Мэгги Шайн - Сумеречные воспоминания
Роланд с шумом выдохнул.
— Ты лжешь. Зачем ты говоришь мне все это, Рианнон? Чтобы стереть бремя вины, которое я несу многие века? Это бесполезно. Я знаю, что на самом деле произошло.
— На груди она носила золотое распятие на кожаном шнурке.
Роланд вздрогнул, уставившись Рианнон в глаза. Она, казалось, смотрела сквозь него, не замечая его. Ее сжатая в кулак рука метнулась к груди, словно показывая, где именно Ребекка носила крест.
— Как ты об этом узнала?
— Это распятие подарил ей отец, и она очень любила его. — Рианнон протянула вперед руку с раскрытой ладонью, глядя на нее невидящим взглядом. — Но шнурок развязался, и золотой крестик упал.
Роланд нахмурился, не в силах вымолвить ни слова. Рианнон перегнулась через низкое ограждение смотровой площадки.
— Украшение застряло в трещине в камне. Она попыталась дотянуться до него.
Роланд схватил Рианнон за плечи, видя, что она заняла очень ненадежное положение. Развернув ее к себе лицом, он с удивлением заметил блестящие в ее глазах слезы.
— Но она была миниатюрной, как Тамара. Она бы не сумела дотянуться, правда, Роланд? И она упала вниз, бедный невинный ангел с серебристыми волосами. Она упала, а распятие так и осталось в трещине. — Отступив на шаг, она указала на что-то пальцем.
Потрясенный, Роланд подошел к перилам и перегнулся через них. Сначала он ничего не увидел. Затем его внимание привлекло какое-то сияние. Вклинившись между двух грубо сколотых камней, маленький крестик отражал свет луны. Роланд недоверчиво покачал головой, чувствуя, как непосильная ноша, которую он нес на своих плечах много веков, вдруг испарилась, рассеялась, превратилась в дым.
— Она не лишила себя жизни, — прошептал он.
— Нет, Роланд, это был несчастный случай. — Рианнон вернулась к люку в полу и уже вступила на лестницу. — Можешь жить дальше спокойно, не чувствуя бремени вины. Это мой прощальный подарок тебе.
Роланд метнулся за ней:
— Подожди!
Но ее голова уже исчезла в отверстии люка. Роланд поспешил за ней и схватил ее за плечи, не давая ей уйти.
— Я сказал, подожди!
Она резко моргнула, но взгляда не отвела.
— Зачем?
Он покачал головой:
— Нам нужно кое-что обсудить, Рианнон. И тебе это известно так же хорошо, как и мне.
— Это уже не важно, Роланд, не имеет значения.
— Почему?
— Потому что, идиот ты этакий, от меня больше ничего не зависит. Многие годы я пыталась убедить тебя в том, что достойна тебя. За последние несколько недель я совершала одну отчаянную выходку за другой, однако вместо того, чтобы продемонстрировать тебе свою силу, я лишь снова и снова вызывала твой гнев. Чем отчаяннее я старалась заставить тебя хотеть меня, тем более ненавистной казалась тебе эта идея.
Он слегка улыбнулся, но она отвела взгляд.
— Рианнон, я…
— Нет. Выслушай меня, Роланд, всего один раз. Я скажу это сейчас или никогда. Возможно, тебе все и так уже известно. Когда Люсьен держал меня в той дыре, он сообщил мне, что ты мертв. И я вознесла мольбу к небесам. Я поклялась богам, что стану кроткой и покорной, как ты и хотел, если только они вернут мне тебя. Ты можешь в это поверить? Я, Рианнон, вымаливающая у неба шанс быть с любимым мужчиной.
Закрыв глаза, он медленно покачал головой, а она поспешно продолжала:
— Я пыталась сдержать обещание, Роланд. Целыми днями я смиренно ходила по стеночке, словно цветок вьюнка. И чего я этим добилась? Ты обращаешь на меня еще меньше внимания, чем прежде. В любом случае это уже не имеет значения, потому что я все равно не подхожу тебе. Я лишь недавно это поняла. Я та, кто я есть. Рианнон, урожденная Рианикки, дочь фараона, принцесса Египта, бессмертная вампирша.
Повернувшись, она схватила его за плечи.
— Посмотри на меня, Роланд. Разве ты не можешь ничего прочесть в моих глазах?
Все, что он мог увидеть в ее глазах сейчас, — это слезы.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Обойди целый свет, перекопай пески пустыни и осуши моря — ты не найдешь любви сильнее моей. Она бесконечна и безгранична, она никогда не поблекнет. Долгое время я борюсь с ней, но она сильнее меня. Ты, однако, предпочитаешь отвергнуть мою любовь, как когда-то сделал мой отец. Ты глупец, Роланд, раз позволяешь мне уйти, но и я тоже глупа, в очередной раз бросая себя к твоим ногам. Растопчи мое сердце и прекрати его агонию. По крайней мере, сейчас у тебя не возникнет сомнений по поводу того, чего ты при этом лишишься.
Роланд прикусил губу. Он не станет кричать на нее, хотя искушение сделать это очень велико.
— Рианнон, ты закончила?
— Да, — кивнула она. — Я сдержу свое слово и оставлю тебя навсегда.
— Нет. Не теперь. Полагаю, мы еще не все выяснили. Ты выслушаешь меня?
— Нет.
Он пристально вглядывался ей в лицо, но она не отвела взгляда.
— Почему нет?
Голос ее звучал хрипло:
— Потому что не хочу расплакаться перед тобой, как ребенок, подвергнув себя еще большему унижению, когда ты снова отвергнешь меня.
Она отступила от него на шаг, и он вздохнул:
— Хотя бы выслушай меня, Рианнон. Все это время, рискуя собой и совершая безрассудные поступки, ты пыталась не мне доказать, что достойна.
Она медленно повернулась. В глазах ее пылал гнев.
— Разве?
— Именно. Не мне и даже не своему отцу. — Роланд подошел к ней и схватил ее за плечи. — Ты пыталась доказать это самой себе. Неприятие тебя сначала твоим отцом, а затем и мной заставило тебя усомниться в собственной значимости, Рианнон.
Она моргнула, и щеки ее стали влажными от слез.
— Возможно, так и есть.
— Никогда в этом больше не сомневайся. Твоему героизму и мужеству позавидовал бы любой известный мне рыцарь. Ты Женщина с большой буквы, подобных тебе никогда не было и никогда не будет, поверь мне.
Всхлипнув, она отстранилась от него, отведя взгляд.
— Позволь мне уйти. Не хочу плакать перед тобой.
— Заставят ли тебя расплакаться мои слова о том, что я люблю тебя?
Она с трудом сглотнула и воззрилась на него широко раскрытыми от удивления глазами.
Взяв ее ладони в свои, Роланд поднес их к губам.
— Рианнон, просто выслушай меня, пожалуйста. С того самого дня, как ты нашла меня, умирающего, на поле битвы и обняла, я борюсь с любовью к тебе. Я думал, что имею на то все основания. Я был монстром, недостойным такой богини среди женщин, как ты. Я убедил себя, что моя любовь отравлена ядом, что она не принесет тебе ничего, кроме страданий, как случалось со всеми, кого я любил прежде. Я ненавидел твои внезапные мимолетные визиты, но всегда с надеждой ждал твоего возвращения. Я убеждал себя, что мне совершенно безразлично, пробудешь ты подле меня один день или целый месяц, но в действительности всякий раз, как ты оставляла меня одного, умирала частичка моей души.
