Антонина Истомина - Подарок богини
– Но всё равно, Юркин, ты же не станешь отрицать, что к женщинам на работе у нас другое отношение, чем к мужчинам?
– К тем, кто ничего не делает, а целыми днями только треплется, выбивая себе какие-то привилегии, – да. А к тем, кто работает, к тем, кто профессионал, к тем отношение нормальное. Вот возьми нашу кафедру хотя бы. Половина преподавателей – женщины. Две из них – профессора, сама их знаешь. Ну и где, позволь тебя спросить, их тут ущемляют? По мне, так они сами кого хочешь ущемят… (Смех в аудитории.)
– Я тебе говорю о мировой статистике!
– А зачем мне мировая статистика? Ты б мне ещё про трудную жизнь женщин тумба-юмба рассказала!
– А что, они не женщины, что ли?
– Может, и женщины. А помнишь, что профессор Преображенский про помощь голодающим в Африке сказал? «У нас свои проблемы есть!» – вот что сказал он. Пусть они там сами разбираются. У нас тут своя… Африка!
…
– Ты ещё скажи, что женщинам высшее образование не нужно!
– Если подходить по-нормальному, то, в общем-то, да…
– Как это – «по-нормальному»?
– Ну, смотри. Демографы подсчитали, что для того, чтобы нация росла, нужно, чтобы каждая женщина рожала в среднем три целых двадцать пять сотых ребёнка. Слышала такую цифру?
– Да.
– Давай теперь считать. Три целых двадцать пять сотых – родить именно столько, я понимаю, сложно, поэтому округлим до четырёх. По уходу за ребёнком наше государство даёт женщине три года. Умножаем три на четыре – получаем двенадцать лет. Институт девушки заканчивают в двадцать два – двадцать три. Год поработать, туда-сюда, замуж, декрет. Ну, где-то двадцать четыре, двадцать пять – первый ребёнок. Прибавляем к этому возрасту двенадцать лет. Получаем тридцать пять – тридцать семь лет. Вот у меня вопрос – кому нужен специалист, который, грубо говоря, ни дня не работал по профессии? А ведь он учился. На него тратились человекочасы и материальные ресурсы, которые фактически вылетели в трубу. Зачем? Зачем он занимал чьё-то место? Чтобы найти себе мужа в институте? И всё? (Очень неодобрительный гул женских голосов в аудитории.)
– Поэтому нужно создать условия, чтобы женщина могла восстановить свои профессиональные навыки после перерыва!
– Ага. Вот представь – у тебя внезапно заболел зуб. Ты ночь промучилась, а утром побежала в зубоврачебную клинику – сдаваться. Прибегаешь туда, а там, на ресепшене, тебя встречает улыбчивая девушка, которая тебе радостно так говорит: как хорошо, что вы к нам пришли! У нас все врачи по записи, но вчера на работу вышла женщина, которая десять лет сидела по уходу за ребёнком. Она с удовольствием поковыряется в вашем зубе, пытаясь вспомнить, что там и как! Пожалуйста, проходите! (Смех в аудитории.)
– Лен, скажи честно, услышав такое, ты пойдёшь помогать этой женщине поднимать её профессиональный уровень? А? Вот только честно? Я уверен, что ты со всех ног кинешься в другую клинику, искать врача, у которого была непрерывная практика каждый день. Ты же не дура и не враг себе. Так ведь?
– Сергей, то, что ты сказал – это большая проблема для женщин, выходящих на работу после перерыва, связанного с деторождением. Необходимо создавать условия, при которых женщина, родившая детей и выполнившая свой долг перед обществом, могла бы с наименьшими усилиями вернуться к работе…
– А кто за это будет платить?
– В смысле?
– Ну, просто так ничего не бывает. Чтобы поднять профессиональный уровень – нужны какие-то курсы, какие-то преподаватели, какие-то материальные и временные затраты. За всё это нужно будет заплатить. Кто это сделает?
– Руководство предприятия должно иметь для этого специальный фонд…
– Работодатель? Ага. Прямо он так и кинется из своего кармана чью-то учёбу оплачивать. Даже если его законом обяжут это делать, то тогда – где он средства возьмёт? Взять их он может только в одном месте – у меня. У покупателя. А это значит, что вся его продукция подорожает, ибо в её цену вобьют деньги на наполнение этого фонда. Мне это нужно, чтобы продукция дорожала? Нет, не нужно. Да и никому не нужно. Вон, спроси кого хочешь, согласны ли они оплачивать переучивание каких-то неизвестных им женщин ростом стоимости услуг и товаров? Вряд ли найдётся много желающих встать на этот скорбный путь…
– Юркин, но она же детей рожала! Долг перед Родиной выполняла!
– Если за выполнение долга требуют оплату, то это уже не долг, а нечто иное… У мужчин, между прочим, тоже никто долг не отменял – детей этих кормить. Пусть мужчинам тоже тогда льготы дают… (Неодобрительный гул в аудитории.)
– И что ты предлагаешь?
– Пусть женщины сидят дома и занимаются детьми. Мужчины работают. До двадцатого века всегда так было. Вон, спросите, как в Южной Корее дела обстоят? Всё именно так и устроено. Поэтому страна нормально живёт и развивается. А у нас, да и в Европе тоже, вместо развития – ежедневный цирк на конной тяге… (Смех в аудитории.)
…То фемен голышом, то министры в одних трусах, после развода, бегают… А экономика – стоит.
– То есть ты – за патриархат?
– Да, я за патриархат и за мужской шовинизм. Я консерватор. Аллилуйя! (Неодобрительный гул женских голосов в аудитории.)
– Значит, ты отказываешь женщинам в праве на равных, вместе с мужчинами участвовать в развитии общества? Так?
– Ну, вы сами это признаёте. Требуя женщинам льгот и привилегий, вы тем самым говорите, что при нормальных условиях женщина не может участвовать в его развитии, ибо ей нужны какие-то особые, тепличные условия.
– Женщина в жизни слабее мужчины. И естественно, что ей нужна дополнительная поддержка.
– Постой. Но мы же вроде за равноправие тут говорим? Равноправие – это конкуренция на равных, без всяких льгот. Какие такие льготы тогда? Неконкурентоспособен? Сиди дома и не чирикай. Есть что предложить – выходи и предлагай. Вся правда жизни. Если же вы, Гречкина, ставите себе задачу улучшить жизнь людей, сделав законы более человечными – тогда пишите в законах слово «гражданин», вместо слова «женщина». И тогда вас поддержат не только женщины. Мужчины – тоже люди, тоже жить хотят… (Смех в аудитории.)
* * *… – По нынешним временам самое главное – не плоть и не душа. Самое главное сегодня – деньги!
– А любовь? Хочешь сказать, что она тоже после денег стоит?
– Когда я вижу, сколько бабла поднимают на День святого Валентина или на то же Восьмое марта, продавая это светлое чувство оптом и в розницу, то у меня невольно начинают возникать сомнения в самом смысловом значении этого слова. Думаю, что нынче между словами «любовь» и «деньги» можно смело ставить знак «равно». Говорят, что до семнадцатого века понятия любовь вообще не существовало. И ничего, как-то жили. А сейчас прямо все как с цепи с этой любовью сорвались. Опять же классики. Помнишь фильм «Здравствуйте, я ваша тётя?». Как там Калягин пел – «И не цветёт любви цветок без славы и успеха-а!» А? Ну, подумай сама, кому ты нужен, если ты хороший, добрый и весёлый бомж? (Смех в аудитории.)
