Улыбающаяся - Тростниковая птичка
Несговорчивые Ястребы долго держались своей веры, не принимали заманчивых предложений, не боялись угроз. Когда род отлучили от Храма никто не забил тревогу: тогда это казалось просто анекдотом. Шло время, но в браках, заключенных без благословения Дочерей, не рождались дети. Дочери рода одна за другой стали дарить бусины чужакам , и разве можно их в этом винить, если материнство это предназначение женщины? Сыновьям рода все сложнее стало находить себе невест, и молодые воины, не женившись до Рубежа, начали уходить за Грань. Было что-то неправильное в этих смертях: нет, доказательств не было, и выглядело все так, будто воин сам выполнил ритуал, но какие-то мелочи царапали, тревожили, не давали поверить в это до конца. Один за другим приходили к главе рода воины, в семьях которых подрастали мальчики, просили освободить от клятвы роду и отпустить в чужой род, приймаками под чужую руку. Так и не стало рода Серого Ястреба: еще пару десятков лет держались гордые воины, теряя влияние, земли и воинов в традиционных для того времени междуусобных войнах. О том, что случилось потом говорят разное, но непременно шепотом. В истории Керимы этому посвящен один абзац: род Черного Медведя закончил агонию гордых Ястребов, и помогло им в этом чье-то предательство. Тогда-то и был созван первый Совет Старейшин, потому что справиться в одиночку с Храмом было неподвластно ни одному роду. Нынешние Дочери Храма не слишком похожи на воинственных жриц времен колонизации, но и они многое могут, потому и танцуют вокруг друг друга Храм и Старейшины, ступая на цыпочках, выписывая невероятные пируэты, лишь бы не нарушить хрупкое равновесие.
Мысли снова пошли по кругу: что заставило осторожнейшую бакычу-апа, дожившую до вставной челюсти и седых волос, нарушить все правила предсказательниц и позабыть о безопасности и здравом смысле? Говорить об опасности от Храмовых дочерей, да не в полумраке предсказательного салона, за крепкой дверью с ажурным слуховым оконцем, от которой ведет минимум три тайных хода на случай визита храмовниц, а посреди белого дня, на кишащей народом Ак-Тепе было не просто опасно - самоубийственно. Пусть будет благосклонна к бабушке Праматерь, ибо Дочери её не склонны к состраданию. Единственная причина, приходящая в голову, категорически мне не нравилась: видение у предсказательницы было настолько ярким, и касалось не просто Сони, а чего-то более масштабного, что старуха, не смотря на многолетнюю практику, не сумела справиться с собой. Это значило, что Соню надо отправлять с Керимы, и как можно скорей. Желудок тут же откликнулся на неприятные мысли спазмом, я привычно нащупал блистер с последней таблеткой, сунул её под язык и напомнил себе, что решать проблемы надо по мере их поступления. В ближайшие же два дня мне следовало сидеть ровно и ждать новостей от Сониного отца.
Я некоторое время вел машину, бездумно разглядывая дорогу, потом взгляд зацепился за татуировку, к которой я так привык, что часто вообще забывал о её существовании. Странное существо - человек: казалось бы с нашей колониальной историей и подробными хрониками, что ведутся Дочерьми Храма, можно проследить основание рода вплоть до очередности перехода и индивидуальных настроек телепорта. Однако эта версия, обыденная и построенная на фактах, исключает и мистику, и волшебство, вот и появились свои легенды об основании кланов. Вот к основателю нашего рода, например, пришла песчаная кошка, которая ночью сбросила шкуру и превратилась в прекрасную женщину, а утром снова ушла кошкой в пустыню. Так и ходила Хозяйка Пустыни по ночам к воину, пока однажды, утомленная ласками, не заснула рядом, а воин не спалил её прекрасную шкуру. Проснулась красавица, обнаружила пропажу и горько заплакала, и тогда одел воин брачный браслет, поклявшись, что всегда будет рядом и не сможет жить без неё. Ночами в общежитии воинской школы мы, подростки любили зубоскалить, что на самом деле основателю рода просто не давали женщины, и с песчаной кошкою у него случилось от безысходности, да и в женщину она не превращалась. Обычно такие разговоры заканчивались потасовками: помянув легенды нескольких кланов в подобном ключе, добирались до рода Каменистого Щитомордника, чья основательница спасла ядовитого змея, согрев его на груди. Вариаций на тему любви женщины со змеем всегда было в избытке, поэтому безбашенные сыновья этого рода регулярно ходили с синяками и ссадинами. С другой стороны - историю нашей с Соней встречи тоже ведь можно рассказать в виде легенды... Как одна маленькая тростниковая птичка заблудилась в замке Нашера, превратилась в прекрасную женщину, и вышла замуж за воина. А их дети основали род Тростниковой Птички, и были вынуждены в воинской школе драться в общаге наравне с Щитомордниками. Желудок вновь напомнил о себе ноющей болью, намекая, что мысли приняли нежелательное направление, я опять потянулся за блистером, обнаружил что он пуст и кощунственно помянул Праматерь. Съехав с дорожного покрытия я сосредоточился на ложащейся под колеса проселочной дороге - сейчас она требовала всего моего внимания. А когда, не удержавшись, глянул на Птичку, та уже спала, по детски приоткрыв рот и подсунув под щеку край пледа.
Всю дорогу от Мунирской ярмарки я продремала, уютно свернувшись на заднем сиденье, то проваливаясь в сон, то всплывая в реальность, чтобы осмотреться вокруг и снова закрыть глаза. Сай вел машину ровно, без рывков или резких остановок, мотор мерно урчал, из динамиков тихо мурлыкало что-то из непривычных местных мелодий. Иногда, в очередной раз кидая взгляд на мужа в зеркало заднего вида, я ловила Сая за ответным быстрым взглядом, и видела, как поднимаются уголки его губ в мягкой улыбке. Один раз я вскинулась на странный звук, оказавшийся шумом фольгированного блистера из которого Сай, поморщившись, вытряхнул таблетку и закинул её в рот. Я расстроенно вздохнула, снова закрывая глаза, и поставила еще одну галочку в мысленном списке "что мне обязательно надо узнать о мужчине, который стал моим мужем". С этой мыслью меня окончательно сморило в сон.
Я проснулась с ощущением праздника, и некоторое время озиралась по сторонам, пытаясь понять - где я, и как тут оказалась, потом пригладила растрепавшиеся волосы и выбралась из машины. Оказалось, что пока я спала, Сай припарковался на уютной полянке, и успел не только поставить палатку, но и обустроить стоянку, а сейчас деловито кашеварил. Я огляделась вокруг, втянула запахи еды и дыма от костра и только вздохнула: мой последний (и единственный, если не считать пары выездов с классом в организованные кампусы и жизнь в поместье) опыт жизни на природе пришелся на прошлое лето, проходил в рамках очередной практики и был весьма неудачен. Нет, выжить наша группа детей, избалованная цивилизацией и налаженным городским бытом, выжила - но, скажу честно, такой отвратительной еды, что мы готовили по очереди, я не ела ни до, ни после. Практику нам зачли, но инструкторы, удаленно наблюдавшие за нашими мучениями, повеселились всласть. Сейчас же от костра пахло настолько умопомрачительно, что в животе у меня заурчало, а ноги сами понесли меня поближе к еде. Сай улыбнулся мне беззаботной улыбкой, казалось, что тут, на лесной поляне, он стал на несколько лет младше, словно в лесу он снял одну из своих масок, и стал самим собой.
