Дарья Гущина - Вечность как предчувствие
Я в долину не пошла, точно зная, что могу там увидеть, а вот парня пришлось вытаскивать оттуда за уши. Вынырнув из радужного тумана с золотыми нашивками всех существующих в мире путей, он уныло выслушал легенду о тех, кто не вернулся из долины, сойдя с ума от избытка желаний, тоскливо вздохнул и послушно поплелся за мной в башню гильдии Девятого. Перед возвращением я хотела посоветоваться со схаали, попрощаться с ней и в последний раз побывать в древнем пристанище своих предков. Эраша, понятно, такие сантименты не интересовали, и пока я заканчивала намеченные дела, мой спутник просидел у порога башни в обществе бальзара, размышляя о вечном.
— Перекусить не хочешь?
Парень вздрогнул, подняв на меня испуганные глаза:
— Н-нет, пожалуй…
Подходило время отлета, и Эраша начинало колотить от страха. Признаться, мне тоже было не по себе. Не сказать, что я так уж боялась… но боялась. Вернее, более всего меня грызло ощущение досады на то, что я так долго от Вечности пряталась, так мало времени она мне дала, а столкнуться с ней лицом к лицу все же придется до того, как…
— Тогда не будем больше тянуть, — я положила на крыльцо сумку и спустилась со ступеней.
И — последний прощальный взгляд на башню гильдии, а в ушах — тихий шорох прощальных слов схаали, повторяющих однажды произнесенное предсказание. И в этой жизни я останусь той, кем она меня нарекла, но после — кто знает. У всего есть конец, только он — для чего–то начало, и все еще может быть, и все будет, пусть и в следующей жизни… До которой, как я искренне надеялась, у меня еще есть полсезона Пыльной луны и целый — Дождливой. И еще есть, куда успевать, и еще есть, что заканчивать.
Я достала свиток с заклятьями, внимательно вчитываясь в нужное. И, выучив необходимые слова, уже собралась приступать к делу, когда меня прервал Эраш:
— Рейсан… Кто тебя так назвал?
Я от неожиданности растерялась и недоуменно подняла брови. Парень имел дурную привычку — в самое неподходящее время задавать не относящиеся к делу вопросы, на которые я к тому же не всегда могла честно ответить. А иногда вообще не могла ответить.
— Как — так? — я сделала вид, что мое недоумение связано исключительно с заклятьем.
— Рейсан — «неузнанная»… Почему?
— Потому что Эраш — значит «ненайденный», — буркнула я. — Кто тебя так назвал? И откуда ты знаешь древний язык хранителей Перекрестка?
— А ты?
— Я искатель, и мне положено все знать.
— А я… ну, знаю и все тут… Так кто?
— Приемный отец.
— Но схаали говорила, что имена связаны с сущностью, а не с придумками родителей.
— Иногда — да, — я вздохнула. — Но есть редкие случаи, когда сущность не при чем.
— Какие?
— А вот это уже не твое дело.
— Почему?!
— Потому что.
— Это не ответ!
Да, это… попытка от него спрятаться. Как и вопросы моего спутника — это лишь попытка протянуть время и отсрочить неминуемое.
— Послушай, приятель, если ты боишься — не стоит со мной лететь, — вкрадчиво заметила я. — Оставайся здесь, жди подходящей случайности, думай о смысле жизни и сущности человеческого бытия. Но не заговаривай мне зубы значением имен и прочими глупостями, ясно? Заклятье я все равно применю, яйниха вызову и улететь — улечу. А твои попытки протянуть время за ненужными разговорами выбраться нам отсюда не помогут. Это ты понимаешь?
— Да, — Эраш покраснел.
— Чудесно. Тогда прикуси язык и не отвлекай меня.
Я вздохнула и на одном дыхании проговорила заклятье призыва. И воздух вокруг меня сгустился, почернел, зарябил от шороха сильных крыльев. Я махнула рукой, развеивая тьму, и с интересом взглянула на очередное существо мрака. В свою очередь, яйних смотрел на меня с не меньшим интересом. Древнее создание эпохи Изначальности поразительно напоминало одновременно птицу, летучую мышь и змею. Узкое чешуйчатое тело, птичьи лапы и хвост, хрупкие на вид паутинные крылья летучей мыши и воронья голова с узким клювом и внимательным янтарным взором. Я невольно подумала о Молчуне. Как он там, птичка моя?..
— Это… оно?
— Оно, — я подошла к яйниху и подняла руку, с любопытством ощупывая его шкурку. Крупная теплая черная чешуя оказалась мягкой, как пух, и слегка топорщилась, словно перья.
— И… оно нас отвезет? — Эраш с трудом скрывал дрожь в голосе.
Я едва заметно улыбнулась:
— Что скажешь, дружок? Отвезешь?
Яйних наклонил набок голову и тихо зашипел.
— Отвезет, — существо присело, и я быстро забралась на его спину, удобно устроившись меж крыльев. — Забирайся и полетели.
— Я не помещусь, — неожиданно заупрямился парень.
Я устало закатила глаза:
— Хорошо, тогда — прощай.
— Ты ведь не бросишь меня здесь!..
— Брошу, — я с трудом подавила острую вспышку злости. — Брошу без стыда и совести, и нисколько об этом не пожалею, клянусь тьмой.
— Подожди…
Эраш шмыгнул носом, набираясь мужества, и на негнущихся ногах подошел к яйниху. Тот снова присел и опустил крыло, предлагая парню по нему взобраться, чем мой спутник, помедлив и кинув на меня отчаянный взгляд, воспользовался. Вдвоем на спине создания действительно оказалось несколько тесновато. Яйних немногим превосходил в размерах обычную лошадь, но у лошадей из спины не росли внушительные крылья. Поерзав и поворочав друг на друга, мы с Эрашем все же уселись удобно, и я в последний раз посмотрела на башню гильдии Девятого. Прощай, мой древний дом… Спасибо за приют, но… Мне пора в путь. Дорога не любит ждать.
Яйних шумно взмахнул крыльями, подняв тучи снега, и земля в одно мгновение сжалась до размера расплывшейся по пергаменту кляксы.
— Глаза закрой! — резко велела я, тоже зажмуриваясь. — Увидишь Вечность — окажешься на ее пороге, и даже я тебя оттуда не вытащу.
— Понял, — покладисто откликнулся парень.
В лицо ударило пронзительное дыхание мертвого холода. Я изо всех сил вцепилась в оттопыренные чешуйки, а Эраш — в мои плечи. Ледяной ветер тяжелыми влажными складками плаща обвивался вокруг тела, колючими комками забивал нос и горло, не позволяя вздохнуть. Пальцы онемели, ладони под перчатками вспотели, лоб покрыла испарина. Задыхаясь, я из последних сил цеплялась за чешую, чувствуя, как холод по капле высасывает из меня живительное тепло, стремясь разорвать связь тела и разума. Но я — продержусь, как бы мой спутник выдержал… С трудом разжав пальцы, одной рукой я вцепилась в его плащ. Держись, мальчик, недолго осталось…
Одно бесконечно долгое мгновение жуткого полета — и в мое лицо ударил свежий теплый ветер. Закашлявшись, я вдохнула его полной грудью. И, не открывая глаз, дышала, с удовольствием, с облегчением, всем своим существом впитывая живительное тепло яркого солнца. Как, оказывается, я по нему соскучилась… И осторожно пошевелилась, разминая окоченевшие мышцы, грея дыханием озябшие ладони. Все, выбрались…
