Марисса Мейер - Сбои
— Гаран?
Он отшатнулся, сильно ударившись плечом о стену, и все застыли.
— Нет, — он запнулся, виновато улыбаясь, когда капли воды падали с его носа, — я вызвал аварийный хувер.
Любопытство застыло на лице Адри. — Для чего?
Зола как могла вжалась в стену, чувствуя, будто она была зажата между двумя людьми, у которых не было ни малейшего представления, что она стояла там.
Гаран скрестил руки на груди, начиная дрожать. — Я подхватил его, — прошептал он, его глаза повлажнели.
Зола взглянула назад на Пиону, интересуясь, значат ли что-нибудь эти слова для нее, но никто не обращал внимание на Золу.
— Мне жаль, — сказал Гаран, кашляя. Он переместился назад к двери, — Мне не следовало даже заходить внутрь. Но я должен сказать… я должен… — он прикрыл рот рукой и все его тело затряслось от кашля или рыдания, Зола не могла сказать точно.
— Я так сильно вас всех люблю. Мне так жаль. Мне так жаль, так жаль.
— Гаран, — Адри сделала пол-шага навстречу, но ее муж уже отвернулся. Через секунду закрылась входная дверь и Пиона с Перл одновременно закричали и бросились вперед, но Адри схватила их обоих за руки.
— Гаран! Нет — вы, девочки, оставайтесь здесь. Обе, — ее голос дрожал когда она оттолкнула их, прежде чем самой погнаться за Гараном, ее халат хлестнул ноги Золы когда она пронеслась мимо.
Зола подвинулась вперед чтобы видеть распахнутую за углом дверь. Ее сердце стучало под ребрами как барабан.
— ГАРАН! — кричала Адри, и в ее голосе были слышны слезы, — Что ты… ты не можешь уйти!
Золу отшвырнуло к стене когда Перл прорвалась мимо нее, крича отцу, а затем и рыдающая Пиона.
Никто не остановился. Никто в спешке к двери не посмотрел на Золу или на андроида. Через мгновение Зола поняла, что она все еще сжимала скелетоподобную руку андроида, прислушиваясь. Прислушиваясь к рыданиям и мольбам. Слова эхом отбивались от снега и залетали обратно.
Отпустив андроида, Зола проковыляла вперед. Она добралась до порога, затем взглянула на ослепляюще белоснежный мир и остановилась. Адри, Перл и Пиона стояли на коленях на расчищенной дорожке, Гаран стоял на обочине, забытая рука до сих пор была прижата к его рту. Он выглядел так, будто малейший ветер превратит его в сугроб.
Зола услышала сирены.
— Что мне теперь делать? — кричала Адри, ее руки покрылись гусиной кожей, когда она прижимала к себе детей, — Что я буду делать?
Зола посмотрела в сторону захлопнувшейся двери. Пожилой мужчина через улицу стоял на пороге. Начали появляться соседи — в дверях и окнах, их взгляды светились любопытством.
Адри зарыдала громче, и Зола переключила внимание на семью — на свою новую семью — и поняла, что Гаран наблюдал за ней.
Она посмотрела назад, горло жгло от холода.
Сирены звучали уже громче и Гаран посмотрел на свою сжавшуюся жену, на испуганных дочерей.
— Мои девочи, — сказал он, силясь улыбнуться, а затем белый хувер с мигающими огнями повернул из-за угла, крича о своем прибытии.
Зола нырнула обратно в дверной проем, когда хувер заскользил к Гарану и приземлился на снегу. Два андроида выехали из двери с каталкой, парящей между ними. Их желтые датчики мигали.
— Запрос был получен в 17:04, касательно жертвы летумоза по этому адресу, — сказал один из андроидов безличным голосом.
— Это я, — Гаран поперхнулся — его слова немедленно утонули в крике Адри.
— НЕТ! Гаран! Ты не можешь! Ты не можешь!
Гаран попытался выдавить из себя улыбку и вытянул руку. Он закатил рукав, и даже со своего места на пороге Зола могла видеть две темные точки у него на запястье. — Я подхватил его, Адри, любимая, ты должна позаботиться о девочке.
Адри отпрянула, как если бы он ударил ее. — О девочке!?
— Перл, Пиона, — продолжил Гаран, не обращая на нее внимание, — Будьте добры к своей маме. Никогда не забывайте, что я люблю вас очень, очень сильно. Через силу улыбнувшись, он с неуверенностью опустился на парящую каталку.
— Ложитесь на спину, — сказал один из андроидов, — мы введем ваш индетификационный номер в наши записи и будем немедленно предупреждать вашу семью о любых изменениях вашего состояния.
— Нет, Гаран! — Адри поднялась на ноги, ее тонкие тапочки скользили по льду и опрокинули ее лицом вниз, когда она бросилась вслед за своим мужем, — Ты не можешь бросить меня. Ни одну, ни с… ни с этим существом!
Зола вздрогнула и обхватила себя за талию.
— Пожалуйста, отойдите от жертвы летумозиса, — произнес андроид, вставая между Адри хувером, когда Гарана погружали в его чрево.
— Гаран, нет! НЕТ!
Перл и Пиона спрятались по бокам от матери, обе крича на отца, но вероятно боялись, что андроиды подойдут ближе. Андроиды въехали назад в хувер. Двери закрылись. Сирены и огни заполнили тихий пригород, прежде чем медленно исчезли вдали. Адри с дочерьми все еще стояли на снегу, всхлипывая и прижимаясь друг к другу под взглядами соседей. Под взглядом Золы, удивляющейся, почему ее глаза оставались такими сухими — жгуче сухими — когда страх сковывал ее как корка льда.
— Что случилось?
Зола посмотрела вниз. Андроид проснулась и отсоединилась от розетки, и теперь перед ней со слабо светящимся датчиком.
Она сделала это. Она починила андроида. Она доказала свою ценность.
Но ее успех утонул в их рыданиях и воспоминаниях о звуках сирен. Она не могла полностью понять несправедливость произошедшего.
— Они забрали Гарана, — сказала она, облизав губы, — и назвали его жертвой летумозиса.
Клацанье эхом отдалось внутри тела андроида. — О ужас… только не Гаран.
Зола едва слышала ее. Произнося слова, она осознала, что ее мозг закачивает информацию, но она была слишком занята со всем этим, чтобы сразу заметить. Теперь десятки бесполезных битов информации крутились у нее перед глазами. Летумозис, также называемый Синяя Лихорадка или Чума, забрал тысячи жизней с тех пор как умерли первые известные жертвы болезни в Северной Африке в мае, 114 т. е…. Зола пробежалась взглядом по тексту, сканируя, пока не нашла слова, которых она так боялась, но знала, что так или иначе найдет. На сегодняшний день, не было известно ни одного выжившего.
Ико вновь заговорила и Зола покачала головой, чтобы очистить ее от текста.
— Терпеть не могу видеть, как они плачут, особенно милая Пиона. Ничто не заставляет андроида чувствовать себя более бесполезным, чем плачущий человек.
Золе вдруг стало тяжело дышать и она сбежала с порога и схватилась за стену, не в силах больше слушать рыдания.
— Что ж, тебе больше не придется беспокоится обо мне. Я не думаю, что смогу теперь плакать, — она колебалась, — Наверно я никогда и не могла.
