Элизабет Вон - Военная клятва (ЛП)
— Говори.
— Эти игры будет тяжело увидеть из-за большого скопления народа. Предлагаю сделать живую шахматную доску, чтобы воины играли роли разных фигур. Тогда все всё увидят и насладятся игрой, даже на расстоянии.
Многие заулыбались от подобного предложения, и Кир кивнул.
— Мне нравится твоя идея, Арет. Давайте, как только останется восемь игроков, перейдём к живым шахматам. Арет, это твоя мысль. Можешь организовать всё как пожелаешь.
Арет улыбнулась.
Кир сделал глубокий вдох.
— Наши мёртвые скачут вместе с живыми до самых снегов, но живые несут бремя боли и печали. Ближе к отъезду я устрою траурную церемонию, чтобы почтить память погибших. Жоден, я прошу тебя распланировать церемонию и спеть для мёртвых.
Жоден сидел, сложив руки на колени и склонив голову. Я с трудом сглотнула ком в горле.
Кир поддался вперёд.
— Жоден, это не имеет ни малейшего отношения к нам, только к памяти мёртвых.
Мы сидели в тишине чуть ли не целую вечность, пока Жоден сказал, не поднимая головы:
— Столь многим нужно спеть.
— Многим, — тихо, но уверенно произнёс Кир.
И снова воцарилась тишина. Жоден уставился на свои стопы. Я заёрзала на пне.
— А узорные танцы будут?
Мне очень полюбилось какие узоры они станцевали в прошлый раз. Но даже прежде чем слова слетели с моих губ, я поняла всю глупость своего вопроса. Узорные танцы полны радости, им не место на похоронах.
— Нет, трофей, — спокойно ответил Кир, подтверждая мои мысли. — Это траурная церемония.
— Кажется, теперь я знаю лишь погребальные песни. — Жоден вздохнул и кивнул. — Я спою. Мы оплачем мёртвых.
— Спасибо, певец.
Кир всех распустил и встал со мной, когда все ушли. Жоден тоже ушёл, ни разу не посмотрев на Кира. Я видела, что он разрывался между долгом и дружбой, и мне хотелось хоть как-то помочь. Кир сказал, что Жоден должен сам принять решение, но, может, я смогу поговорить с ним без свидетелей.
Я прикусила губу при этой мысли. Я верила Жодену как другу и делилась с ним всеми сомнениями и страхами. Подробности того разговора пронеслись в моей голове. Использует ли он эти сведения против меня? От этой одной этой мысли желудок связало узлом. Я так и представила, каким очаровательным тоном он описывает жалобы горожанки-трофея. Ненавязчиво я просунула ладонь в ладонь Кира. Он крепко сжал её и согрел.
Йерс задержался, и как только все разошлись, подошёл к нам.
— Трофей, я прошу твоего символа.
Поражённая, я полезла в сумку за склянкой.
— Вот мой символ, Йерс. Какие истины ты хочешь озвучить?
Йерс сжал банку обеими руками и потёр её большими пальцами. Он не смотрел мне в глаза.
— Трофей, я хочу убедиться, что вы не затаили злобы за то, что я даровал Гилу милосердие.
К горлу подкатил ком, слёзы ужалили глаза.
Маркус встал подле меня.
— Он не позволил мне самому задать этот вопрос, Лара. Боялся, что ты меня возненавидишь.
Кир сжал мою ладонь, и я достаточно успокоилась, чтобы произнести ритуальные слова.
— Я отвечу на твою истину.
Йерс протянул мне банку в знак доверия. Я забрала её и долго ставила в сумку, пользуясь возможностью, чтобы прочистить горло и мысли. Почувствовав, что смогу продолжить, я заглянула Йерсу в глаза.
— Йерс, ты поступил правильно. Как только у него начались конвульсии, я… — я прикусила губу и перевела дух, — я ничего не могла сделать, кроме как дожидаться конца.
Я слабо улыбнулась.
— Признаю, тогда я была зла и подавлена. Я не сдаюсь так легко. Но ты поступил правильно.
Йерс кивнул.
— Я рад слышать, трофей, что между нами не затаилось злобы. Благодарю тебя за твою истину.
Он кивнул Киру и ушёл.
— Хорошо сказано, трофей. — Маркус стал собирать пустые кружки и тарелки. — У меня ещё осталась баранина, наверное, отнесу её Цору. Его нужно откармливать. Заодно проверю Миру.
Кир вздохнул.
— Мне нужно пройтись по лагерю.
Я слегка повернулась и покачала головой.
— Я так не думаю, военачальник. На эту ночь у меня для тебя другое задание.
Маркус фыркнул и ушёл.
Кир поднял бровь.
— О? И что это за задание, трофей?
— Оно потребует всё твоё внимание, военачальник.
Я подошла ближе, достаточно, чтобы почувствовать жар его тела. Достаточно, чтобы он почувствовал аромат ванили, которой я побрызгала шею. Я довольно понаблюдала, как у него раздуваются ноздри.
Он изогнул бровь, и я увидела смешинки в его глазах.
— Может, я могу поручить это задание кому-нибудь из моих воинов?
— Нет, мой военачальник.
Я взяла его за руку и переплела пальцы. Улыбнулась, пошла к спальне и потянула за собой.
— Ты уверена?
Кир притянул меня, и я прижалась спиной к его груди. Он обвил мою талию и обнял. Уткнулся носом мне в шею, и я чуть наклонила голову, чтобы он смог достать чувствительную точку, как раз под ухом. Он нежно рассмеялся.
— Может, приказать Престу…
Фыркнув с досады, я развернулась в его руках и потянула поцеловать. Я отстранилась и увидела, что смешинки никуда не делись, искорка так и горела в голубых глубинах, но погасла, уступив место эмоции, которые мгновенно узнала.
Замешательства из-за того, что мы живы.
Вины за то, что выжили.
Кир убрал мои волосы назад и обнял пальцами затылок. Я задрожала от его прикосновения. Он притянул меня ближе и снова поцеловал. Это был долгий медленный сладкий поцелуй. Я обхватила его как можно крепче и потянулась к его теплу.
Он прервал поцелуй и зарылся лицом в мои волосы, дразня губами мочку уха.
— Или, может быть, Рэйфа…
Я напряглась, даже если он и рассмеялся. Слегка повернула голову, нежно лизнула мочку, а потом прикусила.
Он дёрнулся, тяжело дыша.
— Наверное, всё-таки нет.
Я рассмеялась.
Кир улыбнулся и взял меня на руки.
— Кир, — запротестовала я, прекрасно понимая, что он не до конца поправился. Но он не послушал меня и отнёс в нашу спальню, положил на изножье кровати. Даже это потребовало усилий. Я почувствовала небольшое подёргивание в мышцах рук. Я остановила его.
— Позволь мне.
Он довольно вздохнул, а я начала расшнуровывать его кожаные доспехи. Кир настоял надеть броню на сенель, но только чёрную кожу. Я не спешила, медленно водя носом по лицу и шее, лаская пальцами кожу. Он весь словно соткан из противоположностей: жёсткие мускулы рук, мозоли на ладонях, мягкая кожа на животе. И множество шрамов, но они такая же часть его, как и всё остальное, и я изучила их все пальцами и губами.
