Бесстрашие (ЛП) - Смит Кристин

— Это может быть ловушкой, — добавляет Нэш.

— Я понимаю. И всё же хочу рискнуть. — После долгой паузы Трей спрашивает: — А вы?

Нэш пинает ком грязи.

— Наверное, да. Ты же знаешь, я за тобой — хоть на край света.

— Хорошо. Давай соберём всё, что не было уничтожено огнём. Оружие, амуницию, еду, одежду… всё, что найдём.

— Принято, — отвечает Нэш, уже заходя в деревянный сарай.

Трей собирается уйти, но я останавливаю его, коснувшись руки.

— Трей.

Он оборачивается ко мне.

— Да?

Достаю из кармана склянку с Re0Gene 2.0.

— Кажется, тебе сейчас это нужно.

Трей смотрит на сыворотку в моей руке.

— Это то, что я думаю?

— Да. Не хотел отдавать Стилу всё.

— У тебя только одна?

— Да. Поэтому ты должен выпить её.

Трей мотает головой, отступая назад.

— Лучше оставь. Пусть сохранится для кого-то, кому она по-настоящему понадобится.

Не понимаю, почему он так упрямится. Я пытаюсь помочь ему. Я же вижу, как он хромает, морщась от боли. Почему он просто не выпьет чёртову сыворотку?

— Трей, здесь больше одной дозы. Если выпьешь чуть-чуть, кому-то другому тоже хватит.

Трей сомневается, но я настаиваю, и он берёт склянку. Открывает колпачок и капает несколько капель под язык. Вернув колпачок на место, протягивает склянку обратно мне. Не проходит и тридцати секунд, как Трей начинает тереть бедро.

— Ох, как стягивает кожу.

— Значит, сыворотка действует.

— Где ты был несколько часов назад, когда я сам себе зашивал ногу? — шутит он. — Надо было сразу выпить сыворотку.

— Прости. Забыл, что она у меня, и вспомнил только, когда сидел с Сиенной, но не хотел оставлять её…

— Всё в порядке, бро, — говорит Трей, хлопая меня по плечу. — Я просто пошутил. — Он смотрит мне прямо в глаза и проникновенно добавляет: — Спасибо. Правда, спасибо.

Трей разворачивается, чтобы пойти собирать запасы в дорогу.

Я окидываю долгим взглядом разрушенный лагерь, всем сердцем надеясь, что Грета сейчас среди тех, кому удалось сбежать.

46

ТРЕЙ

Пока мы собираем припасы и загружаем грузовик, костры тлеют, оставляя лишь угли. К тому времени как мы закончили, уже стемнело, и наши желудки заурчали от голода. Уже несколько часов никто из нас даже не думал о том, чтобы поесть.

Мы быстро перекусываем сухофруктами и вяленым мясом, после чего решаем, как будем ехать: мы с Сиенной — в грузовике, Зейн и Чез — на внедорожнике. Так-то все могли бы поместиться в грузовике, учитывая багажное отделение, но Зейн и Чез не были в восторге от этой идеи. Чез даже заявил, что его укачивает. Один только Нэш согласился забраться назад. Полагаю, он просто хочет побыть один, и я его в этом прекрасно понимаю.

Моя нога полностью исцелилась благодаря чудодейственной сыворотке Зейна. Я даже представить себе не мог, что он мог пойти на хитрость — тихонько вытащить одну склянку, перед тем как отдать остальные, — но всё же я благодарен своему гениальному братцу.

Перед отъездом Сиенна ещё раз подходит к братской могиле, орошая слезами землю. Я даю ей несколько минут постоять в одиночестве. По себе знаю, как тяжело прощаться с близкими.

Когда она выплакивает все слёзы, я беру её за руку и отвожу обратно к грузовику. Койоты воют вдалеке, вызывая у неё мурашки. Вечерний воздух прохладен, поэтому я притягиваю Сиенну к себе и растираю её руки, пытаясь согреть. А она словно бы и не замечает изменения в температуре, равно как и моих ладоней на своих плечах. Перед тем как она забирается в грузовик, я разворачиваю её лицом к себе.

— Понимаю, тебе сейчас нелегко. Но обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы вернуть твою улыбку.

— Не думаю, что это возможно, — отвечает она слабым голосом, её губы дрожат.

— Когда-нибудь, — заверяю я. — Со временем боль притупится.

Она кивает. Слёзы текут по её щекам. Нежно целую её, но не давлю. Она сейчас в очень уязвимом состоянии, и я не хочу пользоваться ситуацией. Просто даю ей понять, что я очень сильно её люблю. Что я рядом. И всегда буду рядом.

Отстранившись, говорю:

— Нам надо отправляться, пока совсем не стемнело.

Помогаю ей забраться в грузовик и закрываю за ней дверь.

Заняв водительское сиденье, подаю сигнал Зейну, чтобы был готов. Он высовывает руку в окно, показывая большой палец. Завожу двигатель и нажимаю на газ. Маневрирую между колючими кустами и большими камнями. Нам нужно проехать немного по бездорожью, прежде чем мы доберёмся до трассы, что ведёт к стене. Дорога займёт максимум сутки.

Когда мы отъезжаем от территории между двумя холмами, Сиенна прижимается лбом и ладонью к стеклу. Видимо, по-своему прощается. Закончив, она снова садится прямо на сиденье и закрывает глаза.

Последние несколько часов я действую на автопилоте. У меня не было времени остановиться, чтобы подумать или погоревать. Мы потеряли так много членов «Зенита» и «Грани» — людей, которых мы знали годами и любили всем сердцем. Но теперь их лица одно за другим всплывают перед моими глазами. Я не знаю, кто умер, а кому удалось спастись, и это самое страшное.

Пока мы едем, пейзаж заметно меняется: от алых холмов к горной местности. Я внимательно высматриваю контрольно-пропускные пункты, но пока что путь свободен. Стараюсь ехать объездными путями, а не по основной трассе, потому что многие дороги и постройки были разрушены во время Переворота, да и там, скорее всего, патрулируют силовики.

Сиенна заснула некоторое время назад и сейчас тихонько сопит, словно не спала уже год. Но её сон не такой уж безмятежный. Она время от времени то мычит, то сжимает кулаки. В такие моменты я сжимаю её руку и крепко держу, после чего она успокаивается.

Не знаю, что ждёт нас на границе, разделяющей Пасифику и Прайд. Я всё ещё не решил, стоит ли нам искать брешь в стене или попытаться проехать напрямую через ворота. Не знаю, пропустят ли нас.

В какой-то момент я уже чувствую себя настолько уставшим, что не могу держать глаза открытыми, и подаю знак Зейну, что пора сделать остановку. Мы съезжаем с дороги, к деревьям, стараясь максимально скрыться из виду, и спим несколько часов до восхода солнца.

Когда до границы остаётся около часа, судя по координатам, вырезанным Пейдж, пейзаж снова преображается: открытая равнина, на которой видно всё на расстоянии нескольких миль. Здесь как будто была зона боевых действий. Перевёрнутые танки, разбомблённые укрытия — настоящее военное кладбище.

Наклонившись, мягко трясу Сиенну за плечо. Проснувшись, она не сразу осознаёт, где находится, но затем протирает глаза и выглядывает в окно.

— Что это за место? — тихо спрашивает она с неким трепетом.

— Подозреваю, здесь было одно из сражений во время Переворота.

Притормаживаю, пока мы проезжаем одну за другой танковые колонны, наполовину погребённые в песке. Некоторые перевёрнуты. Некоторые больше похожи на груды металла, чем на боевые машины. А некоторые выглядят нетронутыми, словно танкисты просто выбрались из них и убежали. Не знаю, правда, куда. Вокруг сплошная пустота.

— Трей, посмотри, — внезапно зовёт Сиенна. Она указывает на что-то в пятидесяти ярдах от нас, напоминающее гигантский булыжник с крыльями.

— Кажется, это вертолёт.

Мне хочется проверить лично, поэтому я останавливаю грузовик и выхожу. Сиенна вместе со мной. Зейн и Чез тоже вылезают из внедорожника.

— Клянусь, — ругается Чез, — если мне в лицо прилетит ещё хоть одна тварь, я заору. — Он откашливается, сплёвывая на землю. — Сиенна, твоя очередь ехать в этой штуке!

— Для этого и нужен шлем, Чез, — отмечает Зейн, снимая свой. Должно ли мне быть стыдно за это ни с чем не сравнимое удовольствие, которое я испытываю, когда вижу волосы Зейна торчащими во все стороны? Он больше не кажется таким уж идеальным.

Мы пересекаем поле, подходя ближе к месту аварии.