Линси Сэндс - Вампир: украденная жизнь
Когда несколько часов назад, лежа на «чердаке» двухъярусной кровати, Маргарет, напрягая память, пыталась вспомнить об их европейском туре хоть что-нибудь кроме того, что он был приятным, ее ждала неудача. В голове не всплыло ни одного конкретного события путешествия. Она не вспомнила ни переездов из одного города в другой, ни забавных или же неприятных происшествий во время пребывания их где бы то ни было, ни то, что у нее, скорее всего, болели мышцы от постоянного нахождения в седле. А это было подозрительно.
И к этому надо приплюсовать надежду, ясно читавшуюся на лице Джулиуса, там, на кухне, когда они все ждали, пока она позвонит в «Дорчестер» и поговорит с Мартиной. Да, Маргарет начинала верить ему.
И, следовательно, Кристиан — ее сын. Сын, которого она родила, а затем отдала служанке, чтобы та убила его. Бог мой, мальчик должен ненавидеть ее. И даже если он не испытывал таких чувств, она сама ненавидела себя за это.
— Кристиан не ненавидит тебя, — негромко сказал Маркус, и Маргарет замерла, осознав, что он читает ее мысли.
«Что за раздражающий тип», — со злостью подумала она и услышала его мягкий смех.
— Конечно, я читаю твои мысли, — подтвердил он без тени раскаяния и добавил: — Я люблю Кристиана как сына, а Джулиуса — как брата. И пойду на все, чтобы быть уверенным, что им снова не причинят боли.
Маргарет напряглась и вперилась в него взглядом:
— Почему так легко прочесть мои мысли и управлять мною? С другими бессмертными такое не проходит.
На лице Маркуса отразилась смесь смущения и беспокойства.
— Ну, не думаю, что хозяйничать в твоей голове так уж легко.
— Ты можешь читать мои мысли, — заметила она, и он кивнул.
— Но только потому, что ты сейчас слишком взвинчена, — пояснил Маркус. — В Калифорнии забраться к тебе в голову было ох как непросто. Правда, в ночь, когда мы встретились, ты беспокоилась о Винсенте и Джеки… В общем, именно тогда я обнаружил, что ты не помнишь ни меня, ни Джулиуса, ни встречу с нами обоими в Йорке.
— Ты тоже был в Йорке? — опешила Маргарет.
Маркус кивнул:
— Я жил с вами тот год. И именно я предложил найти жилище в городе, когда вы двое поняли, что являетесь половинками.
Маргарет нахмурилась, пытаясь найти хоть какие-то воспоминания о нем. Но все, чего она добилась, так это головной боли. Оставив эту затею, она сердито посмотрела на бессмертного:
— Ты можешь контролировать меня?
Тот отрицательно покачал головой.
Маргарет прищурилась:
— А пробовал?
Маркус кивнул, снова без малейшего стеснения. Он не пустился в объяснения, так что Маргарет пришлось, недовольно скривив губы, вернуться к сборам.
— Джулиус просил передать, что через минуту придет и сменит тебя, — объявил Тайни, входя в комнату.
Маркус признательно кивнул, а Тайни, немного потоптавшись у порога, подошел к Маргарет, по-прежнему паковавшей чемодан.
— Как ты? — спросил он, и по его обеспокоенному лицу Маргарет могла понять, что он имел в виду не сборы.
— Не знаю, — еле слышно откликнулась она, положив в чемодан последний предмет и начав застегивать его. Покончив с этим, она взглянула на Тайни и внезапно спросила:
— Ты ведь действительно веришь во все это?
Детектив серьезно обдумал ее вопрос и кивнул:
— Да. — И когда она закрыла глаза, добавил: — Думаю, и ты тоже.
Маргарет, недоуменно моргнув, уставилась на Тайни.
— Тебе просто нужно время, чтобы принять это, — успокаивающе заверил тот. — Придется многое переварить, многое переосмыслить. Прошлое, о котором ты не знала, свою половинку, ребенка, а также свое двоемужество.
— Что? — ошеломленно спросила она.
— Ты вышла замуж за Джулиуса, когда думала, что была вдовой, — заметил он. — А это значит, у тебя было двое мужей, или до сих пор есть. — Маргарет впилась в него ошарашенным взглядом, в то время как Тайни задумчиво склонил голову. — Хотя я не думаю, что ты была двоемужницей. По-моему, человек по закону признается мертвым, если считается пропавшим без вести более семи лет. По крайней мере, сейчас так. Возможно, тогда законы были другими. — Он пожал плечами, показывая, что это уже не имеет значения, а затем взглянул на нее и хихикнул: — Неужели все твои сыновья такие же ворчуны как Кристиан?
Когда она недоверчиво уставилась на него в ответ на столь несвоевременное поддразнивание, Тайни, подняв руку, прижал палец к её губам. Выражение его лица стало серьезным:
— В жизни ты либо смеешься, либо плачешь, Маргарет. Я думаю, ты уже достаточно слез выплакала. Как считаешь? Пришло время смеяться.
— Черт!
Услышав ругательство, Маргарет перестала разглядывать дом, к которому они подъезжали, и посмотрела на Джулиуса, со смесью досады и тревоги уставившегося на машину, припаркованную у особняка.
— Ну, ты же сам ему позвонил, — усмехнувшись, заметил Маркус, очевидно, поняв, чем вызвано недовольство друга.
— Я всего навсего оставил сообщение. И уж точно не ожидал, что они свалятся нам на голову, — пробурчал Джулиус и, заметив встревоженный взгляд Маргарет, улыбнулся ей: — Все будет хорошо.
Маргарет медленно кивнула, но ничего не сказала. Она вообще мало говорила с тех пор, как они покинули свой арендованный домик. По большей части просто смотрела. Смотрела на Джулиуса, пытаясь найти воспоминания, которые, как они говорили, исчезли, представляя его в Йорке в костюме времен пятнадцатого века. Смотрела на Кристиана, пытаясь увидеть в нём свои черты и задаваясь вопросом, действительно ли он ее сын. И пока она смотрела, мужчины посылали ей короткие обнадеживающие улыбки, как бы говоря, что все в порядке.
Все в порядке.
От этого Маргарет чувствовала себя отвратительно и гадко. Отвратительно, поскольку не помнила Джулиуса, если, конечно, было что помнить. А гадко от того, что, похоже, действительно приказала когда-то убить Кристиана. И понятия не имела, что сказать или сделать, и даже как сейчас вести себя с ними. Поэтому всю дорогу до Лондона, а затем и весь полет до Италии она просто продолжала разглядывать их обоих.
Машина остановилась перед домом, который, очевидно, принадлежал Джулиусу. Они выгрузились и, забрав из багажника чемоданы, почти дошли до парадного входа, когда на порог вышел высокий темноволосый мужчина.
Если Джулиус не испытывал радости, зная, что этот тип находился в его доме, то и самого мужчину счастливым можно было назвать с огромной натяжкой. Он взглянул на Маргарет холодными, сочащимися отвращением глазами и рыкнул:
— Джулиус!
— Здравствуй, отец, — бесстрастно начал тот и, взяв Маргарет за руку, устремился вперед. — Как…
