Кейт Пирс - Поцелуй розы
Глава 2
Розалинде удалось не столкнуться со свитой королевы, срезав путь через огороды и дойти до конюшен, расположенных позади самого старого крыла дворца. Она остановилась у низкой кирпичной стены, покрытой плющом, и начала свистеть. Лирическая песня черного дрозда поплыла ей в ответ, и она последовала за звуком к самому дальнему стойлу в конюшнях.
— Рис?
— Здесь, моя леди, — ее рыжеволосый конюх прошел мимо лошади, которую чистил, и появился у двери стойла. — Что случилось?
Розалинда остановилась, сделав глубокий успокаивающий вдох, положила одну руку на дверцу. — Почему ты считаешь, что что-то случилось?
Он изучил ее, наклонив голову.
— Поскольку у тебя лицо все красное, и ты тяжело дышишь.
— Я, возможно, бежала для удовольствия.
Его усмешка была ядовитой.
— Единственный раз, когда я видел, чтобы ты бегала, когда шесть…
Розалинда поднесла палец к губам.
— У стен есть уши.
Рис тихонько засмеялся.
— Действительно, кто знает, что этот конь может рассказать другим лошадям сегодня вечером?
— Я серьезно. Мы не дома и должны быть осторожны.
— А ты осторожна со своей репутацией? Узнай люди, что ты упорно искала меня в конюшне, и несколько бровей поднимется от удивления.
Розалинда вздохнула.
— Ты прав. Я должна была быть более осмотрительной, но я так разволновалась…
Рис взял ее за руку и открыл дверь пустого стойла.
— Мы можем поговорить здесь. Лошади предупредят нас, если кто-нибудь приблизится.
Розалинда была благодарна за его спокойную силу. Он был на пять лет ее старше, но они стали близки, когда она жила дома и заботилась о матери. Когда он услышал, что она должна вернуться во дворец, он предложил свои услуги конюха и слуги. Он происходил из другой древней семьи друидов и много знал об искусстве уничтожения вампиров. Розалинда когда-то задалась вопросом, возмущен ли он тем, что она носительница знака Авен, но он никогда этого не показывал. С его навыками борьбы и ее способностью учуять вампира — не упоминая особого доступа к королю — они были грозной командой.
— Как все прошло с королем?
Ее лицо исказила гримаса.
— Он не казнил меня на месте, но, конечно, не поверил, ни единому моему слову.
— А почему должен был? — Рис перевернул водопойное ведро и жестом указал Розалинде сесть на него. Он взгромоздился напротив нее на кипу соломы, руки оперлись на широко расставленные колени. — А ты бы поверила такому фантастическому рассказу?
— Тогда, зачем я здесь, если никто не будет меня слушать?
— Ты здесь, потому что что-то должно произойти — и согласно пророчествам это произойдет очень скоро — у короля должен быть кто-то, чтобы защитить его, независимого от того верит ли он в тебя или нет.
— Думаю, ты прав. — Розалинда разгладила платье на ногах. Она вздрогнула. — Я думала, он собирался убить меня.
— Но он этого не сделал, и ты все еще жива, так, о чем ты беспокоишься?
Розалинда фыркнула.
— Иногда ты ужасно практичен, Рис. Ты хоть вообще заботишься о моей безопасности?
— Ты знаешь, что я забочусь.
Она поспешно отвела взгляд от него, осознав, как внезапно изменился его голос и каким теплым стал взгляд. Он был тихим, терпеливым человеком, и изменения в его чувствах произошли настолько постепенно, что она не спешила понять, что теперь он смотрит на нее не как на воина, но как женщину. Пытаясь избежать проблем с его интересом к ней, она быстро сменила тему.
— Я служу королеве.
— Как я слышал.
— Это дает мне прекрасную возможность разыскать предателей-вампиров и избавиться от них.
— Я полагаю, что это было общей задачей.
— Когда я вначале предстала перед королевой, я ощутила присутствие вампира.
Рис наклонился вперед.
— Мужчины или женщины?
— Не могу сказать. Это был только след, остаток, а не реальная вещь, — она нахмурилась. — Возможно, это кто-то из более древних, кто может скрыть аромат. Надеюсь, что нет.
— Совет Вампиров послал бы лучших против короля.
— И то верно, — она вздохнула. — И я еще не сказала самого худшего.
— Что может быть хуже?
— Я встретила человека, который является членом семьи Эллиса.
Рис побледнел, веснушки проступили на потрясенном лице.
— Проклятый охотник на друидов? Что ради бога он здесь делает?
— Я не знаю. Едва ли это тема для беседы в спальне королевы.
Рис нахмурился.
— Он, вероятнее всего, член этого отвратительного Культа Митры[2], который римляне так прекрасно подстрекают против нас. Я ненавижу их почти так же, как ненавижу вампиров.
— Как будто сегодня вампиры нуждаются в какой-то помощи против нас. — Розалинда вздохнула. — С какой стати семья Эллиса все еще поддерживает их?
Рис взглядом заставил ее замолчать.
— Первоначально, я думаю, их ненависть ко всем вещам, связанным с друидами, заставила их самих присоединиться к нашим самым великим врагам. И по прошествию времени вражда истощала обе стороны, и они стали нуждаться в человеческих союзниках, чтобы те делали за них всю работу. — Он пожал плечами. — Мы помогаем жрецам друидов, а они помогают Совету Вампиров. И как зовут именно это дьявольское отродье?
— Сэр Кристофер Эллис, по крайне мере он так представился.
Рис кивнул.
— Я мало что о нем слышал. Разузнаю для тебя все, что смогу. Не думаю, что он сказал тебе причину своего пребывания здесь, не так ли? Эллисы обычно появляются, когда есть проблема, которую Совет Вампиров не может решить в одиночку.
— Нет, он лишь намекнул, что с нетерпением ждал хорошей борьбы с Ллеуэллином, и, что я была большим разочарованием.
Рис рассмеялся.
— Тогда он не понимает тебя вообще, не так ли, моя леди? И это дает тебя явное преимущество. Если бы мы только узнали, зачем он здесь…
Розалинда обняла колени и положила на них подбородок.
— Это не может быть простым совпадением, что вампиры вернулись во дворец, и тоже сделали их проклятые защитники. — Она вздрогнула. — Я никогда не понимала, зачем человек хочет защищать немертвых?
— Эллисы, как говорят, являются прямыми потомками Юлия Цезаря, который со всей страстью ненавидел друидов и основал культ Митры, сражаться против нас до скончания веков.
— Но нас и так мало…
— А их это не волнует.
Розалинда встретила его пристальный взгляд.
— Я уверена, что ты прав, но он отвлекает внимание, а это мне не нужно. Как я могу сконцентрироваться на убийстве вампиров, когда я сама должна волноваться о том, чтобы меня не убили?
