Даринда Джонс - Четвертая могила у меня под ногами
- А еще у меня есть список всех, кто работал на Лоуэллов с тех пор, как они поженились, - добавила Куки, пока я поедала завтрак чемпионов, известный так же как оставшиеся шоколадные бисквиты. – Правда, не многие продержались больше пары лет. Водитель у них уже давно, и предыдущая домработница работала почти все это время, пока не вышла на пенсию неделю-другую назад.
- Ага, так мне новая домработница и сказала.
- Пришлось повозиться, чтобы ее найти. Представляешь, она работала у Лоуэллов почти тридцать лет. Должны же они знать, где она теперь живет. Но вместо них мне пришлось расспрашивать Дональда.
- Дональда? – переспросила я с интонацией отнюдь не целомудренного любопытства. – Вы с каким-то Дональдом на ты?
- Пф-ф. Он водитель у Лоуэллов, и он единственный, кто уделил мне микросекунду своего драгоценного времени. К тому же по голосу я бы дала ему лет девяносто.
- А может, он курильщик с внушительным стажем. Если он до сих пор у них водителем работает…
- Пардон, он их бывший водитель. Сейчас просто присматривает за машинами, что ли. Дональд говорит, они оставили его у себя только потому, что им его жаль.
- Интересненько. Еще что-нибудь разузнала?
Куки захлопала ресницами:
- Ну, он Близнецы, любит долгие прогулки по пляжу, и его весьма привлекают мужчины в килтах.
Я глотнула последний кусок бисквита и протолкнула его по пищеводу щедрой дозой остывшего кофейного сока.
- Вот ведь странность. Меня тоже привлекают мужчины в килтах. – Я ткнула Куки локтем: - Дашь мне номер Дональда на случай, если у меня возникнут вопросы?
- Ты же не станешь вторгаться на мою территорию?
Я ахнула и с самым невинным видом положила руку на еще более невинную грудь:
- Никогда.
Она не обратила на мой спектакль ни малейшего внимания, зато спросила, многозначительно ухмыляясь:
- Значит, поболтаешь с домработницей, а потом поедешь к Рокету?
Рокет – бесценный источник информации, когда надо узнать, кто умер, а кто еще трепыхается. Этот гениальный призрак, которому известны имена всех, кто когда-либо родился на Земле, за считанные секунды может сказать мне, живы или нет те, кто меня интересует. А еще он большущий, ужасно милый и любит обниматься. Очень крепко обниматься.
Но Кук говорила не о Рокете, если судить по игривому блеску в ее глазах.
- Да, - ответила я, запоминая адрес домработницы.
- А как насчет соседей Рокета? С ними тоже повидаться собираешься?
Я выгнула бровь:
- Что тут скажешь, слабость у меня к парням на «харлеях».
Она в шутку погрозила мне пальцем:
- Просто скажи «нет», и все дела.
- Ничего ты не понимаешь, - заявила я, направляясь к двери. – Это очень сильная слабость.
* * *По пути в южную часть города, где находился дом домработницы, я старалась не зацикливаться на том, что папа хотел меня пристрелить. Дважды. Это был старый район. Большинство домов здесь вполне можно считать историческими памятниками, поэтому хозяева хорошо о них заботятся. О доме миссис Бичер можно было сказать то же самое.
Постучав в дверь, я дала себе время полюбоваться красивыми цветами на крыльце. Они были фиолетовые. И это все, что я знала конкретно об этих цветах. Тяжелую деревянную дверь открыла маленькая круглая женщина с пушистыми седыми волосами и ласковыми серыми глазами. Однако сетчатая дверь оставалась запертой. Макушка женщины едва доходила мне до подбородка, поэтому ей пришлось смотреть на меня снизу вверх.
- Привет. Миссис Бичер?
- Да? – отозвалась она, вытирая руки о кухонное полотенце.
На ней было цветастое платье, выглядевшее так, словно ему досталось больше стирок, чем было предназначено судьбой.
- Простите за беспокойство. Меня зовут Шарлотта Дэвидсон, - я достала и показала ей удостоверение. – Я частный детектив. Сейчас работаю над делом, в которое вовлечены ваши бывшие работодатели. Семья Лоуэллов.
Ее пульс резко подскочил, а рот едва заметно дернулся, на долю секунды превратившись в тонкую ниточку, перед тем как она взяла себя в руки, и выражение ее лица стало абсолютно непроницаемым.
- Послушайте, я понимаю, вы вряд ли горите желанием говорить о Лоуэллах, учитывая, как много лет на них работали. Но у меня есть их разрешение расспрашивать по делу персонал, - соврала я сквозь отбеленные в домашних условиях зубы.
Лоуэллы явно держали своих работников в ежовых рукавицах. И если мне хоть что-то известно о тиранах, то миссис Лоуэлл – определенно одна из них.
- Ох, тогда ладно, - сказала бывшая домработница, похоже, успокаиваясь. – Чем я могу вам помочь?
Она по-прежнему говорила со мной через сетку, явно не желая меня впускать. Бедняжка.
- Мне известно, что вы проработали на Лоуэллов почти тридцать лет. Не могли бы вы рассказать мне об их дочери, Харпер?
У миссис Бичер снова участился пульс, и она осмотрелась, словно проверяя, не следят ли за ней. Прямо как нынешняя лоуэлловская домработница в особняке, когда я пыталась хоть что-то у нее разузнать.
- Дело в том, что рассказывать практически нечего. Она была очень беспокойной, и у родителей с ней было множество проблем. Вот, пожалуй, и все.
- Да-да, наслышана. Вы случайно не помните, когда все началось?
Она посмотрела на полотенце, которое мяла в руках. От нее волнами шел дикий страх.
- Кажется, сразу после того, как поженились мистер и миссис Лоуэлл.
Я кивнула:
- Вы тогда ничего подозрительного не заметили? – Я никак не могла отделаться от мысли, что Харпер изводил кто-то из работников. Вдруг кто-то из них был недоволен своими работодателями? – Может быть, Лоуэллы как раз в то время кого-то наняли? Или, наоборот, уволили?
Что-то пришло миссис Бичер на ум. Я видела это по выражению ее лица. Однако она решила пропустить эту мысль и нахмурилась.
- Миссис Бичер, мне может помочь любая информация. Даже если вам она покажется несущественной.
Она глубоко вздохнула:
- Это ерунда. Мне всего лишь припомнилось, что как раз перед свадьбой в доме стал работать Феликс.
- Феликс? – переспросила я, доставая блокнот и ручку.
- Феликс Наварро. Он много лет ухаживал за газонами и… - она задумчиво замолчала, не договорив.
- И? – поднажала я.
Когда миссис Бичер снова посмотрела на меня, в ее глазах плескалось раскаяние, словно ей была противна сама мысль о том, чтобы озвучить свои подозрения.
- И… ему нравилась мисс Харпер. Очень нравилась.
- В каком смысле «очень»?
- Он… н-носил ее фотографию в бумажнике. Даже несколько.
Так-так, это уже попахивает жутью. Помимо воли, в мой голос просочились обвинительные интонации:
