Мелисса Марр - Коварная красота
— Как ты думаешь, в каком случае они расстроятся больше — если увидят вас мертвыми или корчащимися в муках?
Бейра двигалась легко и грациозно, словно на сцене, огибая острые ледяные шипы, и бормотала на ходу:
— Что же выбрать-то?
Схватила Донию за волосы, оттащила от Сета.
— Думаю, с одной из двоих можно покончить, чтобы уж наверняка. — Поцеловала ее в обе щеки. — Я предупреждала тебя, дорогая, что с тобой будет?
Сет, оставшись без поддержки, зашатался и едва не упал.
А Бейра припала губами к губам Донии.
Лед хлынул девушке в горло, не давая дышать, забивая легкие. Она отчаянно задергалась в руках Бейры, вырываясь. И вдруг Сет бросился на королеву Зимы, сжимая в руке ржавый железный крест. С силой, неожиданной для смертного — тем более раненого смертного, — он воткнул этот крест ей в шею.
Бейра взвизгнула, отпустила Донию и одним ударом отшвырнула Сета к стене.
— Думаешь, меня можно убить такой безделушкой?
Метнулась за ним с невероятной скоростью, вонзила пальцы в живот под ребрами и вздернула на ноги.
Сет закричал так страшно, что Дония, упавшая на пол, содрогнулась. Но помочь ему она не могла. Не могла даже голову поднять.
Этот крик услышала и Айслинн, вбежавшая в дверь. Увидела Бейру, вцепившуюся в Сета, и схватила Кинана за руку.
В центре комнаты неподвижно лежала на полу Дония, и изо рта у нее сыпался лед — точь-в-точь как у рябинника, умершего во дворе перед ее домом. Но подойти к ней времени не было, ибо Бейра в этот миг убивала Сета.
Кинан ринулся прямо к матери, волоча за собой Айслинн.
Добежал, схватился за торчавший из шеи Бейры крест, вырвал его и вонзил снова, как нож.
— Я уж думала, вовсе не придешь! — Бейра развернулась к сыну и выпустила из рук Сета.
Глаза у Сета закатились, он рухнул на пол. Без сознания, но живой — Айслинн видела, как поднялась и опустилась его грудь.
Ни следа страха не было в глазах Бейры, хотя по ее шее струилась кровь. Королева Зимы подняла руку, выдернула крест. Мельком глянула на него и с отвращением швырнула на пол. Кровь смешалась с водой от растаявшего льда.
— Зачем ты так? — спросил Кинан, и в голосе его звучало страдание. — Мы ведь можем договориться, давно пора это сделать. Если согласишься...
Бейра засмеялась, выпустив изо рта крохотный снежный смерч.
— Знаешь, то же самое сказал твой отец перед тем, как я его убила!
Она взмахнула рукой. И толстая ледяная стена разделила комнату пополам. По одну сторону ее остались Бейра, Кинан и Дония, по другую — Айслинн и Сет.
— Айслинн! — воззвал Кинан и приложил к стене ладонь.
Она последовала его примеру — со своей стороны. От их прикосновения лед затрещал и начал медленно таять.
Бейра смотрела на них молча, и лицо ее сквозь толщу льда казалось Айслинн жуткой перекошенной маской. Когда королева Зимы заговорила, обращаясь к Кинану, голос ее слышался так ясно, словно никакой стены не было:
— Как скоро, по-твоему, у нас появится новый король Лета?
— Не будет нового короля, — прорычал тот, пытаясь ухватить ее за руку.
— Ах, ах, мой миленький.
Бейра, увернувшись, положила руку ему на грудь и оттолкнула от стены.
Изморозь, появившаяся на месте ее прикосновения, мгновенно растаяла, курясь паром. Но Кинан поскользнулся на льду, затянувшем пол, и еле устоял на ногах.
Сет застонал, открыл глаза.
В этот момент в комнату вошли ведьмы, и Бейра, даже не глядя на них, приказала:
— Убейте зимнюю деву и смертного.
Ведьмы двинулись к Донии.
Кинан повернулся к ним.
Воспользовавшись тем, что он отвлекся, Бейра быстро обхватила руками его голову, дунула в глаза и залепила их снежными хлопьями. Снег тут же начал таять, но на время Кинан был ослеплен.
Королева Зимы подняла руку, и в ней мгновенно вырос длинный, тонкий ледяной клинок. Бейра подмигнула Айслинн и вонзила клинок в грудь Кинана.
Тот, все еще ослепленный, тяжело рухнул на колени.
Разъярившись, Айслинн ударила в ледяную стену кулаками, и она растаяла столь же быстро, как появилась по мановению Бейры.
Девушка метнулась вперед, схватила Бейру за обе руки, не давая ей снова ударить Кинана. Подумала: «Жар» — и дунула ему в лицо.
Дыхание ее мгновенно растопило снег. Руки Айслинн стали горячими, и от Бейры, которую она держала, повалил пар, туманным облаком заполняя комнату.
Кинан моргнул несколько раз и вскочил. Обхватил голову Бейры руками.
— Ты права, мать, — сказал он. — Пока мы оба живы, мира не будет.
Наклонился, приблизил к ней лицо. И медленно выдохнул. Солнечный свет заструился из его уст, перетекая в ее уста, подобно густой, тягучей жидкости. Бейра пыталась отвернуться, но не могла. Сияющие руки Кинана держали ее крепко — до тех пор, пока она не захлебнулась солнечным светом в клубах пара, с шипением валившего из ран на шее.
Когда Бейра перестала дергаться, он разжал руки. Айслинн опустила обмякшее тело на пол. Оба выпрямились.
Кинан провел пальцем по щеке Айслинн и тихо сказал:
— Ты превзошла все мои ожидания.
Он перешагнул через пустую оболочку, оставшуюся от матери. Когда-то Кинан надеялся, что до этого дело не дойдет, что они найдут способ сосуществовать мирно. Ничего не вышло. Жалеть об этом, впрочем, не стоило.
Ведьмы отошли в сторонку и шушукались о чем-то. Приказ Бейры они не исполнили, но наказать их за это было уже некому.
Айслинн с белым от тревоги лицом сидела на мокром полу возле Сета, пытаясь привести его в чувство. Она перебинтовала ему окровавленный живот лоскутом, который дала ей одна из ведьм. Теперь она ждала лекарей, фэйри и смертного — за ними отправились рябинники.
Кинан подошел к неподвижному телу Доний.
Ей не помогли бы уже никакие врачи.
Он поднял ее на руки и заплакал.
Она открыла глаза и увидела над собой лицо Кинана. Он держал ее в объятиях впервые за много лет.
Донии пришлось откашляться, прежде чем она смогла выговорить:
— Бейра мертва?
Он улыбнулся — совсем как в ее мечтах, которые она так долго от себя гнала.
— Да.
— А Сет?
Говорить было больно. Горло, израненное кристаллами льда, невыносимо жгло.
— Ранен, но жив, — ответил Кинан и погладил ее по щеке так нежно, словно прикасался к самому драгоценному сокровищу на свете.
По его лицу катились слезы, падали на ее лицо, растапливая остатки инея.
— Я думал, что потерял тебя. Что мы пришли слишком поздно.
— Не все ли тебе равно? У тебя теперь есть королева.
Вопреки собственным словам, Дония чувствовала такой покой, какого не знала много лет. Она прижалась щекой к груди Кинана.
