Мэгги Стивотер - Синяя лилия, лиловая Блу (ЛП)
Блу тупо кивнула.
— Зеркала, — проворковала Гвенллиан. — Вот что мы есть. Когда держишь свечу перед стеклом, это не означает, что в комнате станет в два раза светлее? Вот что мы делаем, синяя лилия, лиловая Блу.
Она запрыгнула на свой матрац.
— Как полезно! Прекрасное дополнение к стойлу. Словно скакуны Гвитур, Свиддур, Канин и Лиу. — Она перестала петь, потрясла головой и заговорила куда более нормальным голосом: — Нет, не Лиу. Но другие.
Блу не могла поверить, что наконец-то встретила кого-то, похожего на неё. Она и не представляла себе такое возможным.
— Тогда что значит синяя лилия? Откуда это название?
Гвенллиан бросилась к зеркалам, остановившись едва-едва не между ними. Она бросилась вокруг них, чтобы остановиться прямо в дюйме от Блу.
— Ведьмы, моя цветочная подушечка. Вот кто мы есть.
От этого слова Блу охватил очаровывающий и злой азарт. Не то чтобы она стремилась стать ведьмой; просто она так долго была безымянным аксессуаром, что мысль о появлении названия или становлении чем-то определённым была очаровательной.
Но ошибочной.
— Возможно, ты, — сказала Блу. — Но лучшее, что я могу делать, это не помогать людям. Иногда. - Она подумала о том, как перекрыла кислород Ноа на Монмаут, но была неспособна сделать то же самое на ферме Джесси Диттли. Это, поняла она, была Гвенллиан.
— Людям! — Гвенллиан торжественно рассмеялась. — Люди! Мужчины? Что заставляет тебя думать, что ты друг мужчинам?
«С этим можно поспорить», - подумала Блу, которая была только другом для мужчин, но не могла почувствовать полезность этого.
— Кто хочет разговаривать с людьми! — Гвенллиан величественно махнула на два зеркала. — Вперед! Встань там! Между!
Кайла уже ясно давала понять, что она не хочет становиться между двумя зеркалами Нив. И она также предполагает, что это действие как-то связано с исчезновением Нив.
Блу не хотелось становиться между ними.
Гвенллиан толкнула её.
Блу оказалась между зеркалами, размахивая руками. Она могла видеть вспышки света, отражающегося от их поверхности. Она балансировала. Она резко замерла.
— Ладно, я... — начала она.
Гвенллиан вновь её толкнула.
Блу сделала всего лишь один шаг назад, но этого хватило, чтобы оказаться между двумя зеркалами.
Она ждала, что вот-вот испарится.
Она ждала появления монстров.
Ничего не произошло.
Вместо этого она медленно всмотрелась в левое зеркало, а потом в правое, а после взглянула на свои руки. Они были всё ещё видимыми, что было примечательно, потому что она не отражалась ни в одном из зеркал. Зеркала отражали только друг друга, снова и снова. Внутри их отображений было что-то тёмное и тревожное, но не более.
— Где я? — спросила она у Гвенллиан.
Гвенллиан рассмеялась и запрыгала, радостно аплодируя.
— Не огорчайся из-за своего тупоумия! Зеркальная магия не имеет ничего общего с зеркалами.
Блу воспользовалась возможностью, чтобы быстро выйти вновь на середину комнаты.
— Я не понимаю.
— Как и я, — сказала небрежно Гвенллиан. — И я проголодалась благодаря этой пустой болтовне.
Женщина начала спускаться по лестнице с чердака.
— Постой! — окрикнула Блу. — Ты расскажешь мне о моем отце?
— Нет, — ответила Гвенллиан. — Я лучше раздобуду майонез.
Глава 36
Самым первым сверхъестественным артефактом, который приобрёл Гринмантл, была заколдованная кукла. Он купил её на eBay за 500 долларов (цена включала двухдневную доставку). Перечень аукциона обещал, что кукла провела последние две недели в подвале продавца, рыча и вращая глазами. Иногда, как было отмечено в перечне, из ушей куклы выползал скорпион. Перечень предупреждал, что это не детская игрушка, и, более того, предлагалось ею усилить сатанинские или левые патологические ритуалы.
Гринмантл купил её в равной степени со скептицизмом и с надеждой. К его досаде, но не к удивлению, кукла оказалась ничем не примечательной по прибытию. Она не рычала. Её глаза закрывались и открывались, только когда куклу опрокидывали. Не было никакого признака какого-либо мира насекомых.
Пайпер – на тот момент его девушка – и он проводили вечер, поедая доставленные на дом суши и бросая зелёные соевые бобы в куклу в попытке вызвать хоть какую-то демоническую активность.
Позже Пайпер сказала:
— Если бы у нас был щенок, он мог бы подбирать для нас эти бобы.
Гринмантл ответил:
— А затем мы могли бы принести его в жертву и использовать его кровь, чтобы активировать куклу.
— Ты женишься на мне? — спросила она.
Он подумал над этим.
— Я больше всего люблю себя. Для тебя нормально всегда быть второй?
— Аналогично, — заявила она. Потом порезалась и помазала своей кровью лоб куклы, уровень персонального участия, которого ещё предстояло достигнуть Гринмантлу.
Кукла так и не зарычала и никого не укусила, но той ночью Гринмантл положил её в коробку в запасной спальне, а с утра она лежала лицом вниз у входной двери. Он ощутил соответствующий уровень острых ощущений, страх и восторг.
— Отстой, — сказала Пайпер, переступая через куклу, направляясь на урок фехтования или курсы обнажённой выпечки. — Найди мне что-нибудь получше.
И он нашёл.
Вернее, он нанял людей, чтобы найти что-нибудь получше. Теперь, спустя годы, у него было множество сверхъестественных артефактов, почти все из них более интересные, чем иногда двигающаяся кукла. Он по-прежнему предпочитал, чтобы его артефакты были мягко атмосферными. Пайпер нравилась её тьма.
Что-то происходило с ней здесь, в Генриетте, и это были не просто уроки йоги.
Он не должен был брать её.
Гринмантл зашёл в арендованный дом.
— Пайпер, — позвал он. Ответа не последовало. Он остановился на кухне, чтобы захватить кусочек сыра и виноград. — Пайпер, если тебя удерживает мистер Грей, гавкни один раз.
Её не удерживал никто, кроме зеркала. Она стояла в большой ванной, разглядывая себя, и не отвечала, когда он её звал. В том, что Пайпер была слегка очарована своим отражением, не было ничего необычного. Он вернулся на кухню налить себе стакан вина. Пайпер использовала все стаканы и не помыла их, так что он налил немного ужасного Пугнителло в кружку Академии Аглионбай.
Затем вернулся в ванную. Она всё ещё тщательно вглядывалась в зеркало.
— Прервись, — сказал он, оттягивая её в сторону. Он заметил карту таро, три меча, на краю раковины. — Сейчас время пялиться на меня.
