Юлия Поленова - Кровь на снегу
— Вот я и хочу показать себя с правдивой стороны, но вчера у меня на столько рзболелась голова, а тело как будто попало под дерево…
— Уж не заболели ли вы, Гарольд? — вновь спросила Элспет.
— Думаю, это простое недомогание из-за холодного воздуха в Англии, сам то ведь я из Аргентины. А гулять люблю до жути, вот немного и переохладился.
По нависшей тишине, я понял, что Элспет и, может, даже её отец понимали, что это небольшая ложь. Хотя у меня появилось сомнение, мог ли Бэнжамин понять что-то, ведь он и догадываться не мог о произошедшем между мной и его дочерью, вчера в саду.
И вот этот лживый оборот прошёл между мной и девушкой очень гладко. Она снова опустила голову и медленно доедала свой ужин. А её отец отставил от себя тарелку и теперь прямо таки жаждал поговорить со мной:
— Так вы из Аргентины?
Его брови поднялись, изображая, по моему мнению, совершенно неправдоподобное удивление.
— Ну, вообщем да, хотя рождён я в Греции. Мой отец, будучи капитаном и владельцем судоходного корабля, увёз от матери-гречанки в Аргентину, где я прожил около 5 лет. Воспитывал меня только отец, а материнской любви я так никогда и не узнал.
— Ваш отец любил путешествовать?
— О, да. Даже слишком. Потом меня привезли в Англию и стали обучать в английских гимназиях, наверно, моё образование задержало отца здесь. Хм, не надолого. — задумчиво проговорил я — Через несколько лет я поступил в университет и начал получать хорошее образование, но к тому моменту меня посетила ужасная новость — отца смыло волной при шторме в кипящую пучину. Даже тело не было найдено. И, честно признаться, мне вдруг совершенно расхотелось учиться.
Я бросил университет, сейчас стараюсь применять полученные мной знания…
Все слушали мой рассказ, даже Бэском, который не раз меня выслушивал, вновь обратил внимание и сочувственно хлопал меня по плечу.
(хотя все его движения вызывали у меня отвращение, не говоря уже о прикосновениях)
Элспет отодвинула тарелку и, поставив подбородок на руки, усердно пыталась выразить чуткость и участливость, но почему-то иногда она, словно, погружалась в мир мечтаний и, глядя мне в глаза, пыталась что-то сказать. Однако я понял, что мне пытались сказать эти глаза…
«Не лги».
Я вздрогнул.
— А на что же вы живёте? — умилённо спросил меня Холлидей
— Ну, отец оставил мне порт на западном берегу Англии и имение, могу сказать, что прибыли на жизнь мне хватает.
Отец Элспет изогнул губы, говоря этим, что рассуждаю…
(лгу…)
я разумно.
— Извините, но могли бы мы говорить о чём-нибудь другом. Мне не очень то приятно рассказывать о своём прошлом, тем более видеть, как люди меня жалеют, — я улыбнулся извиняющей улыбкой.
— Ну, конечно же, Гарольд, вы правы, нам необходимо поговорить о чём-нибудь другом.
С выражением полного понимания проговорил герцог. Могу лишь добавить, что этот жирный ублюдок всё же чем-то помогал.
— А мне вот интересно знать о прошлом человека, таким образом можно сделать вывод о его будущем — не унимался Холлидей и настойчиво продолжал свой допрос. Но Бэском бросил в его сторону взгляд полный ярости. В эту секунду началось внутреннее противостояние двух братьев, которые до сегоднешнего вечера жили в полном согласии. Герцог защищал меня, как своего сына.
Дочь Холлидея подняла голову и посмотрела на отца так, как будто он ведёт себя отвратительно. Меня это тоже смутило, Бэнжамин играл со мной в игру, правила которой были известны ему одному и все сидящие за столом не знали их, в том числе и я.
Не знаю, белел ли я от злости или же краснел от стыда, однако это взбудоражило голод. Я чувствовал, слышал и видел кровь, окружающую меня и манящую, как сыр, мышей. Тем не менее, сыр был в мышеловке.
Настал критический момент.
Я опустил голову, закусил нижнюю губу клыком, но тут же сообразив, что мой клык явно не человеческий, убрал его.
Только я открыл рот, Элспет перебила меня:
— Папа, это очень не учтиво с твоей стороны, допрашивать человека и вытягивать из него то о чём он не хочет говорить. Мы ведь в Англии, а не в Америке. Не путай бескультурие с устоявшимися традициями.
Как же в этот момент я был благодарен Элспет, она позволила мне остаться Гарольдом.
Бэнжамин улыбнулся и замолчал, но моя злоба на столько разрослась, что мне хотелось разорвать этого лживого…
Лживого…
Злоба разорвалась ядом внутри меня, и голод возрождался из пепла.
Элспет перехватила эстафету:
— Почему-то до сих пор не могу свыкнуться с приездом в туманную Англию и её пусть прекрасной, но холодной красотой, я ведь выросла здесь. А меня всё угнетаети приводит в уныние, какая-то неизвестная усталость и скука… задумчиво говорила она, внимательно разглядывая меня и опять заглядывая внутрь.
— Прошёл день с момента вашего приезда, дорогая, ты ещё не оклемалась с дороги. Однако я удивлён твоей затворнической жизни, сколько я тебя помню, куда бы ты ни уезжала, после приезды в первый же день гуляла в саду со своими мыслями и мечтами — задыхаясь, говорил герцог, пытаясь, сказать всё быстрее, может, просто хотел заткнуть невежество своего брата.
— Да, дядюшка, вы правы, но я не могу понять причину… Может, мне просто наскучила гулять одной.
В разговор вступил я:
— Длительныё английские вечера хороши для влюблённых… им ночью не так холодно, тем более что зима в этом году выдалась холоднее обычного.
И пока я говорил этот небольшой монолог, я не спускал глаз с Элспет, на что она отвечала тем же.
Но тут в кухне что-то загремело, словно, свалился поднос с посудой, мы все вздрогнули и оглянулись в сторону двери. И на лице каждого зависло удивление. Через несколько секунд в столовую ворвался дворецкий с горящими глазами, бледным и явно чем-то испуганным, лицом.
Он, шатаясь, брёл к нам и говорил:
— Хозяин… случилось…
Задыхаясь, он начал хвататься за грудь.
— Боже всемилостевый, Эдгар, сядте и успокойтесь — дрожащим голосом говорил Бэском, а Холлидей подставил свой стул дворецкому, что бы тот на него сел, а не упал замертво от сердечного приступа. Ему даже свой стакан с водой подала Элспет.
Немного отпив и отдышавшись, Эдгар начал говорить более уравновешенным тоном, однако во мне разыгрался шторм паники, точно, я знал, что хотел нам сообщить дворецкий:
— Милорд, случилось нечто ужасное… о, Господь… я этого не могу произнести вслух…
Лица присутствующих посерели, а бледное лицо Элспет засияло нездоровым румянцем и в глазах будто бы два хрусталика.
Мой страх разыгрался не на шутку, все приготовились.
