Дж. Уорд - Пробудившийся любовник
Джон судорожно вздохнул, открыл блокнот и вытащил ручку. Помедлив, он написал что-то и показал Бучу.
«Седьмая улица, дом 1189».
Буч нахмурился. Паршивый район.
Открыл рот, чтобы спросить почему… но вовремя остановился. Пацану хватит на сегодня вопросов. Кроме того, оружие было при себе, и, раз он хочет туда ехать нужно выполнять обещание.
— Ладно, приятель. Следующая остановка — Седьмая улица.
«Только давай сначала покатаемся».
— Проветримся? Без проблем.
Буч запустил мотор. Включив заднюю передачу, он увидел, как позади что-то сверкнуло. Во двор въезжал дорогущий «бентли». Коп нажал на тормоз, давая дорогу, и…
Чуть не задохнулся.
Из задней двери клиники вышла Марисса. Порыв ветра растрепал длинные белокурые волосы, и она укуталась поплотней в черную накидку. Обходя сугробы, она прыгала по парковке, выискивая островки чистого асфальта.
Дворовые фонари освещали благородные черты лица, бледные волосы и ослепительно белую кожу. Буч вспомнил вкус ее поцелуя в тот единственный раз, и в груди заныло, будто легкие кто-то сдавил. Ему отчаянно захотелось выскочить из машины, повалиться на колени, прямо в мокрый снег, и умолять ее вернуться.
Но Марисса направилась к «бентли». Водитель наклонился и нажал на ручку. Дверь приоткрылась. Буч успел рассмотреть, что за рулем — мужчина. У женщин не бывает таких широких плеч.
Подобрав подол накидки, Марисса забралась внутрь и захлопнула дверь.
Свет в машине погас.
Краем уха коп услышал какую-то возню и посмотрел на пассажирское сиденье. Джон с ужасом глядел на него, вжавшись спиной в дверь. Только тогда Буч осознал, что все это время рычал в голос, сжимая в руке пистолет.
Кое-как оправившись, он убрал ногу с тормоза и нажал на педаль газа.
— Не дрейфь, сынок. Все в порядке.
Делая разворот, коп посмотрел в зеркало заднего вида. «Бентли» тоже тронулся с места, разворачиваясь на парковке. Злобно выругавшись, Буч газанул вперед. Руки впились в руль с такой силой, что костяшки пальцев заныли.
Когда Марисса села в машину, Ривендж нахмурился. Господи, он и забыл, какая она красавица. И запах, запах… Свежий аромат океана защекотал ноздри.
— Почему ты не позволила мне подъехать к парадному входу? — спросил он, пожирая взглядом ее светлые волосы и безупречную кожу. — Я бы забрал тебя, как подобает.
— Ты же знаешь Хаверса. — Марисса с силой хлопнула дверью. — Он вмиг потребует, чтобы мы поженились.
— Это смешно.
— А разве ты со своей сестрой ведешь себя по-другому?
— От комментариев воздержусь.
Когда они остановились, чтобы пропустить «эскалейд», Марисса положила руку на соболий рукав Ривенджа.
— Извини, что повторяюсь, но мне страшно жаль, что с Беллой приключилась такая беда. Как она поживает?
Черт, он и сам хотел бы об этом знать.
— Давай закроем эту тему. Не обижайся, просто мне… трудно об этом говорить.
— Рив, еще не поздно все отменить. Тебе и так досталось, — честно говоря, я удивилась, что ты вообще согласился встретиться.
— Не глупи. Я рад, что ты обратилась именно ко мне.
Пожав Мариссе руку, Ривендж напомнил себе, что нужно быть поделикатней, — кости под ее кожей казались такими хрупкими… Явно не из того материала, к какому он привык.
Выруливая в направлении центра, он чувствовал, что женщина начинает нервничать.
— Все будет хорошо. Я совершенно нормально отнесся к твоему звонку.
— Прости, но мне так неловко… Совсем не знаю, что делать.
— Не будем никуда торопиться.
— До этого я была только с Рэтом.
— Я знаю. Поэтому и заехал за тобой. Думал, что ты будешь переживать и не сможешь дематериализоваться.
— Так и есть.
Они остановились у светофора, и Ривендж улыбнулся.
— Я о тебе позабочусь.
Марисса подняла на него голубые глаза.
— Ты настоящий мужчина, Ривендж.
Он пропустил это сомнительное утверждение мимо ушей и сосредоточился на дорожном движении.
Через двадцать минут они уже выходили из лифта в холле пентхауса. Квартира с видом на Гудзон занимала половину тридцатого этажа. Из-за больших панорамных окон Рив никогда не приезжал сюда днем. Но для ночной жизни место подходило идеально.
Включив неяркий свет, Ривендж терпеливо ждал, пока Марисса оценит труды декоратора, набившего холостяцкую квартирку модным барахлом. Вся эта мебель, вид из окна и навороченная техника его самого не трогали. Главное, это была личная территория, где можно было скрыться от семьи. Ни Белла, ни мать в этом пентхаусе никогда не бывали. И не подозревали о его существовании.
Словно поняв, что она попусту теряет время, Марисса обернулась. На свету ее красота казалась еще ослепительней, и Рив порадовался, что вкатил себе двойную дозу дофамина. В отличие от вампиров и людей, на симпатов это лекарство оказывало обратное действие. Повышая активность нейротрансмиттеров до такой степени, что пациент не только не получал никакого удовольствия, но вообще ничего не ощущал. Когда осязание выключалось, мозгу становилось проще контролировать оставшиеся импульсы.
Благодаря этому Марисса была в безопасности. Учитывая, чем именно они собирались заниматься.
Рив снял пальто и, не отводя от женщины глаз, направился к ней, нащупывая тростью дорогу. Подойдя ближе, он зажал трость между колен и неспешно развязал бант. Марисса следила за его руками и, когда шерстяная ткань соскользнула с ее плеч, вздрогнула. Ривендж улыбнулся и кинул накидку на стул. Платье было именно таким, какое надела бы мать и какое он хотел бы почаще видеть на своей сестрице: элегантное, бледно-голубого шелка. Определенно от Диора.
— Пойдем, Марисса.
Он подвел ее к кожаному дивану и усадил рядом с собой. В отблесках уличных огней ее волосы, укрывая плечи, выглядели как та самая шаль. Рив пропустил прядь сквозь пальцы и отчетливо почувствовал, как Марисса голодна.
— Похоже, ты долговато терпела.
Женщина кивнула и опустила взгляд на сжатые на коленях руки. Слоновая кость на бледно-голубом.
— Сколько?
— Несколько месяцев, — прошептала она.
— Значит, тебе понадобится много крови.
Она покраснела, и он переспросил:
— Так, Марисса?
— Да, — выдохнула она, стыдясь своего голода.
Рив удовлетворенно улыбнулся. Приятно иметь дело с благородной женщиной. Воспитание — великая вещь. Скинув пиджак, вампир развязал галстук. Он планировал ограничиться запястьем, но теперь, когда Марисса была рядом, понял, что хочет предложить шею. Последний раз он подпускал к себе женщину лет сто назад, и сейчас не без удивления отметил, что волнуется.
