Шихан Анна - Долгий, долгий сон
Кожаное кресло с высокой спинкой отвернулось от экрана, и мы увидели дедушку Брэна. Только теперь я поняла, что до сих пор у меня не было возможности как следует рассмотреть его, поскольку во время наших предыдущих встреч я была то полуслепа от стазиса, то оглушена стазисными препаратами и шоком от удара дубинки. Оба раза дедушка Брэна напугал меня своими раздраженными замечаниями и мрачным видом. Но теперь, когда я получше рассмотрела его, он показался скорее не злым, а печальным. У деда Брэна было лицо человека, видевшего все ужасы мира и с тех пор потерявшего всякую радость бытия, ибо тяжесть увиденного камнем лежала у него на сердце. Мой страх перед ним слегка подтаял.
Поприветствовав нас, дед Брэна снова опустился в свое кресло.
Брэн, очевидно, не испытывал никакой неловкости по поводу того, что мы вломились в кабинет его деда среди ночи.
— Привет, дед. Это Роуз, ты ее уже видел.
— Да, — ответил тот, вежливо кивая мне. — Рад видеть вас снова, юная леди.
— Добрый вечер, мистер Сабах.
— Он не Сабах, он мамин отец, — поправил меня Брэн.
— Ничего страшного, — отмахнулся старик, обрывая Брэна. — Зови меня просто Рон. Садитесь. — Он указал нам на стоящий у стены диван цвета сочного зеленого мха. Когда я села, старик повернулся к Брэну. — Что за неприятности?
— Убийца выследил ее на островах Юникорна, и Роуз думает, что это подстроил Гиллрой, — без всякого вступления вывалил Брэн.
Судорога гнева исказила лицо Рона. Глаза его сверкнули, и он повернулся ко мне.
— Это так?
Я съежилась от страха.
— Я… не знаю, — залепетала я. — Конечно… у меня нет никаких доказательств…
Несколько мгновений он не сводил с меня глаз.
— Я его убью, — проговорил старик с жуткой усмешкой. Он говорил так тихо, что я едва разбирала слова. Потом он снова крутанулся на своем кресле к Брэну. — Расскажи мне все по порядку.
Брэн покачал головой.
— Я не могу. Она и мне-то ничего толком не рассказала. Насколько я понял, Гиллрой был в своей обычной пьяной паранойе.
Рон снова мрачно посмотрел на меня.
— С чего ты взяла, что Реджи в этом замешан? — спросил он.
У меня язык присох к гортани. Что-то в его взгляде оказывало на меня какое-то мучительное воздействие, но я не могла отвести от него глаз. Вероятно, Рон понял это, потому что отвернулся от меня. Он снял очки и устало потер переносицу.
— Брэн, спроси ее сам, — попросил он, снова надевая очки.
Брэн присел рядом со мной на диван.
— Все нормально, честное слово. Просто расскажи ему все. Когда ты впервые подумала, что это Гиллрой?
— Когда Пластин вошел в комнату, Гиллрой не вызвал охрану и вообще ничего не сделал. А потом он меня схватил. И держал, чтобы я не могла убежать. И еще, мне показалось, что он знал, когда придет Пластин.
— Знал?
— Да. Он сказал, что я хорошенькая и что его с души воротит, когда он думает, что со мной будет.
Я услышала, как Рон еле слышно выругался.
— Ладно. — Он повернулся к своему экрану. — Сейчас я выясню, не запускал ли Гиллрой руку в фонды компании. — Он нахмурился, а пальцы его уверенно запорхали по экрану. — Вот так. — Старик снова повернулся ко мне: — Это займет довольно много времени, нужно просмотреть кучу файлов. А пока мы будем ждать, расскажи мне все, что знаешь. Гиллрой сделал еще что-нибудь такое, что заставило тебя подозревать его?
Мне хотелось плакать, когда я вспоминала его ужасные слова. Весь разговор был таким чудовищным, что появление убийцы казалось почти избавлением!
— Он был просто ужасен, — прошептала я. — Он говорил про Отто и сказал, что с ним пора заканчивать. И он как будто… заигрывал со мной. И был таким бессердечным! Сказал, что Темные времена были лучшим подарком для всех!
Брэн нахмурился:
— Реджи, конечно, тот еще мерзавец, но я не думаю, что он опустился бы до таких заявлений. Это все равно что назвать холокост прекрасной задумкой.
— Если точно, — поправилась я, — он говорил не о самих Темных временах. Он сказал, что лучшим днем для всех был день, когда мои родители… погибли. — Мне было очень трудно произнести последнее слово. — Но ведь это… ну, то есть… это единственная причина, по которой я так долго пробыла в стазисе. Если бы они не умерли…
Внезапно Рон хрипло застонал, перебив меня.
— Ахх, — проговорил он, качая головой. Потом с силой откинулся на спинку кресла, которое бесшумно отклонилось назад, поддерживая эту более непринужденную позу.
Брэн сдвинул брови:
— Но ведь Фитцрои погибли…
— Брэн! — оборвал его дед. Повисло долгое молчание, в течение которого Рон внимательно изучал свои руки, нервно барабаня большим пальцем по запястью. — Ума не приложу, с какой стати Реджи решил рассказать тебе об этом. Обычно он полностью поглощен собой и не слишком обременяет себя заботой о других. А уж это точно дело полиции. — Он вздохнул. — Или мое, — еле слышно добавил он. Потом посмотрел на меня. — Как много ты помнишь о своей жизни?
— Все помню, — удивленно ответила я. — А какое это имеет отношение к произошедшему?
— Выслушай меня. Брэн по большому секрету рассказал мне, что, по твоим словам, твои родители часто использовали стазис в качестве… механизма семейной адаптации?
Я не знала, следует ли мне испугаться или можно ни о чем не беспокоиться. Если бы Брэн не сказал мне о том, что мое поведение может быть признано дёвиантным, мне бы вообще не пришло в голову тревожиться. Но я и подумать не могла, что мне есть чего стыдиться. Я вопросительно посмотрела на Брэна.
— Дедушка никому не расскажет, — заверил он. — Просто я… я не мог этого понять, поэтому спросил.
Мое удивление тут же сменилось раздражением. Как все сложно! Вероятно, умиротворяющее и утешающее воздействие стазиса невозможно объяснить тем, кто не испытывал его регулярно! Я снова повернулась к Рону.
— Да, — твердо ответила я. — Брэн сказал вам правду.
— Надеюсь, Брэн поставил тебя в известность о том, что подобное обращение, особенно с несовершеннолетними и беспомощными, считается тяжким уголовным преступлением?
— Да, — снова кивнула я, — но я этого не поняла. У стазиса нет ничего общего с изнасилованием! И потом, если стазис вне закона, то почему стазисные капсулы есть во всех больницах? Я сама видела.
— Больницы имеют специальное разрешение. Пациенты, страдающие определенными заболеваниями, или те, кто нуждаются в срочной трансплантации органов и могут умереть от любой задержки, помещаются в стазис по предписанию врача и на строго установленное время. Стазис до сих пор используется в межпланетных путешествиях к отдаленным колониям, поскольку такой полет занимает много лет. Однако даже в этих случаях пассажиры по очереди сменяют стазис на бодрствование. Без стазиса мы не смогли бы осуществлять перелеты на столь дальние расстояния. У нас пока просто нет возможности строить космические корабли, в которых можно было бы обеспечить путешественников необходимыми жилыми помещениями, а также необходимыми запасами продовольствия и кислорода. Но, несмотря на свою безопасность и эффективность, стазис находится под строжайшим контролем, а во многих случаях прямо запрещен законодательством.
