая, отдавая. Ее руки скользили по его спине, ногти царапали ткань рубашки.
– Снимай одежду, – прохрипел он. – Я хочу прикосновений твоей кожи к моей.
Он издал низкое рычание, когда она повиновалась и проникла к нему под рубашку. Кончиками пальцев она провела по, накаченному жесткими тренировками, телу, не переставая им восхищаться. Его кожа была мягким бархатом поверх твёрдости, совершенством над совершенством, и он пах так хорошо, словно солнечный свет, напоминающий ей о лете. Лето напоминало ей о распускающихся цветах, а они напоминали об оттенках, множества оттенков, и жизни, такой яркой жизни.
Жизнь. Да. Вот чем был Колдо. Рядом с ним она становилась сильнее, счастливее... свободнее. Она распускалась, подобно цветку. Колдо дарил умиротворение, которого у нее никогда не было.
– Больше, – сказал он, и отодвинулся от нее достаточно далеко, чтобы стянуть свою одежду через голову.
Никола потянулась к нему. Колдо обхватил ее за талию и приподнял. Никола обхватила его талию ногами, почувствовав, как белая молния пронеслась по венам.
– Я говорил тебе, что ты моя? – требовательно спросил он.
Никола затрепетала.
– Да. А ты мой.
Колдо – подарок, о котором она могла лишь только мечтать, поэтому, сильно хотела быть идеальной для него. Всем, что ему необходимо. Она должна оставаться в сознании, нельзя позволить болезни взять верх. Не в этот раз, и смущению тоже. Только Колдо имеет значение.
Его руки скользили выше и выше, мягко на ней сжимаясь, затем жестче, вырывая из нее еще один стон.
– Так хорошо, – промурлыкал Колдо.
– Даже больше.
Их дыхания смешалось, превращаясь в короткие вздохи. Колдо целовал уголок ее рта, затем вдоль линии подбородка, иногда покусывая. Опускаясь еще ниже, он лизнул ее шею, местечко, где колотился пульс, ключицу. Всегда он относился к ней так, будто не мог насытиться, как если бы хотел попробовать каждый ее дюйм сразу.
– Но этого недостаточно, – сказал он, возвращаясь, чтобы поцеловать ее в губы.
Никола увернулась, застонав.
– Я думала, ты только что сказал...
Он потянул верхнюю часть платья вниз, обнажая все больше и больше кожи, для ласк. Возражения исчезли, когда Колдо прижал Николу к стене. И не для того, чтобы обидеть. Просто требовал большего.
Больше она отдаст с радостью.
Колдо скользил своими великолепными руками вниз... вниз, пока наконец-то не достиг подола платья. Он поднимал его выше и выше, пока ткань не собралась на талии.
