Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А.

Черты лица у него жесткие и суровые, короткая борода подчеркивает сильную линию подбородка, а глаза, похожие на маленькие солнца, смотрят на меня из-под рыжеватых бровей, сведенных над недоверчивым хмурым взглядом. В отличие от других обнаженных мужчин, его широкие, усыпанные веснушками плечи украшены веревками с медными вставками, на длинных волосах красуется костяная корона, а в ухо вставлена черная серьга.

Я хмурюсь.

Такая же, как у Каана…

Он бросает многозначительный взгляд на женщину слева от себя и кладет свою руку на ее. Они склоняют головы в нашу сторону в знак почтения, хотя я подозреваю, что это больше относится к существу, которое привело меня сюда, учитывая его мифический статус. Уж точно не ко мне.

Дело не может быть во мне.

На мне кандалы, черт возьми. И блевотина в волосах.

Мои щеки вспыхивают, когда я подношу непослушные пряди к носу и принюхиваюсь, морщась от кислого запаха.

Проклятье. Я думала, что воняет не так сильно.

― Вот что бывает, когда ты не даешь мне прыгнуть в реку, ― ворчу я, обращаясь к судьбоносцу. ― Я предстаю перед важными фейри, пропахшая желчью.

Его единственная реакция ― прыгнуть вперед и обойти меня, заставляя остановиться.

― Сообщение получено, ― бормочу я, и он опускается рядом со мной, усаживаясь на землю. Оно поднимает лапу, облизывает ее и проводит по морде видом удовлетворения, которое я, конечно, не в состоянии оценить ― окруженная незнакомцами, стою в черепе дракона посреди гребаного небытия.

В помещении так тесно, что почти нечем дышать, и сидящий на троне мужчина поднимает голову. Он переводит взгляд с меня на существо рядом.

Тепло улыбаясь, он качает головой. Как будто борется с каким-то неверием.

― Kholu…

― Да, ― говорю я, обводя взглядом всех молчаливых, широко раскрывших глаза зрителей. ― Мне постоянно говорят это.

Он снова смотрит на женщину рядом с собой. Они прижимаются головами друг к другу, оба испытывают облегчение, которое я ясно вижу на их лицах.

Мужчина обхватывает ладонью голову младенца и целует его в лоб.

Я отворачиваюсь от интимного момента, за которым, как ни странно, больно наблюдать, и смотрю в небо, замечая, что огромный куполообразный потолок увешан зубастыми черепами. Этого достаточно, чтобы я поняла ― этот народ не стесняется убивать.

Мы прекрасно поладим, если только они не попытаются убить меня.

Вероятный король медленно встает. Все в комнате, кроме светловолосой женщины, бьют себя кулаками в грудь, а затем опускаются в такой низкий поклон, что их губы снова встречаются с полом.

Наверное, мне следует сделать то же самое. Не хочу никого злить, учитывая тот факт, что я в абсолютном меньшинстве и все еще скована железными оковами.

Я прочищаю горло, опускаюсь на колени, затем склоняю голову, задерживаясь в этой позе на долгое мгновение.

Мужчина спускается со своего трона и переводит взгляд с меня на судьбоносца, а потом на двух воинов, которые вытащили меня из реки ― оба теперь стоят в стороне.

― Hagh toth? ― спрашивает он, остановившись.

Воин с татуировкой птицы отвечает.

― Rivuur Ahgt at nei del ayh.

― Rivuur Ahgt … uh surt?

― Ahn…

Наступает тишина, затем коронованный мужчина начинает говорить снова.

― Teni asg del anah te nei. Tookah Téth ain de lei … Sól aygh tah Kholu!

Мой разум уплывает, я пытаюсь ухватиться за настоящее.

За этот момент.

Все это начинает напоминать мне о другом месте, о другом времени. Когда я точно так же не понимала, что, черт возьми, происходит, а мой словарный запас ограничивался несколькими раздраженными возгласами, которые я использовала, пытаясь объяснить, что мне нужно.

Я напеваю свою успокаивающую песню, пока вероятный король возвращается к своему трону, а из расступающейся толпы выходит высокая женщина. Она покрыта медной краской для тела, на ней плащ с черными бусинами, которые постукивают друг о друга, когда она идет к нам длинными шагами, покачивая бедрами. У нее босые ноги, а рыжие волосы такой длины, что закрывают половину плаща.

Я поднимаю взгляд к ее глазам, и у меня перехватывает дыхание.

Они белые.

Невидящие.

Она смотрит в мою сторону, и меня пронзает чувство, что несмотря на незрячие глаза, она видит слишком много.

― Kholu, ― шепчет она, улыбаясь и поднимая обе руки к небу. ― Kholu haf comá. Haf de neil da nu … Tookah te!

Зал наполняется радостными криками и ударами кулаков по груди, которые заставляют мое сердце биться сильнее, а затем толпа приходит в движение ― пространство наполняется энергией, которая вызывает чувство покалывания от предвкушения чего-то.

― Во что, Творцы, ты меня втянул? ― ворчу я, обращаясь к зверю, который просто сворачивается в огромный клубок, прячет морду под хвостом и, кажется, засыпает, его форма меняется от устойчивой до расплывающейся и подрагивающей по краям.

Хм…

Может быть, если я не буду обращать на него внимания какое-то время, он полностью исчезнет. Тогда я смогу уйти.

Из ревущей толпы выходят двое громадных мужчин, причем более крупный из них настолько массивен, что его рука может обхватить мое горло и раздавить его одним движением, а волосы цвета глины доходят ему до лопаток. Когда он поворачивается, чтобы поклониться тем, кто сидит на тронах, я вижу, что его спина испещрена точками, а изображение змеи, обвившейся вокруг его мускулистой спины, скорее целое, чем пятнистое. У мужчины поменьше ― каштановые волосы и покрытая веснушками кожа, а на плечах ― изображение гаргульи с распростертыми крыльями.

Оба поворачиваются ко мне, склоняясь в еще более глубоком поклоне.

Я хмурюсь и снова смотрю на сидящую на троне женщину, пытаясь найти ответы в ее глазах. Но все, что я вижу, ― это мягкую, утешительную улыбку, от которой мне хочется зарычать.

Мне не нужно утешение. Мне нужна суровая правда, чтобы я могла понять, во что меня втянул этот судьбоносец и как мне выпутаться из ситуации, как только зверь ослабит бдительность.

Сзади до меня доносятся звуки топота, я оглядываюсь через плечо и вижу большое шестиногое существо, которое прокладывает себе путь среди толпы. У него нет ушей и три пары черных глаз-бусинок, расположенных по обе стороны длинной морды, челюсть движется, пока оно пережевывает что-то, зажатое коренными зубами.

Я хмурюсь еще сильнее. Думаю, это колк, но у тех, что я видела раньше, густая пушистая шкура. Это существо выглядит странно… голым.

Он издает фыркающий звук и устраивается между мной и двумя мужчинами, с интересом наблюдающими за мной.

Женщина с белыми глазами встает между мной и мирно жующим зверем. Одним движением она выхватывает изогнутый бронзовый клинок из ножен, пристегнутых к ее ноге, и перерезает животному горло быстрее, чем я успеваю уследить.

Мои легкие сжимаются, сердце бешено колотится.

Бедное животное издает пронзительный крик, его кровь выливается в чашу, а моя голова становится легкой и воздушной. Животное осторожно опускают на землю, и оно принимает коленопреклоненную позу, имитирующую мою собственную.

Мертвое.

Мне доводилось убивать подобным образом. Но при виде того, как это бедное, невинное создание испускает последний, булькающий вздох, у меня внутри что-то переворачивается. Меня тошнит.

К черту это.

Я ухожу.

Я вскакиваю на ноги и разворачиваюсь, направляясь к выходу, когда передо мной с рычанием выскакивает судьбоносец. Толпа ахает, перешептываясь, а я скалю зубы и рычу в ответ.

Он опускает голову еще ниже, приближаясь и подталкивая меня вернуться туда, где я стояла.

― Ты нравишься мне все меньше и меньше, ― выдавливаю я из себя, затем качаю головой и поворачиваюсь, возвращаясь назад, сдерживаемая ярость хлещет меня по ребрам, как струи ледяной воды.

Этот языковой барьер с каждой секундой становится все более раздражающим. Если я в ближайшее время не выясню, что происходит, то сойду с ума.